Лотар берет её за талию, прижимая к себе. Сухие губы целуют шею. Она отвечает взаимным объятием.
– Идем, сковорода на плите. – Она вырывается из его рук и бежит на свет в конце коридора. Пытаясь насладиться видом каждого предмета, который есть в доме, Лотар медленно следует за ней. Сказать, что им овладела тоска по дому – значит, не сказать ничего. На семейной фотографии, где Эмма держит новорожденного сына, он узнает себя. Фото висит на стене несколько месяцев. Лотар помнит, как они делали эту фотографию, даже сам момент съемки, но что-то в чертах мужчины кажется ему странным. Будто он точно знает, что перед ним близнец. Очень похожий, совершенно неотличимый, но все-таки близнец. Затылок Лотара обдает холодком, и он подается прочь от фотографии, которая навевает тяжкие мысли. По пути на кухню заходит в комнатку, где в кроватке спит его сын, чтобы взглянуть на него хоть краем глаза. Малыш освещен полоской света, падающей из коридора. Он тихо сопит. Лотар на грани того известного состояния, когда даже мужчина вправе пустить слезу. Его рука касается щеки ребенка. В эту секунду где-то в квартире начинает звучать стандартная «нокиевская» мелодия. Лотар выходит из детской, плотно закрывая дверь. Эмма проносится на звук своего телефона по коридору в зал, попутно улыбаясь биполярному спутнику.
Женщина добегает до столика, где лежит мобильный, берет его, но кнопку ответа не нажимает. Лотар наблюдает за ней из коридора. Она поворачивается к нему, затем, раскрывая рот, снова смотрит в экран телефона.
– Что это значит? Здесь показано, что звонишь ты! – хлопая ресницами, говорит Эмма.
– Ответь на звонок и скажи, что все в порядке, – решительно требует Лотар.
Эмма не реагирует. Она уже поняла, что происходит нечто странное. Первые её мысли: как быть, если человек, похожий на мужа, окажется маньяком-убийцей? Хватит ли времени позвать на помощь? За секунду до того, как вызов сорвется, она нажимает зеленую кнопку.
– Алло. Как обычно, хорошо… Что у меня с голосом? Не знаю, вроде все в порядке. Ничем не взволнована… – Эмма косится в проход, на неподвижного Лотара. – Кого ты встретил? Кондитера Альберта?.. Да, и что с ним? – Долгое молчание. – Видеозапись торгового зала, говоришь… И что, он сильно на тебя похож? Как две капли? Кто это может быть? Возможно, у тебя есть брат, о котором ты не знал? Исключено… Почему я повторяю твои слова? Я просто в растерянности. Да, поняла: дверь никому не открывать…
Эмма кладет трубку и поворачивается к Лотару. В её взгляде и тепло, и стужа одновременно.
– Я объясню, – говорит он.
– Пообещай, что не причинишь вреда ребенку.
– Почему я должен причинять ему вред? – хмурится Лотар.
– Кто ты?
– Твой муж, Эмма. Лотар.
Она кивает в сторону мобильника.
– Там тоже твой муж… наверное, в данный момент более настоящий, чем я. В истории что-то пошло не так, я выпал из её страниц. – К своему ужасу он понимает, что не сможет ни ей, ни себе ничего объяснить, даже если очень захочет.
Она медленно, словно дикий зверь на прикорм, крадется к Лотару, падает в его объятия, затем резко отстраняется и всхлипывает. Нижние веки ее становятся влажными.
– Вторую ночь мне снится сон, – теперь она не сдерживает слёз. – Ко мне приходишь ты! Все происходит именно так: кто-то стучит в дверь, и я открываю. Мой внутренний голос подсказывает, что ты мой самый любимый мужчина, но я просыпаюсь. Вот… пришел… но кто же ты?! Ответь!.. Ответь!..
Она вновь падает ему на грудь и вновь отстраняется.
– Я сам не знаю.
– Ты знаешь, просто не можешь объяснить. – Она держит его за плечи и смотрит в глаза. – Пожалуйста, постарайся, я должна знать!
– У нас мало времени, родная. Он едет, он почувствовал! Я бы почувствовал, а он – это я. Пытаться что-то объяснить – значит, украсть наше с тобой время.
Лотар прикидывает, сколько ему понадобилось бы времени, чтобы примчаться домой из полицейского участка. Минимум десять минут, кивает он с горькой улыбкой. Это если ехать осторожно. А если лететь под сирену, то восемь.
– Драгоценные восемь минут, после которых – вечная разлука, – произносит он шепотом.
Он берет её за руку и ведет на кухню.
