– Интересно, он, действительно, только подозревал что-то неладное или был более-менее осведомлен? – подумала я вслух.
– Узнаем, – хмуро ответил мне милиционер и, извинившись, ушел вслед за ними. За окном уже поднялось утреннее солнышко, голова от всего пережитого была набита какой-то ватой, а на душе скреблись несколько бонифациев.
– Я пойду, – сочувственно посмотрел то ли на меня, то ли на мою пижаму Яшка.
– Подожди! – позвал его Артемьев. – Как ты нашел Портнова младшего?
– Вы сами назвали адрес, – улыбнулся Яшка. – Мне оставалось только напугать его, чтобы он взял из дома ключ и сам спустился в подвал. Я позвонил ему и сказал, что знаю, кого он скрывает в подвале, и что вызвал уже милицию. Он зайцем побежал перепрятывать… тело, – Яшка снова посмотрел на меня – Ты, как раз, тогда ушла в музей. Я подождал, пока он откроет дверь и вытащит…ее. Когда я увидел, что он сделал с моей бедной девочкой, признаюсь, хотел его убить. Но смерть показалась мне очень легким наказанием. Я его запер внутри и начал думать, как мне отомстить. Но он очень скоро подсказал мне это сам. У него началась ломка!
– Выл он ужасно.
– Да, ему очень не хватало дозы. Но покупать наркотики я не собирался. План был простым. Заставить его признаться в убийстве. Затем его бы отправили на принудительное лечение и в колонию. Для наркомана это гораздо хуже смерти.
– Жестоко, – заметил Артемьев.
– Не более жестоко, чем убить пятнадцатилетнюю девочку и спрятать ее тело в подвале своей учительницы, – сухо заметил Яшка. Потом посмотрел на Артемьева и насмешливо улыбнулся – Похоже, вы нашли то, что искали.
Артемьев перевел взгляд на свитки в руках и кивнул.
– Это дорого?
– Для меня, да. Маринка очень щедрый человек.
– Я бы это назвал по-другому, но без освидетельствования психиатра оспаривать ее решение не буду. Ты хотя бы знаешь, сколько сейчас эти чертежи стоят? – он посмотрел на меня с жалостью, как на больную.
Я почувствовала вдруг себя обманутой. Зачем я отдала эти свитки Артемьеву? Только потому, что уважала его увлеченность историей флота? Яшка прав, мне нужно сходить к психиатру. С другой стороны, как бы я выдирала эти бумаги из рук Артемьева?
– Мы нашли эти бумаги вместе, – холодно возразил Артемьев. – И Марина отдала свою часть в обмен на одно одолжение.
– Одолжение должно быть очень ценным, – так же холодно парировал Яшка.
Затем мой приятель вынул из своего холщевого рюкзака папку с какими-то бумагами и передал мне.
– Я нашел это в том же сундуке, но, к сожалению, у меня не было времени просмотреть эти бумаги.
Я мельком взглянула на папку. Она явно была современного происхождения, а в верхнем углу уже знакомым мне почерком Клеопатры Ильиничны было написано «Антонюк».
– Что это? – живо заинтересовался Артемьев.
– Разве не видно? Это Клеопатра Ильинична предназначала Марине. Думаю, в этой папке ответ на Маринкин главный вопрос, – он улыбнулся мне – Почему этот дом достался тебе.
Затем он резко поднялся и быстро пошел к двери.
– Прощай. Надеюсь, что тебя не будут привлекать для дачи свидетельских показаний. Ты в этом деле человек посторонний. А значит, мы больше не увидимся. Ключи от дома и от подвала я оставил в своей комнате.
– Спасибо за бумаги, – успела ответить я, перед тем, как входная резко захлопнулась.
– Можно посмотреть? – поинтересовался Артемьев бумагами.
– Нет, нельзя. Эта собственность точно предназначена мне.
– А может, там сказано, где спрятана золотая шпага?
– А вы жадный. Вы же говорили, что эти чертежи стоят дороже шпаги?
– Но шпагу то я так и не нашел!
– К сожалению, не все мечты сбываются. А может, к счастью? Кстати, а Вы никогда не слышали, что великих полководцев хоронят обычно вместе с именным оружием? Может, вскроете могилу? Где он, кстати похоронен?
– Точно этого не знает никто. Хотя в Бостоне стоит его надгробный памятник, но говорят, что под ним пустой саркофаг. Когда «Америка» прибыла во Францию, о Джонсе там забыли, и его могилу не удалось найти.
– У Вас широкое поле для поисков. Сообщите, когда что-нибудь раскопаете.
– Обязательно, – не принял моей иронии Артемьев, – А ты пообещай рассказать мне, если в этих бумагах будет какой-то намек на шпагу.
– Вы одержимый, – покачала я головой. – Хорошо, обещаю.
– Твоим проектом я займусь прямо сегодня.
