— Нет еще.
— Очень хорошо. Подберем тебе такую невесту, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Порукой тому мое председательское слово. У нас тут секретарь райкома комсомола работает дояркой. Не девушка — огонь. Наших сельских парней все бракует. Ну, а ты с виду не уступишь Улыпу[14] — влюбится с первого же взгляда. А пока — дуй. Прости, тороплюсь, пойду проверю, как там и что на ферме Федора Васильевича. Когда примешь трактор, доложи мне. Я нынче весь день дома, я имею в виду в колхозе, ни на какие собрания в район не поеду… Чего там недостает — скажи. Найдем.
И опять по дороге Павел подумал: вон ведь как торопится — выслушать некогда… А с другой стороны, у председателя в самом деле всяких дел невпроворот. И смотри-ка, нужду понимает, не заставил меня ничего просить, сам распорядился насчет муки и всего другого… Интересно, что он в записке Виссару написал?
Выйдя на околицу, Павел достал записку, развернул. На бланке с типографским тиснением «Депутат Верховного Совета ЧАССР» твердым почерком было написано:
«В. М.! Тот самый трактор закрепи за Кадышевым. Парень толковый, может сделать из него машину. Составьте приемный акт, а вечерком оба зайдите ко мне».
— Эге! — вслух сказал Павел. — По записке депутата следовало бы получать не старый, а новый трактор.
Он понял, что «тот самый трактор» — это «С-80», о котором еще вчера ему говорил Володя.
Пока Павел сходил домой да пока переоделся в комбинезон, время подкатило уже к одиннадцати.
У тракторов, поставленных рядом с мельничным амбаром, возились Элекси с Гришей. Чуть поодаль копался в моторе своей «Беларуси» Володя. Завидев Павла, они сразу же, как по команде, бросили работу и уселись на тракторные сани.
— Попомни, Павел, мое слово, — еще издали крикнул Володя. — Женой не будешь доволен[15]. — А когда Павел подошел, добавил: — Еще раз говорю: не торопись! Кто спешит, тот, знаешь, и в прорубь может угодить.
— Ну что ты сегодня раскаркался, как ворон. — Элекси вслед за Володей и Григорием подал Павлу руку, подвинулся.
— Ворон — птица мудрая. Он, говорят, чует за тридцать верст. А я знаю, что случится через три месяца.
— Где Виссарион Маркович? — чтобы прекратить перепалку между друзьями, спросил Павел.
— Да где ему еще быть, как не в магазине, — ответил Володя. — Уже больше часа как ушел. Наберет свою норму и явится. Если наберется до покраснения — жди: начнет прикапываться, строгости наводить. Привыкнешь — ничего, а не сумеешь привыкнуть — удирай обратно в Казахстан.
Гриша рассмеялся, блестя своим вечно измазанным в масле носом.
— Что верно, то верно. Трезвый — нормальный человек. Выпьет — не узнаешь. Лается, ко всему придирается. Да и как пить при таком здоровье? У него уже был инфаркт, еле-еле спасли, месяц плашмя лежал.
— Не бойся, здоровье у него, что у твоего медведя, — Элекси снял шапку и ее подкладкой вытер вспотевший лоб. Затем, по привычке, вытянул голову и погладил кадык. — Пригревать начинает совсем по-весеннему.
— Нехорошо говорить о человеке заглазно, — сказал Павел. — Вы мне лучше скажите, что это у вас за трактор есть такой, который…
— Так это на него тебя председатель ставит? — не дав договорить Павлу, воскликнул Элекси. — Ну, жох этот Прыгунов, ничего не скажешь!
— А я тебе еще вчера говорил, — ответил Володя. — Старый списанный гроб.
— На твоем месте плюнул бы я на «Сявал», — все так же сердито продолжал Элекси, — и подался вон в соседний «Красный фронтовик». Там тебя с ходу бригадиром поставят. И машины чуть не все новые. Председатель там не такой скупердяй, как наш Прыгунов. Трактористов на руках носят и платят лучше… Словом, надо бы тебе спервоначалу зайти в райком, Василь Иванович нашел бы тебе место.
— Сявалкасы, Алеша, мое родное село, и уходить в соседнее… Сам-то ты, однако, не уходишь. Â работать везде надо. Там ведь тоже трактора не сами по себе землю пашут… А потом, ребята, есть у меня одна идея — Володе я уже говорил об этом — плуг по-другому сделать. И будет он тогда потяжелей заводского, и «ДТ-54» может его не потянуть. А «С-80» — значит, в нем должно быть восемьдесят сил, а не пятьдесят четыре.
— Думаешь, старая кляча сильнее моего молодого жеребца?! — усмехнулся Элекси, кивая в сторону своего новенького трактора. — Что ж, поремонтируй, покопайся с ним месячишко, может, он у тебя недельку поработает.
