Потянулся длинный час ожидания. Наконец, одного вызвали. Еще через час он вышел и молча удалился. Я подумал, что если каждый будет там сидеть по стольку, то придется проторчать тут до вечера. Встал и, разминая ноги, прошелся туда-сюда по приемной. На стенах ничего не было, чего можно было бы порассматривать. Скукота. Подошел к боковой двери, приоткрыл. Полутемный коридор. Вышел туда. Тоже ничего интересного. Пустые стены и плотно закрытые двери по обеим сторонам. Я свернул в соседний коридор. Там тоже ни души. Тихо. Даже мухи не звенят. Шаги отдаются гулко. Пройдя сколько-то, попал в другую приемную. Никого. Дверь в кабинет полуоткрыта. Сунул туда свой любознательный нос. Пусто. Взял да и вошел.
Огромный кабинет. Приятно пахнет элитным табаком «Золотое руно». В углу сейф. На покрытом зеленым сукном столе – огромная военная карта, а на ней грудой – бумаги. Подошел ближе. На карте краснели, синели и чернели линии и стрелки. Вроде плана боевых действий. Красные раскинулись из Москвы по всему миру. Я машинально взял из стопки верхнюю бумагу, с грифом «совершенно секретно». В документе говорилось о том, что недавно, на основе использования изобретения Георгия Беляева, в спецлаборатории ФБС разработан метод бесконтактной активации (с помощью импульсного радиосигнала определенной частоты) превращения митохондрий в сверх-патогенные «митобактерии». Радиус действия импульсного источника может варьировать от 1 метра до 10000 километров. После сигнала митохондрии в клетках облучаемых людей начинают трансформироваться в митобактерии, размножающиеся с такой скоростью, что через сутки от человека не остается ничего, кроме ботинок. Чтобы прекратить размножение митобактерий используется сигнал другой частоты. Далее в документе было написано, что, согласно приказу, срочно создается новая сверх-секретная лаборатория с целью дальнейших испытаний и последующего массового применения этого оружия против внутренних и внешних противников. Для выполнения задачи, имеющей первостепенное оборонное значение, должны быть привлечены ведущие вирусологи, микробиологи, генетики, биохимики и биофизики. Всего 50 человек. На следующей странице развивалась мысль о том, что зря Эйнштейн и Оппенгеймер создавали атомную бомбу. И сколько потом после них было затрачено средств и сил впустую! Ядерное оружие – тупик. Человек расщепил атом, а атом расщепил ему мозги. Глупо разрушать целые города, когда есть способы уничтожать только жителей, причем, миллионами. Ядерная бомба не дает победителям воспользоваться победой. А тут – р-р-раз, нажал кнопку радиосигнала – и митобактерии уничтожили противника, сохранив его имущество; нажал вторую кнопку – всё, конец войне. Очень удобно. И практически безопасно.
Я зачитался этим ясным, четким, логичным и серьезным документом, снабженным графиками, рисунками и схемами. Сразу видно, что составляли его толковые люди. Такие толковые, что вдруг захотелось взять их за умные головы и – башкой об стенку. Чтоб не повадно было такое придумывать. Но нет, не смогу: их много, а я один.
Я свернул документ и сунул во внутренний карман пиджака. Вышел из кабинета и двинулся в противоположную сторону, еще не зная, куда. Пройдя по безлюдному затемненному коридору со множеством дверей, попал на пост охраны. За письменным столом сидел лейтенант и усердно ковырялся в носу. «По какому праву Вы здесь?», – грозно спросил он, привставая. «По приглашению Вашего начальства», – беспечным голосом ответил я. «Здесь быть запрещено. Вы должны ждать в общей приемной. Сожалею, но мне придется Вас задержать до выяснения обстоятельств». – «Извините, но мне некогда», – глупо произнес я и развернулся, чтобы уйти. «Стоять! – рявкнул он, – Лицом к стене! Руки за голову!». Я нехотя подчинился. Сопя от усердия и соплей, он устроил обыск, начав с карманов моих брюк. Я резко развернулся и ударил его кулаком в живот. Он тихо охнул и осел на пол. Я вытащил его пистолет из кобуры, сунул себе в карман и побежал по коридору. Неожиданно выскочил в залу, где было полно людей, в основном штатских. Все куда-то шли по своим делам. Я ринулся в том направлении, куда двигался основной поток. Люди, видя мою спешку, сторонились, уступая дорогу. Спустился на лифте на 1-й этаж. На выходе охранник потребовал пропуск. «Почему нет отметки об убытии?», – недоуменно спросил он, разглядывая пропуск. «Потому что в русском языке нет слова „убытие“», – ответил я нахально и вышел, оставив охранника в интеллектуальном ступоре.
