до изнеможения вытянулись руки — тащила две тяжелые сумки: не поставишь, не передохнешь. Недобро думала: зачем ей нужна эта встреча? Уж лучше сам пусть явится — раздавим его обычную бутыленцию, чайку попьем, может, и помиримся. И она по-привычному проведет вечер, телевизор посмотрят: сегодня после «Времени» как раз
их фильм — про любовь да энтузиазм. Хоть сто раз видела, а и еще готова...
В квартире, в большой двухкомнатной квартире на Кутузовском проспекте, полученной отцом после войны, в сорок девятом, она сразу и остервенело набросилась на дочь Ольгу — за «женихание», досталось и третьекласснику Вовке — за тройку по математике. Накричавшись вдосталь, Светлана Федотовна съела тарелку щей и пару котлет с гречневой кашей. Насытившись, поостыла, размякла и уже было решила позвонить старику, найдя гостиничный телефон в материной записной книжечке, сослаться на дела и головную боль — пусть сюда является, тут и помянем Анну Ильиничну, ха, в «день рождения». Но, сняв трубку, задумалась: раз зовет, да очень, да одну, значит, для разговора. Однако о чем им говорить? Что он хочет ей сказать? И все-таки?..
Покурить и поразмыслить Светлана Федотовна вышла в коридор, но не в квартирный — узенький и крошечный, а в домовой!
Огромный дом на Кутузовском проспекте, известный своими рыцарскими башнями и кинотеатром, имел коридорную гостиничную систему. Широкий коридор был настолько длинен, метров сто, — хоть устраивай соревнования по бегу! Правда, и днем, и вечером тускло, сумеречно освещен: днем — двумя небольшими окнами, с темнотой — тремя маловольтными лампочками, естественно, с целью экономии.
Странная гостиничная планировка респектабельного дома на Кутузовском проспекте может показаться неоправданной, однако делалось это со смыслом, во времена возведения сего архитектурного «шедевра» еще процветал дух коммуналки, и общий коридор на семнадцать квартир должен был и для руководящих кадров символизировать упомянутый дух. Кроме того, по Кутузовскому, как известно, пролегал путь на кунцевскую дачу Вождя, и говорили, сотрудникам НКВД, отвечавшим за безопасность трассы, нужны были эти громадные коридоры. Почему — до сих пор неясно.
В любом случае первые дети этого правительственного дома любили свои этажные коридоры, устраивая в них и беготню, и игры, особенно зимой и в дождливую погоду. А Светлана Федотовна как раз и принадлежала к тем «самым первым» юным обитателям этого наипрестижнейшего строения тех далеких «строгих времен».
Привязанность к этажному коридору в ней не иссякла и в дальнейшей жизни — и студенческой, и замужней. Пожалуй, она единственная из прежней детворы и в новые времена проживала в «своем» доме, любила и его, и «свой» Кутузовский проспект. А в безлюдном, сумеречном коридоре, никак неосвоенном новой детворой, она находила уединение — и от своих домашних, от дел и забот; курила, думала. Благо, что их зотовская квартира, правда, ныне занятая одними Анчишкиными, была угловой, у окна, с широким мраморным подоконником, к которому удобно было прислоняться и на котором постоянно стояла железная банка с подбитыми краями, служившая Светлане Федотовне пепельницей.
«Итак, чего он хочет? — думала она. — Зачем явился? Ну, умерла мать, а посему исчезни. Совсем незачем путаться в моей жизни...»
Светлана Федотовна хотела себя завести и настроиться против старикана. Для этого существовала причина, тайная причина, которую она старалась отстранить от себя. Но от себя-то разве отстранишь? Разве утаишь? Разве спрячешь? Разве не мучает ее саму вина в материной смерти?
В тот страшный день она явилась с работы взвинченная, скандальная и кричала... Разве можно было такое кричать матери, ее тихой, щепетильной Анне Ильиничне?
— Ну что сидишь смущенная, будто красна девица? Замуж собралась! Стыда у тебя нет! Ты же ста-ру-ха! Как не совестно! С ума посходили! Про отца забыла!
— Успокойся, Светик, успокойся, — покорно увещевала Анна Ильинична.
Но «Светик» разошлась, самосвалом перла:
— Ну, надо же, влюбленные! Смехота! Да вам знаешь о чем думать надо? То-то! А они — соединить жизни! Ну, не ожидала...
— Не кощунствуй, Светик, нельзя так, — пыталась объяснить Анна Ильинична. — Если не понимаешь...
— Куда уж мне! — взъярилась, перебивая, «Светик». — А ты подумала о Вовке? С кем он останется? Пусть хулиганом вырастет, так? А об Ольге? Хочешь, чтобы потаскухой стала? Или мне бросить работу? Так, что ли? А на какие шиши жить будем? Не знаешь? То-то! О себе лишь заботишься. Блаженствовать захотела со своим старым хахалем...
— Ах, Светлана, какая же ты все-таки жестокая! — горько вздохнула Анна Ильинична. — И почему ты такое... такое говоришь? Ты даже не желаешь ничего выслушать. И все о себе, о своем, как будто вокруг не люди, а изверги. Ах, почему, почему все же именно ты... именно ты, — глотая слезы, повторила Анна Ильинична, — лишаешь меня последней и, может быть, единственной радости?..
В ту ночь Анна Ильинична умерла — «от сильнейшего спазма сердца, судя по всему, в результате душевного потрясения» — записали в медзаключении.
Рункова на похороны Светлана Федотовна не вызвала. Не пожелала. Хотя и Анчишкин, и дети, и соседи убеждали, уговаривали — нет, ни в какую: моя мать, и сама распоряжусь...
Неожиданная смерть Анны Ильиничны, которую все уважали и любили, обнажила разлад в семействе Светланы Федотовны, и прежде всего отчуждение между ней и Анчишкиным. Он без объяснений, в молчаливом упрямстве отдалился от нее — перестал с ней спать, заняв кровать Анны Ильиничны, уходил на работу чуть свет, а являлся к полуночи, исчезал на выходные. А на все лето вообще укатил в командировку и даже не давал о себе знать. Но и она в долгу не оставалась... А когда вернулся, кричала: «Если завел б.., то убирайся к черту!» — хотя твердо знала, что ее Анчишкин не такой — от детей никуда не уйдет...
Рунков узнал о смерти Анны Ильиничны недели через две после похорон, когда обеспокоенно позвонил из своего заштатного Каменца. А звонил потому, что не получил ответа на письма. Светлана Федотовна с сатанинским удовольствием, никогда еще не испытанным, сообщила ему, что мать умерла. Она ожидала вопль отчаяния, а он, помолчав, только и вымолвил: «Царствие небесное», — и положил трубку. Будто бы все уже знал...
«А ведь все из-за него! — вдруг решила Светлана Федотовна и, обрадовавшись, принялась себя в этом убеждать. — Ну, старикан, я тебе покажу! Лучше исчезни за горизонт и
