Алексей Ручий - Наркопьянь

– Тогда наивысшее счастье – это смерть, – рассмеялся Псих, – потому как бывает единожды и даже самого малого ее количества любому хватит с лихвою!..

– Ну, ты скажешь, – Лена махнула рукой, – какая нафиг смерть?

– Смерть по имени счастье, – прошептал Ботаник, потом так же тихо добавил, – счастье по имени смерть.

– Чего ты там бубнишь?..

– Э-э… Ничего особенного!..

– Ага, так мы и поверили. Шизофреник гребаный!..

Все засмеялись. Вторя им, вновь закричала чайка, на этот раз уже неподалеку. А, может, засмеялась. С ними или даже над ними.

Потом они ели шашлыки, курили ганджу и пили вермут. Рядом о каменную насыпь дамбы плескались волны. Блеклые звезды следили за ними из мутной пелены небес.

Первое опьянение прошло и, несмотря на количество выпитого и скуренного, наступила какая-то удивительная ясность рассудка, Ботаник мог в этом поклясться. Мысли приходили не спутанные как обычно, а необыкновенно чистые, выкристаллизованные. Он размышлял о своей жизни в перспективе.

Мы барахтаемся в море, в темном океане событий. В сущности, всё, что у нас есть, – только некоторое количество времени впереди. Здесь и сейчас чересчур зыбко, мы не можем его задержать, это время ложно – и оно уйдет. Прошлое – просто набор рухляди и хлама, от которого необходимо избавляться немедленно, иначе эта гора воспоминаний утянет на дно. Будущее – смутная полоска берега впереди. Счастье по имени смерть, смерть, именуемая счастьем.

Счастливы ли мы? Можем ли вообще быть счастливыми? Наверное, да. В те моменты, когда умираем. Умираем ради того, чтобы жить.

Псих предложил искупаться, и они все нагишом бросились в воду. Брызгались, ныряли с камней, кричали и дурачились.

Потом выбрались на берег и лежали на холодных камнях, глядя, как на востоке медленно бледнеет небо, и у самой кромки земли появляется алая царапина.

Ботаник почувствовал, что вновь хочет спать. Он подобрал свою одежду с земли и поплелся к белой иномарке, оставив Психа с Леной на камнях.

Забравшись на заднее сиденье, он свернулся калачиком, прижав колени к груди, – так было теплее. С улицы доносился плеск волн и крики просыпавшихся чаек.

Закрывая глаза, он в последний раз подумал: пусть рано или поздно все мы будем счастливы. И вечно длится эта безумная ночь.

***

Неуверенность в завтрашнем дне добавляет азарта. Особенно если эта фраза подразумевает завтрашнее дно.

Проблемы имеют свойство рождаться на пустом месте, как, впрочем, и решаться сами собой. Возможно, нужно меньше о них думать. В конце концов, все, что нас окружает, – сплошная суета сует. И вполне вероятно, что мы слишком доверяем тем, кто не доверяет самим себе. В моем случае я имею в виду себя. Так что откинемся в спинках кресел и полетим навстречу пропасти.

Что я, собственно говоря, и делал эти несколько дней. Одно веселье – и ничего больше. Жаль, что сила любого веселья всегда прямо пропорциональна силе упадка после него. Ну да ладно.

Мы с Философом сидели и сосали пиво в парке. Хороший летний денек догорал, отдавая нам свои последние лучи. Попить пива вечером на исходе лета – это как заиметь кучу денег, молоденьких девчонок и прочих благ на исходе жизни. И не важно, во сколько лет этот исход случится. Неминуемо мы к нему примчимся.

Что-то в таком духе мне грузил Философ. Впрочем, я был с ним согласен. Не торопись умирать, спеша в объятия смерти.

– … прикинь, пацаны вообще убиты в хлам, один мажется под бутиратом жестко, второй в спиде – мама не горюй, – Философ затянулся сигаретой, – едут они на тачке, тут бац – останавливают менты, ну, понятное дело, чего останавливают – парни по встречной несутся, музыка играет так, что полквартала проснулось, – давай проверять… парней кроет по-полной, они думают, как бы не пальнутся… а менты, прикинь, их обыскали, тачку обыскали, в глаза их честные посмотрели – ничего не нашли в общем… так они ситуацию разрулили знаешь как? они им свой гашиш подкинули – вот умора ведь, типа, раз остановили, то что-нибудь найти обязательно надо…

– Да уж пути к гашишу неисповедимы, – я тоже достал сигарету, – и что дальше было?

– Ну, телефоны забрали у них – и все.

– Телефоны-то хоть дорогие были?

