Анна. Две половинки
Я увидел ее издалека. Меня порадовало, что она не заставила себя ждать, как традиционно делали другие женщины. Она стояла в метро на платформе, прислонившись к мраморной стене. Я подошел. Сердце забилось. Она улыбнулась. Я расплылся в ответ. Она взяла меня под руку. Сердце хотело выпрыгнуть и улететь. Мы поднялись по эскалатору и вышли из метро. Она сразу предложила общаться «на ты». Она была маленькая, изящная, с темными короткими волосами и изумительно добрыми карими глазами. Одета была в синие джинсы и серый свитер. Мы радостно глядели друг на друга и перебрасывались шутливыми словами. Потом она внезапно посерьезнела и сообщила, что пока работает референтом, но подумывает о собственном бизнесе. Затем грациозно достала зеркальце и привычно глянула в него. Женщина достает зеркальце, чтобы испытать чувство удовлетворения, а также чтобы обозреть диспозицию. Кстати, зеркало – лучший друг молодой женщины; худший враг женщины в годах – тот же предмет.
Мы зашли в кафе, взяли кофе с амаретто и пирожные. Пили кофе, смотрели друг на друга и беспричинно смеялись. Она долго говорила о своей прежней жизни, о бывшем муже, о ребенке. Я заворожено слушал. Она болтала безумолку, а потом вдруг радостно воскликнула: «Я никогда ни с кем столько не трепалась! Ты, оказывается, прекрасный собеседник!». Я подумал, что существует лишь один способ быть хорошим собеседником: научиться слушать не перебивая. Если после разговора у женщины не возникает головная боль, значит, в основном болтала она сама. Почему женщины так любят много говорить? Потому что им хочется хоть чем-то, хотя бы сотрясением воздуха, заполнить пустоту окружающего мира.
«Ты прелесть», – восхищенно выдохнул я. Анна расплылась в улыбке и благодарно выдала в ответ: «А ты сильный, умный и добрый». «Это ты про кого-то из сказки для девочек», – самоиронично заметил я.
Хочешь влюбиться? Сердце не спрашивают. Хочешь жениться? Спроси свой разум. Я разум потерял. Через пару часов мы с Аней начали мечтать, как назовем наших детей. «Живи и жизнь давай другим!», – выдал я на эту тему забавный парафраз. Она заявила, что хочет мальчика и девочку. И предложила: «Давай мальчика назовем Алешей, а девочку Лизой». «Можно. Только вдруг ее будут дразнить Лиза-подлиза?», – засомневался я. «А компьютер нам купишь?», – полушутя-полусерьезено спросила Аня. «Само собой!», – радостно выпалил я. Мужчина влюбляется в женщину, а женщина – в перспективу.
Есть два способа скрывать свои мысли: молчать и болтать. Аня снова стала что-то радостно рассказывать, во многом повторяя то самое, о чем говорила только что. Так обычно повторяется в своей речи слабовольный человек или алкоголик: как вспугнутый заяц, сделав круг, возвращается на исходное место.
Потом, устав от собственного словоизвержения, она решила узнать хоть что-нибудь про меня: «А ты где работаешь? На фирме?». – «Нет, я научный сотрудник». – «А-а-а…», – протянула она разочарованно. Затем спросила: «И что ты в науке открыл?». – «Эликсир жизни». – «Ух ты! И что это за эликсир? Как его приготовить?» – «Возьми хлеб, сахар, соль, воду, спирт, песок, цемент и серную кислоту. Смешай и выпей. Если выживешь, будешь жить вечно». Она заливисто засмеялась.
День пролетел стрелой, наступил вечер. Аня сказала, что к ней в этот вечер нельзя, так как дома ребенок и мама. Рискуя опоздать на свой рейс, я поехал на метро проводить ее хотя бы немного. Мы вышли из метро. Договорились о новой встрече на послезавтра. Пора было прощаться. Пару минут мы неловко молчали. Как известно, если при свидании молчание затянулось, выручают поцелуи. На автобусной остановке мы вдруг, не сговариваясь, крепко обнялись и поцеловались. Затем она отстранилась, побежала к отправляющемуся автобусу и помахала из него двумя руками. Я проследил ее долгим взглядом. Влюбился. Я чувствовал себя счастливым и как будто заново родившимся. Не зря говорят, что каждая любовь – первая, а каждая любимая – последняя. Влюбленность помогает человеку оставаться человеком.
Назавтра я получил от Ани сообщение, что наша следующая встреча, к сожалению, переносится из-за болезни сына. Потом она снова перенесла встречу. Прошла неделя. Она извинилась и назначила свидание на другие выходные. Я не знал что и думать. Тон ее писем был теплый, но странный. Вечерами я пытался дозвониться ей домой, но никто не брал трубку. Настойчиво слал ей электронные письма. Наконец, пришел ответ. Он был предельно кратким: «Никаких объяснений не будет. Прощай. Анна». Я не скоро пришел в себя. Но зато пришел к обобщению: женщины последовательны в своей непоследовательности. Слова женщин то легче пуха, то тяжелей свинца.
