– Двенадцать… Как-то странно тут время идет, – Он посмотрел на часы.
И тут люди замерли и, словно по команде, развернулись и побрели в обратном направлении. А так как Прохор двигался в общем потоке, то он оказался идущим против течения и едва не был сметен толпой. Пришлось вновь поработать локтями и двигаться в нужном направлении вдоль стен домов.
«Да что тут происходит, е… о… а…?!» – заложник непонятной ситуации выругался и нырнул в переулок. – Ну, к лешему их всех, срежу-ка я через дворы, пока не раскатали, как блин.
Жилище мастера стояло на том же месте, что и раньше, а это уже радовало, и, судя по тому, что из трубы валил густой черный дым, хозяин дома. Хорошо, что здесь, на окраине, нет такого оживленного движения, как на центральных улицах, а то для того, чтобы перебраться через поток людей, пришлось бы мост возводить. Прохор сунул руки в карманы и побрел по дороге, сбивая сапогами пыль.
Поднявшись на крыльцо и постучавшись, лишенный трона король стал ждать. Он и не надеялся на то, что изобретатель откроет сразу же, и тот оправдал ожидания непрошенного гостя. Последний прождал полчаса, при этом дважды проверял дверь и кулаки на прочность. Наконец, петли скрипнули, створа отошла в сторону, и появилась взлохмаченная голова мастера. На его перепачканном сажей лице поселилась гримаса недовольства.
– Кого тут еще нелегкая принесла? – прорычал он, разглядывая посетителя.
– Приветствую, – скупо кивнул гость.
– Здорово, коль не шутишь. Тебе чего?
Прохор озадаченно почесал затылок.
– Не узнаешь меня? Мы же, вроде как, друзья-приятели. На воздушном шаре летали, потом на летучем корабле, вместе змия морского воевали. Помнишь? – про свой профуканный титул рыжеволосый бедолага сознательно промолчал.
Даниэль нахмурился еще пуще.
– Очень может быть. Хотя… Сейчас такое время, ни в чем нельзя быть уверенным! – изобретатель стал озираться по сторонам, после чего схватил Прохора за грудки и втащил внутрь.
Вокруг царил полумрак. Мастер потянул гостя за собой со словами:
– Осторожней, не спотыкнись. Свечей у меня нет, а масло кончилось еще раньше. На запах внимания не обращай, это я всякое барахло в камине сжигаю.
– А как же электричество? – спросил Прохор, выставив перед собой руки, чтобы не налететь впотьмах на какое-нибудь препятствие и не набить на лбу шишку.
– Чего?! – не понял Даниэль, скрываясь за углом. – Если ты пытаешься меня оскорбить, то у тебя получается. Это что такое?
– Забудь…
Раздался металлический лязг, и по спине короля, лишившегося трона, пробежал холодок. Его нога едва не угодила в огромный медвежий капкан, который захлопнулся, зацепив и порвав своими железными зубьями штанину.
– Не обращай внимания, – из-за угла показалась голова мастера. – Это от воров. Ну, чего замер? Проходи.
Прохор сглотнул и, всматриваясь в темноту, прошел в комнату. Даниэль открыл ставни, впустив поток свежего воздуха, разбавившего запах гари, и солнечный свет, убивший полумрак. В камине тлела куча тряпья, старые сапоги и что-то еще, и все это грозило вывалиться на пол. Такого бардака в обители изобретателя никогда не наблюдалось. В сарае – да, но не в жилом помещении. Что же могло произойти с этим умнейшим человеком за сутки? Хотя за ночь изменился весь город. Прохор решил, что говорится, бить врага прямо в лоб. Он сел на край стола, как делал обычно, и спросил:
– Даниэль, скажи честно, тебя тоже подговорили? Или ты меня на самом деле не узнаешь?
Хозяин бардака повернулся к окну спиной и посмотрел на непрошенного гостя, скрестившего руки на груди.
– Кого-то ты мне очень напоминаешь, а вот кого, не могу вспомнить. Мы в таверне не могли видеться? Или… – мастер почесал подбородок. – Хотя вряд ли. Ты какой табак куришь?
Этот вопрос слегка выбил Прохора из колеи.
– Ну, тот, что на кораблях из Денмарка привозят, а какое это имеет значение?
Изобретатель заулыбался, перепрыгнул через кучу мусора на полу и плюхнулся в кресло, которое рыжеволосый бедняга принял за ворох хлама.
– Тогда мне понятно, откуда у тебя видения про летучие корабли и морских змиев. Ты уверен, что мы знакомы? Хоть убей, но я тебя не помню.
– Я король! Ну же, напряги память!