– Да нет, в том-то и дело, тысячи на три максимум каждый.

– Ну что ж – какая-никакая, а премия все-таки. Свой гашиш в чужой машине найти – дело нелегкое.

Мы засмеялись. Солнечные лучи засмеялись в ответ, задорной улыбкой скользя по кронам деревьев. Я облокотился на спинку скамейки, на которой мы расположились, и выпустил облако дыма.

– А я вот как-то зарулил с работы к парням знакомым. Парни прибалдевшие сидят, подкурились только. Ну, а я, пока ехал, упарился, жарища ведь какая. Зашел, поздоровался, а пить хочется – не могу. Смотрю: на столе бутылка стоит с водой. Ну, я и выпил без лишних расспросов. А парни сообразили не сразу, что к чему, сидят – тупят по укурке. Только я чувствую, что вкус у воды странный – содой отдает. Выпил, в общем, всё и только тут соображаю, что выпил…

– А пацаны? – Философ тоже откинулся на спинку скамейки.

– У пацанов глаза с бильярдные шары, говорят: ну сейчас начнется.

– Бутират?

– Ясное дело. Минут через пятнадцать меня замазало так, что еле собрал себя потом. Отделение ментального тела от физического – ну, ты понимаешь.

– Ага, – Философ глотнул пива.

Где-то во дворах заорала автомобильная сигнализация. Качнувшись, время застыло, превращаясь в неподвижного колосса, замершего над океаном пустоты. Я подумал, что надо бы сегодня напиться. Пусть всему виной будет врожденная парадоксальность моей личности: если я начинаю пить, то уж обязательно напиваюсь в хлам, если влюбляюсь – то по уши. Эту мысль я озвучил Философу.

– Это не парадоксальность, – Философ сплюнул под ноги, – это перфекционизм. Ты хочешь достигать максимального результата во всем. Твоя беда в том, что ты не умеешь ждать. Этот самый результат, я имею в виду.

– Наверное, ты прав. Ладно, пойдем еще за пивом сходим – в угоду моему перфекционизму так сказать.

Философ улыбнулся:

– Пойдем.

До магазина мы дошли молча. Солнце опустилось за дома, но было еще очень тепло, это радовало. Я проверил наличность в кошельке: ее наличие порадовало вдвойне. Вполне хватит, чтобы напиться.

Мы взяли еще пива и орешков. Философ откупорил бутылку прямо в магазине, я последовал его примеру.

– Двинули в парк, – предложил Философ.

– Давай.

Неподалеку находился небольшой парк, в котором даже в вечернее вчера было много людей. Народ отдыхал. Отдыхали и мы. Уселись на свободную и скамейку и принялись наблюдать за происходящим, разбавляя свои наблюдения пивом.

Я думал о том, что структура окружающей нас реальности – это цепочка связанных мелочей, где никогда не знаешь, какая из них следует за какой. Ты не знаешь, что ждет тебя за углом. Не знаешь, что произойдет через пятнадцать минут. Даже через секунду. Мы живем в мире загадок, разгадать которые нам не под силу. Так что лучше и не париться.

– Хорошо, – словно подхватывая мои мысли, – произнес Философ, – главное, воспринимать все как есть. Жизнь удивительна.

– А представляешь, что всего этого – парка, скамейки, людей всех этих, да и нас с тобой – не существует. Просто происходят процессы в голове неизвестного творца…

– Тогда еще лучше. Ты не несешь ответственности ни за что. Просто наблюдаешь.

– Но ведь мы что-то делаем, к чему-то стремимся, хотим что-то обрести, счастье, в конце концов…

– Все это лишь мишура. Ты что влюбился?

– Да нет вроде. А вообще надо бы.

– Валяй.

Мы замолчали. Странное состояние, когда чего-то хочется, но ты не можешь понять, чего именно. Возникает провал внутри, дыра, которую нечем не заткнуть. Остается просто наслаждаться тем, что осталось вне этой дыры. Наверное, так. Хотя я не знал, в чем именно суть только что сформировавшейся мысли. Видимо, стоило отбросить ее в сторону.

– Давай, баб каких-нибудь подцепим что ли, – предложил я, – а то у меня жесткая рефлексия начинается.

– Ты это брось, – Философ нахмурился, – чего тебе не сидится-то?

– Да так… подумал, что как раз сидеть-то, может, и хорошо, да скучно. Мне действия какого-то хочется. Так что пошли.

– Я бы и тут посидел.

– Да ладно. Женщины – лучшее средство от ненужных мыслей. Хотя бы на время. И наблюдать за происходящим в их компании веселее.