– Двадцать лет жизни, – спокойно ответил Глеб. И, посмотрев на его кислую физиономию, спросил: – Что, не устраивает?
– Не очень.
– А таковы правила, придуманные задолго до того, как мы с вами родились! – он торжествующе улыбнулся.
– Ну, это всё ясно, – сказал я. – А твоя-то теория в чём?
– В том, чтобы не обращать внимания на эти правила.
– Это как? – поинтересовался я.
– А очень просто. Большинство людей считают эти правила незыблемыми. Даже те, кто их нарушает. Ну вот, например, пойти и огреть табуреткой хозяина ларька за штуку баксов – это сознательно пойти на нарушение правил. Последствия (ментовка) будут в том случае, если тебя найдут, вычислят. Правильно? Но на самом деле ментовка – это всего лишь пугало, последствия наступят из-за того, что ты нарушил правила. Ясно?
– Не совсем, – проговорил я.
– Ну как же не ясно? – он даже привстал. – Совершая преступление, ты в первую очередь сам осознаёшь, что совершаешь преступление. И тем самым уже наказан.
– Но бандиты…, – начал было я.
– Бандиты не хуже тебя знают, что они преступают закон. Они просто считают, что закон до них не доберётся. Но то, что они совершают преступление – они знают. Ведь так?
Я кивнул.
– То-то! В этом-то вся и загвоздка. Моя теория в том, что это знание о правилах мешает нам достигать целей. Ведь это логично.
– То есть надо ставить себя выше закона? – спросила Лера.
– Именно! – сказал Глеб. – Но вовсе не в том смысле, в каком это делают преступники. Преступники – они пре-сту-па-ют закон, нарушают его. За что и бывают наказаны. Быть выше закона – совсем другое дело.
– Это как? – снова подала голос Лера.
Глеб посмотрел на неё задумчиво.
– Дело не только и не столько в законе, сколько в самих нас. Вот здесь! – он хлопнул себя ладонью по затылку. – Тут сидят правила пострашнее, чем закон, написанный в кодексах. Ну например: если я сейчас сниму штаны и начну скакать перед вами, вставив в задницу бутылку с пивом, то формально вряд ли что-то нарушу. А?
– Отвезут в дурку! – уверенно сказал Лёша, посмеиваясь.
– Ага! – глаза Глеба блеснули. – А ведь Сальвадор Дали мог себе такое позволить, и все кричали: «Гений! Гений!». Что, не так?
– Это не мешало ему быть придурком! – сказал Мишка.
– Придурком он не был, – пояснил Глеб. – Просто он сознательно нарушал правила. Стараясь, кстати говоря, оставаться в рамках законов. А вот ещё пример, похожий на первый: я иду по улице, абсолютно голый. Я что-нибудь нарушаю этим?
– Мелкое хулиганство, – сказала Лера нерешительно.
– А вот и нет! – сказал Глеб. – Если только иду по улице, но ничего этим не нарушаю, я узнавал.
– И…? – Лера смотрела непонимающе.
Он же обратился прямо к ней.
– Вот ты, например, хочешь миллион долларов. Берёшь и выходишь замуж за миллионера. Ты этим нарушаешь чего-нибудь?
– Нет.
– А ведь это – то же самое: обойти годы трудов одним удачным ходом и добиться своего. Древнейший способ для женщин, кстати говоря.
– А причём тут условности?
– А притом, что человек, любой человек, который научился легко перешагивать через табу, которые сидят в каждом из нас, легко может достигнуть любого своего желания. Даже не преступая закон!
Мы смотрели изумлённо – все трое.
– Нуждаетесь в конкретных примерах? – продолжил он весело.
Я кивнул: да, нуждаемся.
– Тогда продолжим то, с чего начали.
– Только, пожалуйста, без ментовок и ударов табуретками, – засмеялась Лера.
– Тыща баксов без табуреток? – уточнил он.
Она кивнула.
– О’кей, – сказал он и полез в карман своих джинсов. Жестом профессионального фокусника достал пачку американских долларов и выложил перед собой на кровать.
– Тыща кому? – уточнил он. – Вам на всех или тебе одной?
– Мне. – Сказала она почему-то шёпотом.
Деньги на всех нас подействовали как-то магически: то, что минуту назад казалось всего лишь шуткой, вдруг начинало приобретать какие-то вполне серьёзные (и я бы даже сказал опасные!) очертания.
– О’кей, – снова сказал он. – Я имею тебя анально прямо здесь и сейчас. При них. – Он кивнул на нас. – Это цена. Устраивает?
Лера поморщилась и, покачав головой, сказала нам:
– Я же говорила, что это страшный человек.
– А для нас какая цена? – уточнил я.
Он посмотрел на меня, на остальных и ответил спокойно:
– Та же самая. Устраивает?
