Шагнула в будущее и улыбнулась собственной мысли.
Её открытая и непосредственная улыбка как будто осветила сумрачную прихожую, в её добродушном свете растворились самые тёмные уголки неловкости в подсознании. Рим заворожено наблюдал за превращениями в собственной квартире. Тишина не пугала, скорее наоборот, – предвещала нечто прекрасное. Похожее безмолвие бывает перед рассветом, когда вся природа замирает на короткий миг, чтобы снова возродиться. В такие минуты весь мир кажется чудесным. Кому чуждо предвестие прекрасного? Эта тишина никогда не обманывает, вслед за прохладным, красноватым заревом появляются первые лучи солнца, и с каждым мигом становится всё теплее и светлее. А потом наступает день со всеми его хлопотами и заботами.
Возникшими ассоциациями и соображениями они могли поделиться друг с другом. Только вот, нужно ли разрушать тишину звуком пусть даже мягкого, но достаточно резкого для неё, голоса?
Нежное соприкосновение губ ознаменовало начало солнечного дня.
– А ты умеешь варить кофе? – спросила Эвелина, не освобождаясь от объятий.
Рим вернулся в реальность. Странно и непонятно, как он сумел потерять голову? Тот самый человек, который ежедневно блуждал по лабиринтам параллельных, вертикальных, а порой и диагональных миров пациентов!
– Нет ничего проще, – сказала Рим, – достаточно кипятка и банки! Он помог снять курточку гостье.
– Пройдём в брифинг-зал?
– Пройдем, – согласилась Эвелина, не понимая о чём речь. Ей захотелось пройти с Римом куда угодно, пусть даже в этот брифинг-зал.
Они прошли на кухню, Эвелина громко рассмеялась.
– Раньше, в незапамятные времена, на кухне проводились беседы на самые злободневные темы, – пояснил Рим.
– И тогда варили кофе в баночке?
– Честно говоря, тогда кофе вообще никак не варили! Больше пользовались водкой или, на худой конец, чаем.
– Вот это да! – воскликнула Эвелина, рассматривая фирменные наименования кухонной утвари. Прямо с рекламных плакатов и роликов в кухню шагнули: холодильник, микроволновка, газовая плита. А по мелочам уже без счёту: комбайны, миксеры, тостеры. Почему-то их названия крутились в голове во множественном числе. Всё это великолепие находилось в весьма запущенном состоянии, близком к плачевному. Кое-где, кое-что подсохло, прикипело, испачкалось жиром.
Эвелина глубоко вздохнула и решила закончить знакомство с кухонными приспособлениями, чтобы не портить себе настроение.
– Посуда практически не используется.
– С тех самых времён?
– Похоже на то, – подыграл Рим. Вдаваться в рассуждения не хотелось. Надо было готовить кофе. Он подключил суперфильтр к крану, набрал электрочайник и включил. Гостья молча наблюдала. Эвелина присела за стол, опустив руки на колени, собирать крошки со стола рукавами не хотелось. Её подмывало вскочить, схватить тряпку и немедленно навести хоть какое-то подобие порядка. Но Эвелина хорошо знала теорию – действительно, читала нужные книги. Показав себя хорошей хозяйкой, можно перепугать знакомого мужчину до смерти! Лучше вести себя дамой, ожидая ухаживаний.
– Сахар, сливки?
– Ас чем ты больше любишь?
– Что есть.
– А что есть?
– Только сахар.
– Тогда вовсе без ничего.
– Как? Совсем?
– Совсем!
Рим плеснул кипяточку в чашечку Эвелины. Это показалось очень смешным! Они вместе хохотали до упаду, даже до неприличия. Это если смотреть со стороны. А для чего, собственно, вечно держать себя в строгих рамках надуманного этикета?
Одновременно они замолчали, оказавшись друг против друга – лицом к лицу. Эвелина медленно закрыла глаза, слегка подавшись вперёд.
– Наконец-то! – сказал Рим, переведя дух после поцелуя.
– Что?
– Завершился трёхсерийный брудершафт.
– А разве это не сериал, милый? – Эвелина вопросительно взглянула в глаза Риму.
– Всё зависит от режиссёра, – Рим кивнул на Эвелину.
– Так пусть тогда бесконечно мылится наша опера! – Эвелина нежно обхватила шею Рима. Она слегка отстранила лицо, прикоснувшись грудью к партнёру. Они танцевали без музыкального сопровождения – чудесная мелодия играла в глубине душ.
А за окном ещё не кончился день, и застыли на столе обе чашки с прозрачным кофе.
Эвелина немного устала, извинившись, она прошла из кухни вглубь квартиры. У Рима закружилась голова, он присел на табуретку и замер. Что делать дальше?
– Рим! – откуда-то из глубины позвала Эвелина.
Он пошёл на голос.
Не в коридор! Рима бросило в жар. Лина в спальне?! Неужели?
– Рим, милый, я уже долго зову!