На улице поймал такси. Но вскоре сзади появился черный джип с мигалкой и воющей сиреной. «Быстро они работают», – с восхищением подумал я. Из джипа вдруг началась стрельба по нашей машине. Вдребезги разбилось заднее стекло. Таксист испуганно дал по тормозам. Я выскочил и побежал. Фьюить-фьюить, – раздались вслед выстрелы. «Мазилы», – машинально подумал я, обернулся и трижды выстрелил в ответ. Повезло: попал в бензобак. Джип загорелся. Свернув за угол, я выбежал к метро. Проехал на подземке несколько остановок и вышел в город. Низко в небе летел вертолет. «Оперативно работают», – подумал я не без гордости за наших джеймс-бондов. Около автобусной остановки на Биогавань гуляли два крепких парня в черных куртках. Чуть подальше еще парочка. Ай да молодцы! Я свернул в сторону, понимая, что на автобусе не уехать. Отошел и поймал частника на стареньком «москвиче». «До Биогавани довезете?» – спросил я, предчувствуя ответ. «Нет. Туда почему-то дорогу перекрыли». – «Давно?». – «Только что». Эх, чуть-чуть не успел. Впрочем, может, это и к лучшему. В Биогавани они бы меня отыскали быстро, быстрей, чем я Беляева.
Вернулся к метро, нашел телефонную будку и выискал в справочнике несколько правительственных адресов. Позвонил. Сообщил о находке. Никто не поверил. Тогда стал звонить в редакции газет и журналов. В четырех только посмеялись. В трех пригласили прийти в редакцию. Я отказался и попросил встречу на нейтральной территории. Согласился только один.
Он пришел. С хорошими внимательными глазами. Спокойный. Неспешный. Немногословный. Очень мало похожий на своих суетливо-мельтешащих болтливых собратьев по перу. Мы сели в кафе за столик. Он выслушал не перебивая. Я подумал: «Атланты поддерживают молча». Он заинтересованно спросил: «Можно взглянуть?». Я протянул документ. Теперь всё было в его руках – и в прямом, и в переносном смысле. Он бегло просмотрел бумаги и сухо задал деловой вопрос: «Сколько Вы за это хотите?». – «Нисколько. Мне бы где-нибудь переночевать». Он протянул ключи и назвал адрес. «Это Ваша квартира?», – спросил я. «Нет. Это мой запасной аэродром», – усмехнулся он. «Спасибо», – сказал я. Он пообещал опубликовать документ завтра же. И степенно ушел.
До позднего вечера я просидел в кинотеатре. Три раза подряд посмотрел «Свой среди чужих». Я его в разные годы раз десять видел. И не скучно. А вот вы попробуйте десять раз посмотреть хороший американский боевик. Стошнит.
Когда стало темно, я добрался до «запасного аэродрома» пешком, благо недалеко. Зашел в дом, поднялся на 15-й этаж, открыл входную дверь незнакомой квартиры, прошел в комнату, не включая свет, нащупал диван и плюхнулся не раздеваясь.
Но спать не дали. Раздался поворот дверного ключа; зажегся свет. Ослепленный я прикрыл глаза рукой. Передо мной стояли трое бравых парней в камуфляже с автоматами. Спецназ. Шайка бандитов на государственном обеспечении.
«Пистолет!», – потребовал старший. Деваться некуда. Отдал. Старший подтолкнул меня к выходу: «Вперед!». Чтобы приободриться, я философски подумал: «Когда лилипуты заставляют подчиниться, повинуйся как Гулливер – сохраняя достоинство и чувство юмора. Эх, жаль, что не судьба сейчас взойти на эшафот! Я там смотрелся бы весьма монументально».
Мы вышли на лестничную площадку и на лифте спустились вниз. Темный ночной двор. «Лицом к стене!», – приказал старший. В груди похолодело. От чувства юмора не осталось даже хвостика. Наш страх забирает мужество и отдает его врагам (дайте мне мужество, и я превращу его в победу). Я заторможено повиновался приказу, уткнувшись в безучастную стену, и со страхом ждал, что раздадутся выстрелы. Их не последовало. Я облегченно вздохнул и обернулся. И в этот момент старший широким ножом полоснул меня поперек спины, вдоль пояса. Боли я не почувствовал. В пояснице возникло жжение. Потекла кровь. Всё поплыло. Мир померк. Чернота…
Не зря говорят, что герои по улицам не маршируют; герои гниют в земле. Именно с этой мыслью я и проснулся. Уф-ф-ф! Живой! Так патогенные митобактерии – всего лишь кошмарный сон? Сон. Ура! Слава богу, что сны не всегда материализуются.
Как-то раз один из американских технологических институтов предложил мне контракт с окладом 70 тысяч долларов в год. С одной стороны, сумма серьезная. С другой стороны, заниматься нужно было прикладной темой, касающейся оптических свойств пленок светопоглощающего белка из пурпурных бактерий. Контракт был на два года. Мне жаль было потратить столько времени на рутину, бросив другие дела. Отказался. Комментарий коллег и знакомых был единодушен, краток и точен: «кретин».
