После приземления пару часов провели в транзитной зоне.
Мы и африканцы – люди с разных планет, и пути наши никогда не пересекутся! Толпа чернокожих словоохотливых соседей порядком нас извела. Они, совсем не заморачиваясь правилами приличия, вели себя, как хотели. Совершенно не смущаясь, во все горло болтали на своем гортанном и крайне неприятном наречии, громко хохотали и отчаянно жестикулировали. Все это нас так достало и утомило, что у меня закружилась голова и даже показалось, еще чуть-чуть – и я потеряю сознание. Пришлось притулиться к мощному Олегу, который, быстро сообразив в чем дело, сунул мне под нос какой-то порошок, от которого я пришла в чувство и по-настоящему взбодрилась. Наркота, что ли?! Да не дай бог!
Наконец объявили наш рейс. Мы бодренько поскакали на посадку. До самолета пришлось тащиться пешком и… о ужас! Перед нашими глазами предстала какая-то древняя местная рухлядь, которую и самолетом-то назвать трудно. Посадочных мест штук пятьдесят, не более. На трапе нас ожидала не первой молодости толстозадая разбитная стюардесса в майке и юбке, прикрывающей лишь пах, откуда начинались жирные, трясущиеся, как студень, ляжки. Мама дорогая! Но это были еще цветочки. Еле-еле разместившись на тесных, грязных, ободранных сидениях, мы в испуге уставились на вздрюченную потную толстуху-бортпроводницу, но мадам, как слонопотам, пробежала дальше по проходу, в конец салона, а на ее место заступил вышедший из кабины пилотов… мне показалось, что я сплю и вижу ужасный сон…
– Ваня, – прошептала на ухо Ивану, – ты его видишь или это мираж?
Иван кивнул, а я решительно начала подниматься с места, чтобы покинуть самолет, но меня за край рубашки крепко ухватил Олег. Перед нами во всей своей дикой красе и полном туземном одеянии – травяной юбке, с головы до ног увешанный амулетами и перьями в кучерявой башке – стоял полуголый мужик! Он с невероятным вдохновением исполнил незамысловатый ритуальный танец и сообщил, что является пилотом первого класса Оскаром Макчумой, затем, лучезарно улыбнувшись, исчез за дверью кабины!
Господи, да есть ли ты на свете?! Если есть, помоги! На этой жалкой просительной ноте совершенно ослабевшее от такого нереально кошмарного зрелища сознание покинуло мою замороченную головушку…
Пришла я в себя от интенсивной тряски, в тумане слышался лишь гул голосов. Мои глаза медленно открылись, и ополоумевший взгляд тут же наткнулся на чей-то широченный шоколадный нос, проткнутый насквозь черной палочкой! О, нет!!! Только я вновь собралась отправиться в небытие, как мой попутчик Олег, буквально влив в меня приличную порцию коньяка из фляжки, строго сказал:
– Без паники! Командир, ну тот, в туземном костюме, между прочим, ас и учился не где-нибудь в Конотопе, а как раз в Германии. А пребывает в столь экзотическом виде для того, чтобы поднять у туристов интерес к полетам на местных авиалиниях. Давай уже, очухайся, как-нибудь долетим!
«Эх, Олежка, – подумала я про себя, – твои бы слова, дорогой, да богу в уши!» Тем временем самолет начал свой разбег, и прыгать из него на ходу было уже слишком поздно! К величайшему счастью, толковый пилот первого класса Оскар Макчума не подвел, и мы нормально долетели до Того, но дух я перевела лишь тогда, когда нам разрешили покинуть салон. В том, что таможенные процедуры пройдут успешно, я и не сомневалась. Никто ничего не заподозрил и не обнаружил. Вот что значит подготовка операции профессионалами из спецслужб!
Первым в крайне убогом, как и в большинстве африканских аэропортов, зале прибытия мы увидели нашего нового друга Ричарда. В том, что он не просто знакомый или приятель, а самый настоящий, верный и преданный друг, со всеми вытекающими последствиями, я и не сомневалась, делая на доктора серьезную ставку. На него, как и на нас, ложилась огромная ответственность за успешное проведение сложной и весьма опасной операции, и сегодня мы обязаны раскрыть перед ним все карты и предупредить о тех неприятностях, которые, возможно, если что-то вдруг пойдет не так, за этой операцией могут последовать!
Рич встретил нас добросердечно, как брат, и сразу же нашел общий язык с моими московскими друзьями. На улице, к счастью, под навесом стоял очень даже приличный джип. В нагретом салоне немного попахивало бензином. Надеюсь, у нашего друга есть запасные канистры, потому как по пути следования до границы с Ганой в этих безлюдных диких краях автозаправочные станции – наверняка редкость. Духота, как и в первый приезд, стояла адская, но в машине работал кондиционер.
