– Какое прекрасное и грустное событие, – вставил Андрей, и, снова вспомнив про Сташина, мысленно добавил: «Иногда и не собираются, а неожиданно умирают вовремя».
– Мама испугалась, вызвала меня – я тусовала у себя на квартире, а я – Лёшу. Но он долго не мог приехать – его не отпускала от себя Нарине. Сейчас мама сидит в моей хате, ждёт, когда мы решим эту проблему. Обожемой, когда я узнала, что случилось, я испугалась и представила, как маму уводят в наручниках и сажают в тюрьму прямо в атласном халате с драконами, – так описывала события Катя, качая головой, из-за чего собранные в хвост волосы болтались в разные стороны.
– Ну а что проблема… отвезти Одиссея к нему на его коттедж, это в пяти минутах отсюда, подбросить, что называется – как шесть лет назад менты подбросили ему оружие… уложить точно так же в ванной, как он здесь сейчас… ну а там кто-нибудь когда-нибудь его да обнаружит. Вот и вся недолга, – благоразумно рассудил Андрей. – Кстати, когда отец с командировки возвращается? У нас есть время?
Откинув голову и нахмурив брови, Алексей сказал:
– «Вас» тут нет. А что делать НАМ, мы тут сами решим, без посторонних.
Андрей сделал протестующий жест, лицо его исказилось, глаза запылали от гнева:
– Это кто тут «посторонний»! Может, Катя будет решать вопросы вместе с нынешним парнем, а не с предыдущими «друзьями»! Твоя история с Катей закончилась.
Алексей дал такой ответ:
– Как она может закончиться, если я её брат?!
– Брат? Какой ещё брат?!
– Троюродный.
Озадаченно переводя взгляд с одного на другого, Андрей оторопело спросил:
– Ты же говорила, что «моё появление совпало с уходом другого человека»…
– Я имела в виду Мишу.
– Мишу?
– Крылова.
Поражённый догадкой, Андрей осведомился у «друга семьи», оказавшегося родственником:
– Не ты ли случайно навестил его в ту ночь, когда случился пожар?
Катя поторопилась ответить на этот вопрос вперёд Алексея:
– В ту ночь, так же как сегодня, Лёшины проблемы с самоконтролем вышли на первый план. Он пошёл разбираться с Мишкой… и не рассчитал удар. Но пожар случился безотносительно этих разборок.
– Чем же тебе Михаил не угодил Крылов? – расплывшись в улыбке, спросил Андрей, благодарный Алексею за расправу над крысой.
Алексей с готовностью отозвался:
– Он оказался корыстолюбивым подонком – просто хотел воспользоваться положением Катиных родителей.
– А позволительно спросить: не много ли ты на себя берёшь? То, что Крылов – подонок, это общеизвестный факт. Но это Катин выбор, её решение, её жизнь, которую она должна прожить так, как она хочет! Как ты можешь вмешиваться в чужую личную жизнь, если свою не можешь наладить?!
– Я забочусь о репутации семьи, – невозмутимо отвечал Алексей.
Андрей растроганно всплеснул руками:
– О, да! Я вижу… в минувшую ночь ты позаботился дальше некуда: угрожал своей девушке, избил её братьев, закрыл их по сфабрикованному делу; а ещё подавляешь сестру, указываешь, как ей жить… устроил кипиш в её доме, поднял на уши всех соседей.
И он уточнил неясную для него деталь:
– А что, Нарине разве не в курсе, что Катя – твоя сестра?
– Она много насчёт чего не в курсе, – сказал Алексей, а Катя не без ехидства прибавила:
– Лёша вообще с ней мало разговаривает… Просто выдаёт информацию, которую она способна усвоить… И то по минимуму.
– Но почему ты представила Лёшу в «Элвисе» как «друга семьи», а не как брата?
– Что?
И Андрею пришлось повторить свой вопрос, потому что Катя не сразу поняла, о чём речь. Наконец, до неё дошло, и она ответила:
– Я вообще плохо помню, что тогда было и что я говорила. Меня настолько шокировали все эти новости…
– Но ты сказала это дважды. И сегодня, когда я назвал Лёшу твоим бойфрендом, ты ничего не возразила в ответ.
– Понятия не имею, чего я говорила, а чего нет. Возможно, я действительно это сказала, потому что имело смысл это сказать. Иногда случается сказать такое, что сама не понимаешь, что имела в виду. Не стану утверждать, что ничего такого не говорила. Это всё, что я могу сказать по поводу своих слов, которые произнесла и которых не произносила.
