– Ленч готов, господа, – сообщила горничная.
За ленчем, состоящим из девяти перемен, вели себя спокойно: за каждым стулом стояли слуги, и их присутствие заставляло сдерживаться. Затем перебрались в кабинет и за кофе уже совсем без эмоций обсудили маршруты различных групп по улицам к площади Дружбы. При обсуждении маршрутов конфликт дальше мелких не пошел, превосходный бразильский кофе действуют, как известно, благотворно не только на желудок, но и на нервную систему.
Калигула сидел в кресле, к разговору особенно не прислушивался, блаженно дымил сигарой. Думал о возвращенном ему чине полковника и о новом мундире, о маслобойке, недавно установленной в имении, о будущей охоте на вальдшнепов, которой увлекся в последнее время, о выгодах разведения кроликов в домашних условиях. Мысли в голову лезли пустяшные, наползали одна на другую, путались, но, в общем-то, были приятными.
Из наплывающей дремы Калигулу выдернул Самсон.
– Последний вопрос, полковник. Как будем поступать, если торговцы вновь устроят провокацию, подобную той, что устроили перед съездом?
– А вы как думаете? – спросил Калигула.
– Я человек гражданский, и целиком полагаюсь на ваш опыт борьбы с врагами, приобретенный в славных рядах СБ.
Калигула иронии услышать не пожелал и принял подлинно наполеоновское решение.
– Главное, вмешаться в драку, а там посмотрим. – И предложил разойтись, чтобы хорошенько отдохнуть перед будущей акцией.
За день до демонстрации Антон Антонович играл в своем кабинете в шахматы. Вернее, не играл, а на шестидесяти четырех клетках он разыгрывал предстоящие события, как шахматную задачу, им самим же составленную, где все фигуры носили имена противников генерала. Он очень любил эту игру, вырабатывающую способности к анализу ситуации и требующую относиться к противнику как к равному. Его противником был белый король – Самсон. Ему генерал отдал первый ход.
Калигула, находящийся в этот время в кабинете патрона, с неподдельным восхищением наблюдал за игрой генерала СБ Мостового с вице-губернатором Антоном Антоновичем.
Казалось бы, в чем сложность партии, когда все ходы противника заранее тебе известны. Но генерал знал из практики, что в вариантах решения шахматной партии, даже спланированных заранее, возможен непредусмотренный ход противника. Особенно он побаивался ходов чужого ферзя (в просторечии – королевы), фигуры, которая способна ходить по всему полю без всяких ограничений.
«Кто знает, какие еще интриги, стремясь вернуться во дворец, планирует белая королева в своей милой головке? – думал генерал. – Видимо, все-таки придется на ней жениться…»
Он достал из кармана бриллиантовое кольцо, подаренное корнетом.
– Вчера она хотела быть первой леди, – произнес он вслух. – А сегодня может захотеть стать первым лицом.
– Вполне возможно, ваше превосходительство, – Калигула понял, о ком говорит генерал. – Она хитра, как все умные женщины.
– Дело идет к концу, Ваня. Любая мелочь помешать может. Заводи-ка машину, поедем к тебе в имение.
– Вы имеете в виду в имение Далилова? – переспросил Калигула.
– Я не оговариваюсь, полковник.
Новоиспеченный помещик быстро вышел из кабинета, не скрывая радостной улыбки.
– Проведешь Диану в оранжерею. Но так, чтобы Самсон вас не видел, – велел генерал Калигуле, когда машина уже подъезжала к имению.
– Самсона нет, он в городе, проверят маршруты колонн.
– Тем лучше. Поторопись, у нас мало времени и много дел.
Услышав от Калигулы, что Антон Антонович ждет ее, Диана махнула пуховкой по лицу, подкрасила губы и, набросив на плечи оренбургский платок, направилась через двор в оранжерею.
В оранжерее Антон Антонович срезал цветы и составлял букет, как учили когда-то гейши. Заметив Диану, генерал вручил ей букет, опустился на колено и достал из кармана коробочку.
Диана поняла, что происходит, и ее пробила дрожь. Она открыла коробочку.
– О боже, какое красивое!..
– Двадцать карат, – улыбнулся генерал. – Оно ваше. Как знак того, что я помню о своем обещании.
– Вы делаете мне предложение?
– Да. При свидетеле.
Диана с сомнением взглянула на Калигулу: «Ну, какой он свидетель?! Завтра, если Антон захочет, скажет, что ничего не видел и не слышал!»
– Я хочу венчаться. В церкви, с гостями.