– Не кури больше эту гадость. Она мозги тебе затуманит, как мне в свое время. Король он… – мастер призадумался. – Хм… Я не помню, как он выглядит. Но, думаю, король не стал бы расхаживать по улицам вот так вот, запросто. Выходит, ты не можешь им быть. Так кто же ты?
Прохор спрыгнул со стола и, поискав взглядом взведенные капканы, приблизился к мастеру.
– Вот смотри, это ты сделал для меня, – и экс-правитель Серединных Земель протянул Даниэлю оружие, что достал из-под куртки.
Тот покрутил железяку в руках, внимательно осмотрел и даже собирался нажать на спусковой крючок, но Прохор в последний миг успел его остановить, поскольку мастер пытался это сделать, глядя в ствол.
– И что это за штуковина? – в его голосе не чувствовалось ни нотки фальши. Он вопрошал со всей искренностью. Вранье бывший шут чуял за версту.
– Пистоль… – вздохнул рыжеволосый бедняга и поинтересовался: – А сам кем будешь? В прошлом я тебя знавал, как королевского изобретателя. Ты часы собрал, водопровод. Электричество, опять же, придумал. Толковый малый был, любое дело у тебя спорилось, все починить мог, что в руки не возьмешь…
Даниэль погрустнел. Он подобрал ноги под себя, сложил руки на груди, надулся, как мышь на крупу, и запыхтел, как котел на самоходной телеге, что сам же и собрал, когда звался мастером во времена короля Прохора Первого. Больше изобретатель не произнес ни слова, давая понять, что разговор окончен, и гость может убираться восвояси. Тот так и поступил. А что ему оставалось? Судя по всему, этот несчастный тоже надышался какой-то гадостью, как и остальные горожане, и потерял всякий интерес к жизни.
Плюнув с досады прямо на пол, Прохор вылез на улицу через окно, не хотел попасть в ловушку в темных коридорах пристанища отшельника Даниэля. Ставни закрывать не стал, чтобы хозяин не угорел. Какой никакой, а друг все-таки. Хоть тот его и не помнит.
Постояв посреди двора, Прохор не придумал ничего лучше, как отправиться в таверну, вдруг удастся встретиться с музыкантами. Уж эти точно не успели бы его забыть за несколько часов.
На этот раз он не попал в толчею. Город опустел, словно всех жителей чума унесла. Такие кардинальные перемены пугали еще больше. Прохору определенно не нравился этот город. Вроде и дома те же, что и раньше, улочки, дворцовые башни, чтоб их… Но воздух другой, тяжелый, и атмосфера гнетущая. Неуютно и… страшно. Ужас пробегал легким холодком по спине, рождая мурашки и вздыбливая волоски на руках. Последний раз такое чувство он ощутил, будучи маленьким мальчиком.
Случилось это уже после трагической гибели его деда. Тогда Прохор пошел порыбачить, чтобы наловить карасиков или ершиков на уху, а если повезет, то и щучку надыбать. Он проснулся ни свет, ни заря. Натянул старые дедовские сапоги, закутался в зипун, так как с утра зябко, взял снасти и поплелся, зевая на ходу. Путь пролегал через скошенное поле, покрытое росой и предрассветным туманом. Тут и там виднелись кучи черной земли, что оставили после себя кроты. Мальчонка даже заприметил лисицу, которая охотилась на мышей-полевок. Рыжая плутовка, увидав человека, оскалилась и убралась восвояси, махнув на прощание пушистым хвостом, а Прохор на всякий случай взял удочку поудобнее, чтобы в случае опасности огреть ею врага поперек хребта.
И вот мальчонка сел на корягу на пологом песчаном берегу возле зарослей камыша, насадил на крючок червяка, которого достал из жестяной банки, и забросил наживку в воду, сокрытую густым туманом. Колокольчик на кончике удочки молчал и оживать, судя по всему, не собирался. Казалось, что вся рыба покинула воды реки Быстрой. Вот еще одна странность, которой не мог понять Прохор: почему речушка называется Быстрой, если даже его бабка ходит быстрее? Может, где-нибудь очень далеко течение и сильнее, но на несколько верст выше или ниже деревни река, того и гляди, вовсе заснет и встанет.
Вскоре Прохор окончательно замерз. Его ладони посинели, и сколько он их ни тер, не хотели приобретать здоровый розовый цвет. Разочаровавшись в результатах рыбной ловли, мальчонка стал собираться домой. Смотал лесу и высыпал всех червей в воду, а ведь он потратил на то, чтобы накопать их, полдня и все напрасно. Пусть хоть рыбы порадуются, если они не передохли все. Когда Прохор уже развернулся и собрался уйти, его чуткий слух уловил еле слышный всплеск, который становился все громче.
– Неужто сом?! – Он всмотрелся в туман, вновь размотал снасти и забросил крючок, на котором так и болтался червяк, насаженный ранее.