Объяснения Хромовых кончились. Настала очередь Андрея давать свои. Алексей проявлял трудно скрываемую нервозность:
– Ты спрашивал: чем я лучше тебя? А тем, что я не обманываю на каждом шагу, не лицемерю, как ты, не убиваю и не кидаю людей! Если я перегибаю палку, то делаю это открыто, признаю свои ошибки и исправляю их. Тогда как ты юлишь и изворачиваешься. Может, ты шваркаешь партнёров по бизнесу лучше, чем я обращаюсь с девушками… но я готов извиниться перед Катей и перед Нарине и выпущу её братьев сегодня же, после того, как…
Андрей поднялся, как-то сразу осунулся и плечи его опустились, точно под непосильной тяжестью:
– Это не может быть правдой. Я не сею хаос, безумие и разрушение. Ну, раньше немного сеял. Но это получалось само собой. Я просто старался, чтобы было меньше херни. Сейчас я пытаюсь, чуть ли не впервые в жизни, следовать правилам. Знать бы ещё, как это делать.
Тут на него нашло воодушевление и он заговорил так легко, будто двадцатитонного груза прошлого просто не существует:
– Ситуация вышла из-под контроля и стала развиваться по собственному сценарию. Я видел возможности всё исправить и шёл на риск, не думая о последствиях. Настоящий дирижёр хаоса. Я понимал, что нужно выкарабкиваться, но выбрал таких спасителей, что всё стало ещё тяжелее. Очевидно, мой лимит авансов судьбы был исчерпан, нарушились какие-то кармические установки.
– Что за бред?! Решил наши сердца растопить, что ли?! – произнёс Алексей с видом человека, который уже не может мириться с нещадной эксплуатацией своего терпения. – Ладно, Андрей… нам некогда изучать траекторию твоего падения. Ты должен уйти прямо сейчас, потому что это наша с Катей семья. И не смотри на меня, как на врага, я твой друг, я вернул тебе прошлое…
– Послушай, страж целомудрия, – жёстко процедил Андрей. – Может, Катя сама выскажется, всё-таки это её со мной отношения, а не мои с тобой!
Алексей помрачнел и умолк. Они с Андреем посмотрели на Катю, как на судью. Докурив, она ввернула бычок в пепельницу. Андрей нашёл в себе силы для последнего слова:
– Ну не знаю… полное непротивление философии, вкладываемой в голову родственниками…
Он осёкся, не закончив мысль, потому что увидел, что его мнение едва ли представляет интерес для кого-нибудь, кроме него самого.
Тёмная тень коснулась Катиного лица, на чёрных длинных ресницах сверкнула слеза:
– Я на наркотике. Под названием Андрей Разгон. Это какая-то страшная смерть, я чувствую, что вот-вот умру, моё лицо расплавится и мои родственники будут рыдать над моим разорвавшимся телом. Ты сильный, ты крутой… ты почти идеальный… но мне с тобой страшно. У тебя склонность к разрушению и обладание инстинктивным умением воплощать её на практике. У меня дрожали ноги, когда ты впервые на меня посмотрел… но теперь я пришла к выводу… не готова пока чётко сформулировать… Прости…
Она умолкла и стало совсем-совсем тихо, словно раздвинулись стены и открылось прошлое, которое было бы похоже на легенду, если бы так реально не доносило запах крови и дыма. Что-то неуловимое, помимо собранных Алексеем улик, постоянно напоминало Андрею о его прошлом, некоторый аромат, прилипший к его одеждам. Его красноречие и умение держаться сыграли свою роль, по нему было видно, что он пытается всё осмыслить, пытается сойти с кривой дорожки, но на данный момент ему до этого далеко. Но он, по крайней мере, пытается. И если эти попытки хоть чего-то стоят, то наверняка сейчас его мудрый наставник где-то удовлетворённо улыбается.
Андрей смотрел на Катю, словно пытаясь взглядом забрать её с собой. Её печаль была подобна туману осени, слёзы её были подобны росинкам на изумрудных листьях.
Со смесью негодования и смирения он сказал:
– Никто и никогда не был так чудовищно непонят, как я.
Прошлое крепко держало его за самое чувствительное место, оно не давало ему свободно двигаться дальше, но вместе с тем само являлось свободой, хотя бы осколки той свободы и сегодня ранили, бередили и не давали бы покоя.
Что же до нынешнего эпизода, то… надежды Андрея превратились в горсть золы. Он обвёл тяжёлым взглядом стены этого дома, ставшего местом стольких удивительных событий, что их хватило бы на дюжину триллеров и мелодрам, круто повернулся, и, сопровождаемый запахом потухших свечей, вышел из гостиной.
КАДР ШЕСТОЙ, последний и самый короткий. В холле Андрей снял тяжёлые тапки-сабо, которыми так удобно добивать лежачих, надел ботинки, куртку, и, прежде чем покинуть дом, заглянул в гостиную, чтобы последний раз посмотреть на Катю. И увидел, что она плачет. Навзрыд.
...