– Всё случилось сегодня утром, перед самым концом дежурства. – Лотар усаживает жену на стул, а сам становится возле окна. – Произошло то, что ты можешь окрестить нонсенсом. Еще недавно я бы сам посчитал галлюцинирующим придурком того, кто рассказал бы такое. Я очутился в другом времени. Как, что и почему – рассказывать не имеет смысла. Просто поверь. Я отправился в другое время, в очень страшное время для истории нашей страны. Я видел такое… да что там, ты сама знаешь, как жила Германия в прошлом веке. Не важно. С самой первой минуты, как я туда попал, я стремился вернуться обратно. Вот только не получалось. Я потерял счет времени. Шли дни, бесконечные дни, каждый из которых по-своему проверял меня на прочность. Ох… трудно пришлось, я даже… даже… умирал. Потом меня вернули к жизни люди из будущего.
Эмма зачем-то встает со стула и подходит к Лотару. Ее пальцы пылко расстегивают пуговицы его рубашки.
– Что ты делаешь? – трепещет он. – Ты уверена, что хочешь этого?
– Сними рубашку! Сними! – Лотар видит её в удивительной фазе истерии, в которой еще не видел никогда. Её спокойные движения и привычная мимика просто не сочетаются с гневом, исходящим от глаз.
– Эмма, я все понимаю, но может…
– Снимай! – она залепляет ему пощечину.
Лотара настигает оторопь.
– Да, пожалуйста! – Он рывком разрывает оставшиеся пуговицы и скидывает с себя рубашку.
Эмма отходит на несколько шагов и, прислонив ладони к щекам, затихает. Из особых примет, если не считать шрама от аппендицита, на теле Лотара есть две маленькие родинки, которые расположены почти симметрично по двум половинам груди.
Он кивает, взглядом произнося: ну, а я что говорил?
Её эмоции рвутся наружу, она смеется и плачет и целует. Лотар разворачивает её к подоконнику и хватает за бедра. Порыв ветра распахивает форточку, в квартиру врываются запахи летних деревьев вперемешку с теплыми каплями начавшегося дождя. С подоконника на пол падает и вдребезги разбивается цветочный горшок. Эмма прикусывает нижнюю губу и закатывает глаза. Его губы ласкают ее шею. На вершине страстей в дверь раздается стук, вначале слабый, даже опасливый, затем настойчивый и угрожающий. Телефон разрывается в третьем звонке.
– Мне… пора, – слетает с губ Лотара безотрадная фраза.
Вцепившись пальцами в широкий ремень, она не отпускает его.
– Я пойду с тобой! Ты мой настоящий… я это знаю… он не тот… он… он пустышка!
– Исключено! Я испортил свою жизнь, но не позволю тебе испортить свою.
– Что же мне делать? – Эмма падает ему на грудь.
– Ждать! Однажды я вернусь за тобой и за сыном.
– Обещаешь? – она поднимает мокрые глаза, полные надежды.
– Клянусь. Только жди, помни и не теряй веры. Я приду. Обязательно приду.
Он распахивает окно, взбирается на подоконник, в прощальном жесте оборачивается, оставляя на ее щеке горячий поцелуй. А через секунду бежит по сырой траве, сдержанными возгласами торопя Макса, чтобы тот заводил мотор.
На Ландсхут обрушивается шумный ливень. По мокрому асфальту на желтые огни светофоров машина уносится в ночь.
Антарктида, 1 мая 1945 года. Вечер. Квартира Хорста.Он только что вернулся, устал и не помнит себя. Гретта встретила его, обняла и повлекла на кухню, где на плите томилось свежее овощное рагу. Но он отмахнулся и как робот поплелся в спальню, где у него даже не хватило сил раздеться. Жена стянула с него верхнюю одежду и накрыла прохладным одеялом. В маленькой голубой спальне вскоре послышался тихий храп. Гретта решила дать ему выспаться, мягко закрыла дверь и ушла из квартиры. Когда вернулась, муж, свежий и бодрый, сидел за письменным столом, заполняя свой любимый дневник, который вел с 1939 года.
«Это невероятно! Я вышел на контакт (много восклицательных знаков). Пытались многие, но получилось только у меня. Произошло это странным образом: в меня вселился разум одного из Них и стал управлять моим телом.
При этом я наблюдал за собой как бы со стороны. Было страшно, но (нецензурное слово) интересно. То, что я видел свое тело и все события со стороны, это еще ерунда – я видел Его!!! Самого «оператора», если его можно так назвать. Он залез в мой мозг, но и я залез в его душу. Он знал, что я его вижу, и не препятствовал этому. Я заглянул в Их природу, познал Их сущность… но главное, я узнал… и это жутко: они не наши предки… они к нам вообще никак не причастны. Они прибыли на землю тысячелетия назад. Тогда Антарктида еще не была покрыта льдом. Я все это видел!!! Он пустил меня в свои воспоминания. Причем, в самые интимные. Оказывается, они помнят свою планету, они любят её, как, наверное, человек свою любить не умеет. Это что-то сильное, неописуемо сильное. Я побоялся заглядывать глубже. И, наверное, сделал это не зря.
