15
Время летело быстро. Каждый день какое-нибудь мероприятие. Сходили во МХАТ на «Лес», в «Геликон-оперу» на «Кармен». Большой закрыт на ремонт, но Саша достал билеты в то здание, которое построено рядом. Это не Большой театр, всё какое-то зеленое, но «Спартак» же! На спектакль пошли вдвоем с Зоей. Сестра нарядилась: строгий темно-синий костюм с белой отделкой, жемчуг, а ведь она ещё очень даже ничего. Алексей заметил, что на них обращают внимание. Так на кого: на неё или на него?
В выходные Саша делал шашлыки и рыбу на гриле, погода стояла как на заказ. На удивление, молодежь принимала активное участие. Сначала интерес вызывал иностранный дядя, а потом (Алексей почувствовал) – устали от войны все. А ведь ребятам тоже несладко. Пойди-ка разберись, кто тут прав, кто виноват. И Саша, и Галя – их родители. Как тут сделаешь выбор?
Как-то вечером Алексей услышал из раскрытого окна, как кто-то тихо разговаривает в беседке. Прислушался – Вика с отцом. Слов было не разобрать, но больше говорила Вика, быстро, иногда всхлипывая, а Саша успокаивал. Наладится, всё у них наладится.
Он всё же решился позвонить Миле. Как будто ему восемнадцать лет, о чём думает, чего боится. Да, тогда получилось некрасиво, но, во-первых, то была не его вина, ему нужно было думать о детях, и потом – обычное знакомство в пути. Что бы из него вышло? Может, и ничего. И возможно, на том этапе они бы были друг другу неинтересны. И потом, он вообще очень долго жил с Ниной в душе. Но на тот момент Алексей ощущал её буквально физически, она сопровождала его повсюду, была немым свидетелем всего, что с ним происходило; с ней советовался, с ней воспитывал дочерей. И ещё разговаривал. Во сне. А в какой-то момент она перестала ему сниться, и он понял, что не так уже зависит от неё, и ему стало легче.
Нет, он обязательно позвонит Миле, просто так, послушает её голос. Совершенно неизвестно, что произошло за эти годы, может, она переехала жить к дочери в Германию и уже давно вышла замуж. А может, она постарела, стала толстой и некрасивой. Алексей сам удивлялся своим мыслям. Какое это могло иметь значение? Он уже даже толком не помнил, как Мила выглядела – так, очертания фигуры, голос. Да и не помнил он, собственно, понравилась ли ему её внешность. Понравился спокойный голос, мягкие рассуждения. Бывает же так, что встречаешь человека, с которым начинаешь сразу говорить на одном языке, как будто знал его всю жизнь, не нужно про себя ничего рассказывать, ничего объяснять. После Нины у него не было такой женщины, все или стремились замуж, или пытались сразу же отвоевать свою территорию, сразу начать какую-то невидимую борьбу. У них борьба, а у Алексея бесконечная скука и безразличие, и женщина сразу же переставала для него существовать.
Мила показалась ему другой, она вступила в диалог, просто и на равных. Она ничего не требовала, не хотела. Господи, о чём он только думает? Всё же ясно, он её себе придумал. Что значит разговор в самолете, потом несколько телефонных звонков, одна-единственная встреча? Тоже мне, создал образ… В конце концов, он уже достаточно взрослый мужчина для того, чтобы перестать самому себе рассказывать сказки. Или его возраст как раз-таки и предполагает возврат к сказкам? И ему уже не женщина нужна, а нянька? Так он и не гонится за молодостью. Он отдаёт себе отчёт. Он хочет собеседницу, приятного интеллигентного человека. Получится? Он позвонил в воскресенье, дождался десяти утра, ему показалось это время правильным. В Германии в выходной вообще звонить не положено, нельзя нарушать личное пространство, вторгаться на чужую территорию, а в будний день звони, сколько влезет, с семи утра, никто не удивится. Но он сейчас не у себя дома, а здесь, в Москве, и, наверное, его решение правильное.
Она сама взяла трубку:
– Добрый день, я Вас слушаю.
Алексей немедленно понял, что этого голоса ему не хватало всё это время. Как хорошо, что она ответила, как хорошо, что она здесь. Он будет бороться за нее и добьётся её во что бы то ни стало! И тем не менее он переспросил:
– Здравствуйте, могу я услышать Людмилу? – он постеснялся сразу назвать её «Мила», всё же это очень личное, а он проявил себя в тот раз не то чтобы по-мужски. Простила ли она, позволит ли называть себя вот так, по-домашнему?
– А её нет, – сухо сказали в трубке, но этим разговор не оборвался, на том конце ждали дальнейших вопросов.
Значит, узнала, и не хочет с ним общаться. Вот, стало быть, как. Ну, так бы и сказала, зачем же сразу – «нету дома». А он-то, он-то! Вот тоже старый дурак.
– Мама будет через час, что ей передать?