Любимов шагнул в полумрак, гостья сомкнула жалюзи на окне. Рим посмотрел на широкую кровать.
А Эвелина, зайдя со спины, прикрыла его глаза ладошками. В этом не было необходимости, и так Рим ничего не видел.
– Кто? – начала игру Эвелина.
– Эвелина!
– Кто? – чуть прижала ладони к его лицу Эвелина.
– Лина!
– Кто? – сдавила пальцы Лина.
Рим беспомощно развёл руки в стороны.
– А ты угадай!
– Линочка!
– Да! Да! – обрадовано воскликнула Линочка и отпустила руки.
Рим развернулся, обнял Линочку. Она, не вырываясь, деликатно подалась в сторону. Любимов не понял и отпустил руки, но Эвелина прижала их к себе. Она повлекла Рима за собой. Через несколько секунд они оказались сидя на кровати. Рим продолжал обнимать Линочку, гладя её спину, нащупал пальцами бретельку лифчика – его как током ударило! Рим отдёрнул руку. Но Линочка, как маленький ребёнок подняла ручки кверху и слегка наклонилась, помогая снять блузку. В волнении Рим запутался в лямках бюстгальтера.
– Застёжка спереди, – прошептала на ушко Эвелина. Освободившись от мешающей одежды, Лина нырнула под простынь. Рим потянул на себя краешек простыни, не поддаётся!
– Рим! – как гром прозвучал в комнате, – мне надо домой!
– Конечно, – шёпотом согласился Любимов, обнимая Лину.
Она резко села в кровати.
– Мне прямо сейчас надо, домой! – Лина отстранилась от объятий.
– Но зачем?
– Там бабушка переживает. Она умрёт без меня!
– А мы ей позвоним.
– Нет! Мне надо домой! – заявила Эвелина и начала лихорадочно одеваться.
Рим занял освободившееся место на кровати и накрылся простынью. Домой, так домой!
– Ключ в дверях, – сказал он и отвернулся к стенке. Эвелина вышла из спальни.
Таким идиотом Рим ещё не чувствовал себя никогда! Да пусть проваливает к своей бабушке! Действительно, он дурак! Ей всё бы в игрушки-куколки, дочки-матери играться! Ведь правильно говорила Алина, что этот ребёнок ждёт, кто его за ручку возьмёт!
А возьми за ручку? Захочет и на ручки, а затем посадишь на шею, да и снять не сможешь!
Шквал эмоций взорвался в голове Рима. Вот уж точно: «Дурий доктор – сам дурак», – как говаривал Пётр по пьяни.
Да уйдёт она когда-нибудь? Дверь всё не хлопала, Рим хотел было встать и открыть дверь на выход незваной гостье, но передумал. Сама там как-нибудь разберётся.
– Рим, – тихо прозвучал голос Эвелины. Вновь его бросило в жар.
– Рим, прости меня! – Эвелина вошла в спальню одетая в курточку.
– Прости.
Он не знал, что ответить. Сидел в кровати и тупо смотрел перед собой. Все мысли покинули голову. Эвелина подошла к нему.
– Не сердись, дорогой, – она погладила Рима по щеке, – я ещё не готова.
Она расплакалась. Рим обнял её успокаивающе, как брат.
– Всё у меня, не как у людей!
– Что ты, Линочка, у каких людей?
– У всяких, – всхлипывала Эвелина, – прости меня, Рим.
– Что ты! Это ты меня прости! – расторгался Рим. Кто должен просить прощения? Что он потребовал от девы? Как же она умна и благородна!
Они всё-таки попили кофе, даже с сахаром. Затем Рим проводил Эвелину до дому. Целовались только в подъезде Липутиных. Рим попытался дежурно прикоснуться губами и уйти, но Лина, прижалась к нему, не позволив здравому смыслу взять верх над чувствами.
Любимов несколько часов пробыл в клинике. Вернувшись домой глубокой ночью, он долго сидел на кухне и о чём-то размышлял.
Уснуть удалось только под утро, Рим всё ворочался, пытаясь занять именно то место, где лежала Линочка. Подушка ещё не успела пропитаться её запахом.
С утра Рим решил твёрдо – не встречаться больше с Эвелиной.
Но, едва Рим вышел из автобуса, у клиники его встретила Лина. Из-под берета спускалась толстая коса – точно такая же, какую он лично заплетал во время пребывания Эвелины в клинике.
– Здравствуй, Рим.
– Здравствуй, – буркнул в ответ Любимов. Эвелина опешила, неужели его ничто не тронуло?
– Я тебя долго не задержу, – пообещала она. – Помоги мне!
– Что случилось?
– Понимаешь, вчера во время, во время, – Эвелина силилась подобрать нужное слово, да так и не нашла его. – В общем, у тебя осталась оторванная пуговица с юбки. А бабушка заметила, представляешь?
Эвелина рассмеялась. Рим скупо улыбнулся. Похоже, он начал оттаивать.