Я был уверен, что мы с Аней – потенциальные «две половинки». Но, как говорится, большинство «половинок» друг с другом никак не могут в жизни соединиться, так как каждый раз из-за каких-либо обстоятельств попадают в разные истории и разные постели.
На эту тему есть такая притча. Жили-были мальчик и девочка. Сначала играли в детсаде в одной песочнице, но каждый в своем углу. Потом ходили в одну школу, но каждый в свой класс. Жили в одном доме, но в разных подъездах. Учились в одном институте, но на разных факультетах. Ходили в одни и те же магазины, но каждый в свое время. Работали в одном учреждении, но в разных подразделениях. Женились в один день, но не друг на друге. Время шло. Родили детей. Потом завелись внуки. И вот однажды случайно сели два пенсионера на одну и ту же лавочку, посмотрели долгим взглядом друг на друга и поняли, что прожили чужую жизнь…
Мария. Беседа о стране и науке
Когда мужчина знакомится с женщиной и она ему не слишком нравится или нравится не слишком, то он, чтобы сгладить неловкость, начинает шутить и поэтому производит хорошее впечатление. Когда же она сильно нравится, то он от восторга теряет чувство юмора и выглядит полным кретином. При некоторых встречах то же самое происходило со мной. Я решил впредь быть невозмутимым как Будда.
При встрече с Марией я задержал дыхание и постарался быть сдержанным. Она была яркой коротко-стриженой брюнеткой с умными карими глазами и плотной, как сбитень, женственной фигурой. Как известно, проявить ум можно двумя способами: промолчав или сказав что-нибудь; проявить глупость можно только вторым способом. Я решил помалкивать. Поглядывал на Марию, стараясь оставаться спокойным, и молчал. Она тоже ничего не говорила, изредка тоже бросая на меня испытующие взгляды. Наконец она не выдержала и недоуменно спросила: «Вы немой?». – «Покамест не Ваш», – ухмыльнулся я. «Таких встреч у меня еще не было! Мы так и будем молчать?». Я иронично фыркнул: «А почему бы и нет? Любой мужчина кажется женщине интересным, если он молчит, при галстуке и хрустит купюрами». Она рассмеялась: «А галстука-то на Вас нет». «Зато у меня есть чем похрустеть», – усмехнулся я и привел ее в кафе «Бункер». Войдя туда и увидев фашистскую символику, она поежилась, но смиренно спустилась по крутым ступенькам вниз и села за столик.
Нам принесли закуску, мясо с гарниром и белое вино. Неприязненно взглянув на настенный плакат со свастикой, Мария натянутым голосом вымолвила: «Хочу Вас проинформировать: я еврейка. Вы не имеете что-нибудь против?». – «Никоим образом». Моя собеседница облегченно вздохнула. Мы выпили за знакомство. После первой же рюмки я забыл о намерении быть степенным. Вино выявляет те качества, которые есть, и устраняет те, которых нет. Я пустился в объяснения: «К еврейским товарищам обычно испытываю симпатию. Во-первых, во мне самом, кроме русской, белорусской и хантыйской крови, есть еврейская; итого – почти полный интернационал. Во-вторых, еврейская нация дала миру такое количество выдающихся личностей – ученых, писателей, поэтов, художников, музыкантов, философов – что без них невозможно представить себе развитие цивилизации». Мария продолжила тему: «Я как-то заинтересовалась историей моего народа. Прочитала про это разные книжки, а недавно осилила „Талмуд“. И даже подумывала уехать в Израиль». Эти слова мне не понравились и я спросил: «Вы не чувствуете Россию своей родиной?». Она смутилась: «Очень сложно жить в этой стране. В последние годы стало страшно от фашиствующих скинхедов. Это совсем не смешно, что сейчас многие мужчины ходят бритые, боятся скинхедов». Я кивнул: «Да, любой шовинизм – мерзость. И в этом смысле нет особой разницы между фашизмом и сионизмом». Мария не согласилась: «Сионизм это просто защитная реакция моего народа на дискриминацию и насилие. Фашисты, национал-большевики, скинхеды – это бандиты. По ним плачет тюрьма». Я пустился в разглагольствования: «Это самое простое, но самое неразумное решение – упечь их в тюрьму. Ведь оттуда они выйдут еще более обозленными. Наказание не устраняет причин преступления, но толкает на новые. Есть объективные причины для появления неофашистов: безработица, нищенские зарплаты, бесправие; и всё это на фоне жирующих олигархов, сытеньких спекулянтов и продажных политиков. Скинхеды это отверженные, несчастные, беспризорные русские дети, у которых не осталось иного выхода, кроме бунта». Мария спросила со вздохом: «И какой же выход из всего этого ужаса?». – «Социализм». – «Хотите вернуть страну к старому?». – «Возврата нет. А вот многие блага социализма – бесплатное образование и медицина, мощная наука, плановая экономика, социальная защищенность и прочее – хорошо было бы вернуть, заодно покончив с преступностью, наркоманией и всяческой проституцией». – «Это идеализм». – «Идеализм – вдохновенный реализм».