Нет, ему нужен психоаналитик, как это сейчас принято у молодежи. Он же не мог предположить, что её дочь с ней! Вот, значит, как. У него бешено заколотилось сердце.
– Ой, подождите, кто-то звонит в дверь, наверное, это она, не кладите трубку!
Алексей уже не знал, хочет ли он, чтобы это была Мила или нет, он слишком перенервничал. Но ровно через минуту услышал тот самый голос, немного запыхавшийся, более громкий, чем раньше – было ясно, она бежала к телефону.
– Алё, – ну конечно, он ошибся, голос дочери был только похож, но всё же не тот: мягкий, спокойный и такой родной.
– Мила, – только и смог он сказать, а на том конце трубки практически сразу:
– Алёша.
– Мила, я в Москве, приехал к сестре. Как ты? У тебя в гостях дочь? – Он понял, что совершенно не готов к разговору. О чём он сейчас говорит, при чём тут её дочь?
– Нет, нет, она здесь живет. Я их тогда забрала, практически сразу. Мы так решили. Собственно, её там ничто не держало.
– А дети, как лучше для них? – опять Алексей спрашивал на автомате.
– А для них лучше жить с мамой, – Мила объясняла спокойно, она уже отдышалась. – А оставшись там, они, при наличии мамы, очень быстро отошли бы от неё, зажили бы своей жизнью. Ты считаешь нас эгоистками?
Вот ведь удивительное дело: и опять как будто бы не было стольких лет, прожитых отдельно. Мила разговаривала с ним, словно они расстались только вчера, ещё и спрашивала его совета.
– Это очень сложный и неоднозначный вопрос. Могу сказать, что близости со своими дочерьми у меня нет. Они отдалились совершенно, и я не понимаю их жизни. У меня совершенно другие представления о семье, о семейных традициях. Но кто из нас прав, как это определить?
– А не надо определять. Надо жить чувствами, а дальше как пойдет.
Боже мой, о чём мы говорим? Алексей почувствовал, что у него поднимается давление, он непослушной рукой расстегнул воротник рубашки.
– Когда мы увидимся? – выдохнул он.
– Может быть, завтра? Или нет, завтра я допоздна работаю.
– А сегодня?
– Мы идем с дочерью в Зал Чайковского. Это было запланировано давно, у неё и так не много в жизни таких радостных событий.
– Она вышла замуж?
– О чем ты говоришь, лет скоро сорок, с двумя детьми. Конечно же, нет. А как твоя сестра?
– Да всё в порядке. Хотя, нет. Да знаешь, собственно, у неё совсем недавно развелся сын, тоже мужику будет пятьдесят, и вот пытается найти себя в новом статусе.
– Нашёл себе молодую? – насмешливо спросила Мила. Или ему показалось?
– Представь себе, она нашла. Да, знаешь, так тоже бывает. Иногда бросают очень даже достойных мужиков. Говорю тебе не как родственник. Действительно, хороший парень. Но тут двое взрослых детей, которые начали папин дом делить. В общем, всё непросто. А ты знаешь что: давай отправим в филармонию нашу молодежь?
– Думаешь, они согласятся?
– А мы им не скажем, просто поставим перед фактом.
– А ты авантюрист!
– Я просто очень давно тебя не видел и сейчас понял, как много в этой жизни упустил; я не могу больше себе такого позволить.
Алексей не стал никак подготавливать Сашу заранее, его бы самого кто подготовил. Предложил ему прогуляться вечером по Тверской.
– Просто погулять?
– Ну, как получится. Может, какой лишний билетик купим? Да как пойдет.
– Зою возьмём? Мама!
Алексей с трудом удержал Сашу за рукав:
– Давай сегодня проведем вечер в мужской компании.
– Да как скажешь, – Саша был немного удивлен, но не более того.
Они подошли к памятнику Маяковскому. В центре было достаточно людно. Несмотря на вечер, народ передвигался весьма быстро. Алексей никак не мог привыкнуть к московской беготне. Куда несутся или от кого убегают? Боятся опоздать, не успеть, и что за жизнь?
– Лёш, ты что тут, в юности стихи декламировал?
– Почему?
– Ну не знаю, ты бы ещё цветы возложил.
– Про цветы, брат, я тоже подумал, но как-то решил, что вдруг это будет не очень уместно. Да, а у меня к тебе маленькая просьба, помоги мне. – Алексей повернулся к Саше и взял его за лацкан кожаной ветровки. – Мне очень нравится одна женщина, и я не знаю, как её завоевать.
– То есть ты хочешь, чтобы для начала её завоевал я, а ты потом переймёшь эстафету? – улыбнулся Саша.
– Ну, ты дурачок! Сегодня они с дочерью идут в Зал Чайковского, тот самый, что у тебя за спиной. Я прошу тебя сходить вместо неё, а мы в это время… – Алексей замолчал. – А вот и они!
