Если бы Котлету в этот момент мог кто-то увидеть, он не узнал бы милую кошечку в пушистом монстре, который принял боевую кошачью стойку: спина напоминает формой горб дромадера, глаза горят инфернальным огнём, стоящая дыбом шерсть в два раза увеличивает видимые размеры отважного ночного бойца. Из глотки этого микротигра раздаётся низкий гортанный вой, как будто на мартовской крыше начался брачный турнир большой кошачьей компании.
– Она перестала бояться! Ей совсем не страшно! – воскликнула в восторге Алиса, глядя на монитор, по которому лихорадочно проскальзывали разноцветные импульсы.
Киска действительно перестала бояться. Её тельце сотрясали мощные волны яростного нетерпения, взор застелила багровая пелена. Наверное, что-то подобное испытывали лётчики-камикадзе, устремляя сквозь перфорирующие небо пулемётные очереди скорлупки своих самолётов на палубы покрытых металлической бронёй крейсеров и окутанных тучами взлетающих истребителей авианосцев.
Напряжение прервал звонкий удар. Распахнулась крышка мусоропроводного люка, который не устоял перед напором истошно визжащего живого потока: крысиная стая, подгоняемая волной невыносимого ужаса, вырвалась из родной клоаки и устремилась по лестнице вниз, на свободу. Кошка и крысы не обращали друг на друга никакого внимания: бурые голохвостые твари рефлекторно отпрыгивали в сторону, пробегая мимо разъярённой кошки. Та, не отрывая взгляда от угла площадки, из-за которого выбегали всё новые крысы, отбрасывала когтистой лапой тех из них, кто не вписался в траекторию крутого виража и налетал на свирепую киску.
Также внезапно, как и начался, бег крысиной стаи прекратился. Стук их коготков раздавался где-то внизу. И в этот миг из-за угла показалось настоящее чудовище: гигантская чёрная крыса, чья масса как минимум в два раза превышала вес отважной кошки, неуклюже раскачиваясь на коротеньких лапках и скаля острые зубы, неторопливо двигалась по направлению крыжей воительнице.
Сквозь розоватый туман Алиса смотрела на крысиного монстра. Видела ли эту картину именно кошка или у девушки, образно говоря, открылся третий глаз, но сейчас перед ней находилось чудовище, лишь отдалённо напоминающее крысу. Вокруг тёмной сущности метались багровые всполохи, иногда они становились ярко-красными, порой чернильными. «Цвета негатива и угрозы» – так характеризовало их сознание Алисы. Но странно, также как кошка, она перестала боятся. Сейчас для неё всё встало на свои места, она умудрилась полностью слиться со своим транслятором и тоже готовилась к схватке.
В следующий миг она поняла, что безжалостно бросила свою подопечную в лапы матёрого врага. Котлета не стала дожидаться, когда крысища окажется в пределах досягаемости её когтей, и, совершив гигантский прыжок, мгновенно очутилась на спине чудовищного грызуна.
Тела двух животных сплелись в смертоносном танце: крыса полосовала зубами кошачьи бока, а кошка вцепилась противнице в щетинистый загривок, пытаясь перегрызть той хребет.
Схватка продолжалась всего несколько секунд. Крыса подмяла под себя кошку, а та, будучи вынужденной разжать челюсти, мощными ударами задних лап разодрала крысиное брюхо. Через мгновение животные затихли.
В это мгновение Алиса почувствовала зверскую боль во всём теле. Её будто скрутили, как выжатую простыню. Показалось даже, что кости хрустят. Облако вокруг стало почти бесцветным, похожим на сильно разбавленное молоко. Энергетические протуберанцы зла, которые немного затихли после падения крысы, сейчас активизировались и поползли к Алисе.
– А вот теперь держись, девочка! – прошептал Игорь Александрович. Марго затаила дыхание.
– Вы не поможете ей?
– Я уже не могу, и не надо ничего сейчас говорить! Если это она, то вспомнит, сделает то, что надо!
Алисе казалось, что она парит в разбавленном молоке. Любое движение причиняло боль. И даже думать было невыносимо. Но постепенно мозг стал бороться. Внутренние аккумуляторы подзарядились и дали новые силы. В голове возник невероятный образ. Влад склонился над ней, его губы были так близко, что она почти ощутила счастье их прикосновения. Поцелуй вернул её к жизни и, конечно, к борьбе.
Игорь Александрович вздрогнул, когда облако тумана над Алисиной головой окрасилось в ярко-золотистый цвет и засияло.
– Она возвращается!