За время пути мы успели серьезно поговорить с Ричардом о предстоящей операции. Доктор нисколько не испугался, что наш отряд собирается наступить на «хвост» местной мафии, но предостерег, что в этих людях, если можно их так назвать, ничего человеческого нет в принципе. И самая главная наша удача будет состоять в том, чтобы не попасть к ним в руки. Об Айзеке Квамэ, Даниэле Кабарахе и Маргарите Коко он ничего не слышал, зато сообщил, что несколько раз китайская «Триада» бодалась за сферы влияния с африканской мафиозной братвой, при этом с обеих сторон погибло около полусотни человек, не так уж и много в общем масштабе бандитских разборок! Великой войны не получилось, потому что боссы все же сумели договориться. Да… мафия она и в Африке мафия! Многие из нас наивно полагают, что слово «мафия» переводится с итальянского как мирное «семья», но это не совсем так.
Считается, что слово «мафия» возникло еще в далеком 1282 году в Сицилии, в ходе антифранцузского восстания. Именно тогда и родился клич «Смерть Франции, вздохни, Италия!». На итальянском это выглядело следующим образом: «Morete alla Francia, Italia anela», и заглавные буквы этого лозунга и составили слово «MAFIA». Но в любых предположениях есть доля правды, и структура мафии действительно построена по подобию семейной ячейки.
Участники этого криминального сообщества являются членами одного клана и проживают свою преступную жизнь, как родственники, объединенные одной семьей. Слово «мафия» в нынешнем тревожном мире наводит настоящий ужас даже на тех, кто стоит очень далеко от тех путей, по которым в погоне за хрустящими банкнотами рассекают эти головорезы, способные с легкостью уничтожить любого, кто хоть косвенно прикоснется к их деятельности. Не зря же бытует мнение, что от мафии не спрячешься и не скроешься даже, наверное, в Антарктиде, и поимка провинившихся – это лишь вопрос времени. Пока существуют деньги и жажда наживы, будет здравствовать и мафия!
Ричард рассказал нам, что с врагами жестокие африканские бандиты не церемонятся и расправляются самым ужасным образом. Несчастных вывозят в пустыню, отрубают руки, ноги и оставляют еще живого человека на съедение грифам и шакалам, а то и превращают их в корм для крокодилов, бросая живыми в воду.
Все эти рассказы были очень «к месту» и весьма «поднимали» и без того упавшее настроение, хотя, что ни говори, своих врагов надо знать в лицо, чтобы быть в курсе того, что от них можно ожидать.
Пару раз случались остановки, чтобы передохнуть и подкрепиться. Меня после всех услышанных жутких страшилок аппетит не посещал в отличие от моих прожорливых спутников, которые, думаю, за время своей боевой деятельности смерти в лицо смотрели не раз и подобными мыслями не заморачивались, с невероятным удовольствием поглощая сэндвичи с курицей и фрукты. Неожиданно для себя я вспомнила, что не знаю новых имен моих подельников. Они, как были для меня Олегом и Иваном, так ими и остались.
– Олег, а как вас теперь зовут, мне надо знать, чтобы не проколоться.
– Меня – Семен Петров, – строго сказал офицер, – а Ваньку – Антон Александров. Запомни на случай, если будут пытать, – не очень удачно пошутил он.
Да уж, если будут пытать, вам новые имена не помогут, сразу же расскажу всё, что знаю! Человеку весьма сложно пережить боль, особенно боль физическую, доставляющую настоящие страдания, и не стоит осуждать тех, кто, не сумев пережить страшные пытки, выдал тайну или оговорил себя. Чтобы понять, надо побывать в этой «шкуре», и думаю, не всякий сможет пережить этот ужас. Но у некоторых наших недоумков нет ничего святого, и они начинают порочить тех, кто подвергся мучениям и ушел на тот свет несломленным, так и не раскрыв рта! Пример тому восемнадцатилетняя комсомолка Зоя Космодемьянская, замученная фашистскими подонками во время Великой Отечественной войны. Совсем еще юная, хрупкая девушка, только что закончившая школу, была схвачена немцами, но даже под страшными пытками ничего не сказала мучителям о своем отряде и задании. Ее повесили на глазах целого городка! Однако через более чем полвека после чудовищной войны нашлись негодяи, которые начали чернить святое имя народной героини. Вроде как девушка вообще дура, подожгла дом обычного колхозника, и как же случившееся можно назвать подвигом? Хочу сказать: прочь руки от святыни! Не трогайте грязными лапами и поганым языком память о тех, кто принял от рук врагов невыносимые страдания и покинул этот мир непокоренным. Это и есть огромный человеческий подвиг!