– Обвенчаемся. Священник Арсений нас обвенчает, – согласился генерал.
– Хорошо.
– Запомни, полковник, – сказал Мостовой Калигуле, поняв, что Диана все еще не доверят ему. – Диана – моя невеста и будущая супруга генерал-губернатора.
– Очень приятно. – Калигула поцеловал руку Диане. – Рад служить вам, ваша милость.
– Поцелуйте своего жениха, мадам, мы сейчас уезжаем. А вы соберите вещи и будьте готовы к переезду во дворец, – сказал генерал. – У вас белое платье есть?
– Да.
– Не забудьте его уложить сверху, чтобы потом долго не искать.
И, не дожидаясь поцелуя, генерал стремительно вышел из оранжереи. Калигула последовал за ним, и Диана осталась одна. Она прислонилась к дверному наличнику, и из ее глаз потекли непрошеные слезы. Когда-то она представляла себе это событие, его волнующую торжественность, нежную музыку и ласковые слова мичмана, которые должны звучать в эту минуту. А все произошло так прозаично и скоропалительно, действительно – за минуту. Мог бы хоть сам надеть кольцо ей на палец…
Она вновь открыла коробочку, достала кольцо и надела его. Кольцо оказалось впору.
«Льешь слезы по глупостям, которыми напичканы мечты юных девочек, а это жизнь, – подумала Диана. – На прощание с романтическими бреднями тебе подарили бриллиант в двадцать карат, целое состоянии. Будь довольна, мало кому выпадает такая удача».
Диана смахнула слезы и этим движением стерла из памяти облик юного моряка.
Разговор Автора с Самсоном и ясновидцемСамсон ходил по аллее взад-вперед, сочинял. Он всегда сочинял, вышагивая: так возникал и сохранялся нужный ритм. Автор двинулся ему навстречу.
Автор. Позвольте, я отвлеку вас.
Самсон. Вы автор, не смею отказать. Но вы выбрали неудачное время, я сочиняю гимн.
Автор. Я говорил со всеми героями этой истории, вы последний. Как вы думаете, чем она кончится?
Самсон. Конечно, автор может сочинить любой конец. Но если вы будете придерживаться правды, конец будет положительным и оптимистичным.
Автор. Гимн получается?
Самсон. Пока не очень. Давно не сочинял, утратил навык.
Автор. Скорее талант.
Самсон (самоуверенно). Ну, уж нет! Мой талант, как говорится, не пропьешь. Прочтите, что пишут обо мне критики.
В этот момент рядом с ними появился ясновидец.
Автор. Вы кого хотите сейчас обмануть, меня или себя?
Маэстро. Самсон никого не обманывает. Увы, он так думает. Грустно.
Самсон. А вы думаете иначе?
Автор. Есть обстоятельства, через которые невозможно переступить.
Самсон (смеется). Оправдания неудачников. А я удачлив. Меня воспринимают как победителя. И плевать на обстоятельства.
Маэстро. На мое пророчество вам тоже плевать?
Самсон (беспечно). Пока что ваше пророчество не исполняется. Я изменил свою жизнь, но от этого она стала только лучше. Простите…
Самсон, посмеиваясь, ушел.
Автор (ясновидцу). Мне кажется, что я сейчас разговаривал с другим человеком. Совсем не с тем, кого я себе представлял.
Маэстро. А он и был другим, когда вы нас познакомили. Но люди меняются. Мы должны с этим мириться.
Автор. Значит, все, что я тут насочинял, можно отправить в печку.
Маэстро. Ну, зачем же так кардинально. Роман идет к концу, пишите дальше, там посмотрим, что из этого выйдет.
Оставив Калигулу в имении, генерал оправился проверять готовность своих людей к ожидаемым первомайским событиям.
Первым делом он посетил в магазине Нюру. Зашел словно рядовой покупатель, только прикрыл лицо шляпой, ну, вроде как обмахивался. Нюра сразу генерала не признала, и в человеке, прикрывающем лицо шляпой, заподозрила представителя общества защиты потребителей, явившегося для выявления нарушений.
Нюра терпеть не могла всяких проверяющих, но относилась к ним как к неизбежному злу, как, скажем, к цунами или землетрясению, при которых можно только молиться, чтоб пронесло.
– Раздвиньтесь, граждане! – прикрикнула она на покупателей, толпящихся возле прилавка. – Пропустите вон того, в шляпе. Он с утра очередь занимал.
В любой очереди непременно есть какой-нибудь правдоискатель. Оказался таковой и здесь.
– Он что, приходил? – выкрикнул он из толпы.