Я посмотрел с вызовом:
– А если я назову свою цену?
Один его глаз сверкнул чёрным.
– И какую?
– Миллион!
– Принято, – торжественно объявил он. – Играем!
Так я заработал свой первый миллион.
Начальница бухнула мне на стол папку.
– Изучай!
Я смотрел вопросительно.
– Интервью сделаешь. Или зарисовку. Сам решай. Изучи сначала.
Сверху в папке лежала маленькая оранжевая книжечка (формат А5, пятьдесят страничек). В ней было собрано чуть больше сотни частушек, в большинстве своём матерных. Смешных.
Таких, например:
№ 38. Меня палкой мил под ёлкой
Тешил пять часов подряд…
Про таковских у нас «ё…кий»
На деревне говорят!
№ 72. Наш начальник любит Фимку,
Он при ней как на посту…
Всё идет к тому, что фирма
Канет в Фимкину п…ду!
И далее в том же духе…
Заинтригованный, я полез в папку дальше. Там оказались бумаги на определённую тему, которую одним предложением можно было бы описать так: «Метод доктора Бутейко – панацея от всех болезней». Автор этих бумаг представлялся учеником этого самого Бутейко и в основном ругал традиционную медицину. А метод-панацею описывал как «правильное дыхание». Мне вспомнился Бунин.
А как бы вы себе представили хозяина этой папки? …Мне почему-то он виделся этаким старичком-занудой, в прошлом «технарём», который на пенсии увлёкся сочинением похабных частушек, на досуге полечивая хворых бабок…
…«Частушечник» оказался обладателем белой благообразной бороды и безупречных манер, выдававших в нём старого интеллигента.
От собственно «частушечной» темы бородач уклонился, зато про панацею разговаривал долго и с увлечением.
«Всё дело в дыхании, – вещал он. – Здоровый человек дышит не так, как больной, у него лёгкое дыхание. Логично предположить, что если научить больного человека дышать так, как дышит здоровый, то он и станет здоровым».
Мне пришла в голову такая мысль: давайте предположим, что панацея от всех болезней действительно найдена, причём не какая-нибудь чудо-таблетка, а более простая: например, стоять полчаса по утрам на левой ноге и выздоровеешь. Глупость, конечно, но мы представим себе, что это работает.
И что? Да на смех поднимут, вот что!
Но, коли это действительно панацея, то найдутся те, кто смех подавят, будут стоять по утрам на левой ноге и исцеляться. Сначала их будет десять, потом сто, потом… Так и хочется сказать «миллион». Но не тут-то было! Как только их станет достаточно много (скажем, несколько сотен), их начнут давить: ведь есть врачи, которых учат годами, есть фармакологические компании, зарабатывающие на производстве таблеток, есть, наконец, проверенные временем средства лечения заболеваний…
По аналогии можно было бы привести пример из другой области. Вот, скажем, автомобили. Представьте: я изобрёл способ переделывать двигатель внутреннего сгорания так, чтобы они работали на… воде. Никакого вреда экологии, никаких затрат на топливо… Красота? Да. Но я думаю, что в этом случае нефтяные короли объявят приз за мою голову и будут травить, пока не затравят. Разве нужен им финансовый кризис?
…Словно в ответ на мои мысли, бородач сказал:
«Бутейко несколько лет назад убили. Железными прутьями на ночной улице».
Я долго думал об этом.
Потом у меня разболелся желудок, и я вспомнил четыре задания, которые дал мне бородач. Задание первое: разобраться в причинах моей болезни. Второе – почувствовать своё дыхание. Третье: дышать только носом.
Четвёртое – запомнить формулу для снятия болевого приступа: «Для снятия приступа методом Бутейко необходимо: сесть в удобное положение, принять правильную осанку, поднять глаза вверх. Расслабить грудь, расслабить живот, расслабить диафрагму. Если всё выполнено правильно, то почувствуешь: лёгкий недостаток воздуха, потепление рук и ног и улучшение состояния».
А на ночь перечитал Бунина.
Его знаменитый рассказ заканчивался так: «Теперь это лёгкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре».
Обретение трансцендентальной беспечности
Сосед по кабинету для меня – полнейшая загадка. Вот представьте себе: немного лысеющий со лба толстячок с рыхлым лицом, слегка выпяченными губами, в меру красным, пористым носом и кустистыми бровями. На первый взгляд, ничего особенного – типичный образчик мелкого чиновника в министерстве, как все здесь… Ну, может, кроме меня: но я, во-первых, молодой, во-вторых лицо здесь случайное и временное. Для меня нормально сначала опоздать с утра, потом заскучать к обеду, потом болтать с посетителями так, будто это мои старые друзья, потом впрячься по полной за какую-нибудь никому на фиг не нужную бабушку… Но речь тут не обо мне, в конце-то концов, а о нём.