Артемьев покинул мое жилище с той же скоростью, что и Яшка, только, закрывая за собой дверь попрощался не навсегда, а до встречи в офисе. Я вздохнула и посмотрела на часы. Если потороплюсь, то, пожалуй, у меня есть еще шанс прибыть на работу вовремя.
* * *
Хотя я и спешила на работу, Артемьев меня обогнал. Когда я влетела в офис, они с моим шефом уже сидели, запершись в кабинете, а выдающиеся формы Верочки снова маячили около замочной скважины.
– Ну, что там? – равнодушно спросила я. В моей голове к этому времени была уже не вата, а что-то определенно более плотное. Оно полностью исключала мозговую деятельность, поэтому самое большее, на что я могла рассчитывать, это достойно отсидеть рабочий день и с честью добраться домой после работы.
– Послушай сама, – прошептала Верочка. – Может, ты поймешь?
Особого энтузиазма я не выказала, но и отказываться не стала. Мне было просто необходимо знать, выполнит ли Артемьев свое обещание разрешить проблему с моим проектом. Иначе меня можно было бы с полным основанием назвать умственно неполноценной. Отдать ценную вещь и не получить взамен даже такой мелочи…
Я заняла Верочкину позицию и прислушалась к разговору.
– Вы необъективны к нашей общей истории, – горячо звучал голос Артемьева.
– Наоборот, я считаю, что если ошибки не видеть и не учитывать, это приводит к их повторению. И нельзя смотреть на историю с подобострастием, нужно ее переосмысливать и делать выводы, – спокойно и, как-то очень устало, будто это он, а не Артемьев провел бессонную ночь. – Историю творили люди и отнюдь не гениальные. Если подсчитать победы и поражения Российского флота со дня его основания, то крупных побед, как таковых, и не было. Зато сколько раз нам приходилось затапливать собственный флот? Первый Петровский флот сгнил после смерти создателя. При Александре I сгнил флот Екатерины. С романтическим флотом Николая I покончили эскадры англичан и французов. Броненосный флот Николая II ушел на дно в Цусимском проливе. И как Вы думаете, почему?
– Это просто кощунство. Нельзя так относиться к своему прошлому!
– Я отношусь к нему, как учебнику, а Вы как к Святому Писанию.
– Вы не правы, и я Вам это докажу…
Они продолжали свою дуэль. Хотя, как мне показалось, ее первоначальная причина уже давно была забыта. Сейчас это уже была дуэль двух самолюбий. Состязание в эрудиции и независимости мышления. О проекте не было сказано ни слова. Я разочарованно отошла от двери.
– Все тот же бред, – я села к своему компьютеру и посмотрела на экран. Глаза пекли, как будто в них бросили песком. Я прикрыла их веками и задумалась. Как-будто все загадки разъяснились. Яшка, все-таки, нашел свою сестру, хотя эта находка оказалась ужасной. Нашел свое сокровище и Артемьев. Старый пират ничего не прятал в доме, кроме своих драгоценных новаторских проектов. Но никто из моих собеседников почему-то не обратил внимание на то, что двери в подземной комнате было две. Это была не просто часть катакомб. Мне она больше напомнила подземный ход, соединяющий основное здание с домиком Биры Михайловны. Но зачем адмиралу было соединять господский дом и дом для прислуги? Голова моя шумела, а веки крепко слиплись между собой.
Все женщины одинаковы. Даже самые красивые. Почему они не могут наслаждаться тем, что имеют? Почему им всегда нужно еще что-то? И как правило, это что-то, мужчина не готов ей дать. Их свидания превратились в сплошные слезы и страдания. Мэри постоянно твердила, что ее муж догадывается обо всем, что убьет ее. Но он не мог рисковать своей карьерой. У него еще есть будущее, особенно, когда он покажет все, на что способен. Она становилась помехой, а их свидания вызывали не радостное ожидание, а тоску. Он вынужден был признать, что не чувствует уже былой страсти. И все чаще его мучила мысль о том, что он предпочел бы уже прервать свои отношения. Но как это сделать? Он раздраженно заходил по комнате. Неужели все-таки придется уехать? Нужно поторопиться. Он снова сел за стол и склонился над чертежами.
– Чем Вы ночью занимаетесь? – вырвал меня из сна холодный голос Данила Антоновича.
– Даже вспоминать не хочу, – хмуро ответила я, с трудом разлепив веки.
– Зайди в кабинет. Нам нужно поговорить, – не дожидаясь, когда я встану со стула, он резко повернулся и быстро скрылся в своем кабинете.
Мы с Володей переглянулись, я пожала плечами и последовала за шефом.
– Ваши мучения окончены, – встретил меня спокойный голос Данила Антоновича. – Артемьев разорвал контракт. У него нет к нам претензий, так что Ваша репутация не пострадает.