Туман на лестничной площадке больше не походит на молоко. Он превратился в золотой щит, о который в тщетных попытках бились зловещие протуберанцы.
– А теперь сворачивай их!
Аписа уже прекрасно слышала своего босса. Она догадалась, что нужно делать. Экран изменил форму. Плоскость стала постепенно выгибаться, пока не превратилась в полусферу, накрывающую и кошку, и крысу. Всполохи погасли.
– А вот кошку я, пожалуй, заберу. Я мигом.
В мрачном подъезде, где только что состоялась смертельная схватка, послышались шаги. Высокий мужчина брезгливо отодвинул ногой крысиный труп и, взяв на руки окровавленное тельце отважной кошки, покинул поле боя.
Прошёл месяц. Котлета почти полностью оправилась от тяжёлых ран, полученных в бою с гигантской крысой. Теперь она мирно сидела на коленях Маргариты Терентьевны рядом с клубком шерсти для вязания. Пользуясь тем, что старушка иногда отвлекалась, заглядывая в монитор, шалунья сбивала клубок на пол и затевала игру в футбол. Алиса, шутливо ругая проказницу, отбирала импровизированный мяч у четвероногой футболистки и водворяла его наместо.
– А вот мне ничуть не жалко, что киса наша свои способности уникальные утратила. Неохота постоянно чувствовать себя под колпаком у Мюллера, – смеялась иногда Алиса.
– А мне, признаться, не хватает Моцарта. Того самого, с акустическим расширением от примадонны Котлеты, – вздыхала Маргарита Терентьевна и вновь погружалась в недра очередной компьютерной игры.
Дело в том, что после схватки с лярвой, которая пыталась прорваться в нашу Вселенную, Котлета превратилась из уникального медиума в самую обычную рыжую кошечку. Правда, кто знает, может, она такой и была. Игорь Александрович не раскрыл этого секрета. Все попытки Алисы и Марго наладить с кошкой ментальный контакт потерпели неудачу. Однако её всё равно оставили жить-поживать в стеклянном офисе на макушке небоскреба.
И, казалось бы, всё прекрасно, жизнь продолжается, враги побеждены. Но не тут-то было. Игорь Александрович всё никак не решался поговорить с Алисой. Она это чувствовала. И волновалась. Причину неё было две, вернее, две с половиной.
Первые полторы заключались в том, что ситуация, по внутренней оценке Алисы, заходила в глубокое пике. Любовные страдания, однажды загнавшие её сердце в тупик, теперь казались какими-то далёкими и уже не такими значительными. Если раньше её страсть представлялась ей бурным океаном, то теперь она утихла до состояния болота, и только вязкая трясина грозила нет-нет да утащить её на неизбывное дно. Поскольку Алиса бьла очень упряма, она наперекор здравому смыслу отказывалась отрекаться от своих чувств. Что она пыталась доказать? Кому? Если самой себе, то зачем? Сейчас она уже прекрасно понимала, что предмет её любви никогда не обратит на неё того внимания, тех чувств, которые испытывает к нему она. Наверное, в такой ситуации лучше всё забыть, излечиться, принять формулу Игоря Александровича, вспомнить про три года, про феромоновый коктейль, пережить ломку и вернуться к жизни. Ведь, положа руку на сердце, она уже достаточно намаялась от этой душевной неприкаянности. Пора смириться с тем, что у них не получилось. Не получилось, и всё тут. Не смогла она достучаться до него. А сейчас любовь, казавшаяся вечной, угасает по простым причинам биохимии, и ничего тут не сделать. Но Алиса, видимо, была мазохисткой. Перед сном она вспоминала то время, когда они с Владом были вместе. Да и не зря же в смертельной схватке спас её именно его поцелуй. Но это было полпроблемы. Рассуждая сама с собой, Алиса уверенно приходила к выводу, что поменяла одну проблему на другую. От прежних чувств можно было попытаться отрешиться, но, приходя к реальности, она сталкивалась с целой проблемой. И это был её босс.
Она не могла не ощущать, не замечать и не принимать во внимание, что её совершенно бесчувственный по долгу службы руководитель поглядывает на неё не совсем как босс. Это чувствует каждая женщина, если, конечно, она женщина по сути. Ей, конечно, было приятно, но что с этим делать дальше?
А теперь самое главное – она о чём-то не знает. Что-то творится за её спиной, и от этого по ней бегут мурашки. Итак, она ждала разговора. Но поскольку сидеть на попе ровно она неумела, то решила: если гора не идёт к Магомеду, будь что будет, придётся устроить землетрясение…