— Чего ты хвалишься своим трактором, словно женой? — не выдержал Гриша. — А вот Павел возьмется, сделает из этого гроба машину и утрет всем нам нос. А то: иди в «Красный фронтовик»! Тоже сказанул! Радоваться надо, что у нас в бригаде прибыло. И прибыло не каким-нибудь желторотиком.
— А все же я бы не советовал спешить. До сева колхозу должны дать еще один трактор. Или «ДТ-54», а может, и «ДТ-75». Я это предвижу, как ворон.
— Ну, наверное, хватит языки чесать, — Гриша поднялся с саней. — Вот и Виссар идет.
По дороге к кузнице шагал в не очень чистой, но и не так чтобы грязной телогрейке и бараньей шапке Виссарион Маркович. Павел помнил его сухим, худощавым, с выпирающими скулами на лице. Теперь лицо было оплывшим, под глазами мешки, на кончике носа проступили красные прожилки. И совсем чужим, незнакомым был какой-то, словно постоянно смущенный, виноватый взгляд светло-голубых глаз.
Виссарион Маркович сразу же узнал Павла, поздоровался за руку.
— Мне уже говорил Трофим Матвеевич, — сказал он, присаживаясь на сани. — Напишем акт. Только сначала давай покурим… Газеты у тебя нет?
— Я не курю, — ответил Павел.
— Тоже неплохо, — усмехнулся Виссарион Маркович и начал шарить в карманах.
Павел протянул ему записку председателя:
— Может, эта пойдет?
— Не газетная бумага, но пойдет.
Даже не взглянув, что там написано, Виссарион Маркович насыпал на бумагу махорки и ловко, за какую-нибудь секунду, свернул цигарку толщиной в палец. Прикурил и, торопясь, придыхая, начал дымить, время от времени сплевывая махорочные крошки.
— Если Володя не врет, ты должен быть коммунистом?
— Володя парень такой, что зря языком трепать не будет, — улыбнулся Павел. — Все так.
— На учет еще не встал? Не затягивай. Василий Иванович любит порядок. Примешь трактор и хоть завтра же смотайся в райком.
Виссарион Маркович немного помолчал, все так же глубоко затягиваясь самокруткой, а потом договорил:
— Насчет трактора. Тебя эти мазурики, — он покивал на ребят, — небось уже успели напугать. Но если ты коммунист, то не должен бояться трудного… Когда я принимал организацию, в ней было три коммуниста. Потом прибавились Элекси с Гришей. Теперь нас восемь человек. Правда, из колхозных организаций наша самая маленькая, но растем…
Виссарион Маркович закашлялся. Лицо напряглось, покраснело, глаза начали слезиться. Вместе с махорочным дымом в нос Павлу ударило водочным перегаром.
— А еще я тебе и то скажу, что в лице председателя колхоза тебе будет обеспечена всяческая поддержка. Ему, председателю, тоже ведь нелегко, а вот двинул вперед дело, поднял колхоз. А это, наверное, потрудней, чем работать на тракторе, пусть даже и на старом.
— Можешь не агитировать, Виссарион Маркович, — сказал Павел. — Все ясно.
— Тогда пошли.
И они зашагали к мельничному амбару.
В амбаре — ни одного окошка, и со света не сразу разглядишь, что там находится. А когда глаза немного привыкли к полутьме, Павел увидел по стенам множество полок, как в магазине. И на полках и на полу в ящиках — запасные части, в углу стоят скаты для «Беларуси».
— Тут запчастей минимум на два года, — с гордостью сказал Виссарион Маркович. — И думаешь, кто раздобыл? А все он же, Матвеевич… Теперь гляди сюда. Это части для твоего трактора.
Павел порылся в ящике с деталями. Топливный насос, фильтры для масла, прокладки, вкладыши, форсунки, шестеренки… Да это же целое состояние! И только механизатор может оценить его по достоинству, потому что знает, что значит простоять день или два, а то и всю неделю из-за того, что нигде нельзя найти ту же форсунку или топливный насос.
— А еще посмотри в этом ящике.
Виссарион Маркович, как скупой рыцарь, показывал Павлу свои богатства. Богатств было и впрямь столько, что глаза разбегались. Ну, молодец Прыгунов: не на словах, а на деле заботится о трактористах!
— Что ж, тут есть чем трактор подновить, — заключая осмотр и второго ящика, сказал Павел.
— Тогда — по рукам. — Довольный Виссарион Маркович совсем раздобрел. — Возьмешься за дело с умом — и здесь можешь прогреметь не хуже, чем на целине.
С последними словами он вышел из амбара, и до Павла донеслось:
— Эй, ребятки. Верните Павлу инструмент. Машину пальцем не отремонтируешь. А он взялся, не то что вы, криворукие.
