Широкое доброе лицо, внимательные глаза.
— Добрый вечер, — поправляя мизинцем очки, сказала она приветливым грудным голосом. — Я ваша соседка, зовут меня Нина Сергеевна.
— Приятно познакомиться, — отвечал Захар с улыбкой, протягивая ей руку.
Они разговорились. Словоохотливая Нина Сергеевна поведала, что с тех пор, как овдовела, живет одиноко. Работает в госпитале медсестрой. Через два года собирается на пенсию.
Потом они вместе пили чай в ее комнате, смотрели телевизор. А попрощавшись, остались вполне довольны друг другом.
Перед сном Захар решил немного проветриться. Набросил на плечи просторную плащ-накидку, надвинул на фуражку капюшон и вышел на крыльцо. Старательно обходя лужи, начал пересекать двор. Где-то рядом звякнула цепью и взбрехнула несколько раз соседская собака. В сарайчике недовольно загалдели разбуженные куры.
Захар полагал, что ему теперь некуда спешить и неотчего волноваться. Его теперешняя жизнь представлялась вполне разумно устроенной. Хотелось только подольше сохранить это устоявшееся душевное равновесие, чтобы никогда не сожалеть о своем прошлом…
Узкие улочки приморского городка выглядели пустынными и оттого казались бесконечными. Мелкий холодный дождь моросил ни сильней, ни тише. Раскачивались фонари на редких столбах, и тусклые круги света назойливо гладили лоснившуюся от черной влаги землю. И снова ноги сами собой понесли его в сторону матросского парка.
«Вот только издали погляжу, горит ли свет в библиотеке, и все, — решил он. — Кому от этого будет плохо? Просто на душе спокойнее станет…»
Кутаясь в широкую плащ-накидку, Захар с видом праздного гуляки брел по безлюдной аллее парка. Тихо. Лишь чуть слышно шуршал в опавшей листве дождь, да где-то далеко передавали по радио из Москвы последние известия.
Проходя мимо беседки, Захар насторожился. Оттуда доносился сдержанный женский плач. И столько в нем было отчаяния и какой-то безысходности, что Ледорубов невольно остановился, вглядываясь из-под капюшона в глубину темной беседки. На какое-то мгновение вспыхнула спичка, осветив лицо человека в матросской бескозырке.
«Вот негодяй! — подумалось. — Довел бедняжку до слез и спокойно закуривает».
— Товарищ матрос, — стараясь быть спокойным, громко позвал Ледорубов, — подойдите ко мне.
Описывая светящейся точкой дугу, полетела в сторону сигарета. Из темноты появилась здоровенная фигура.
— Вы, Лещихин? — удивился Захар, узнав своего минера.
— Так точно, товарищ капитан-лейтенант, — уныло ответил Савва.
— В чем дело? Почему девушка плачет?
— Эта девушка, так сказать, моя законная жена, — не без грустной иронии отвечал Лещихин, — вот уже второй год.
— И все-таки?..
— Не могу ей ночлег найти. Приехала ко мне из Гродно, а остановиться негде. Здесь гостиницы даже нет.
— Но почему же вы загодя не приготовились к ее приезду? И никого об этом не предупредили…
— Долгая история. С моей матерью не ужилась. А больше ехать ей некуда. Только ко мне… Она круглая сирота.
— Тогда почему не доложили замполиту или командиру, наконец?
— Ходил я к замполиту. И к командиру тоже ходил. Но дома никого из них не застал. Невезуха, да и только. А майор Заставец, тот и слушать меня не захотел. Говорит, не положено…
— Так, — сказал Захар, чувствуя, как в нем закипает негодование. — Ко мне же предпочитаете не обращаться?
Лещихин отвел глаза в сторону и неловко переступил с ноги на ногу.
Запустив руку в карман кителя, Ледорубов нащупал ключ от своей комнаты.
— Знаете, где я живу?
— Примерно.
— Пускай ваша жена пока у меня располагается. Потом что-нибудь придумаем. Чистые простыни найдете в шкафу. В тумбочке — консервы и сахар. Хлеба нет. Чайник попросите у соседки. Действуйте!
— Са-авва-а! — протяжно позвал кто-то из глубины парка. — Лещихи-ин!
— Я здесь! — громко крикнул в ответ минер и пояснил: — Это Стыков. Тоже мотается по городу, комнату нам ищет.
В дальнем конце аллеи показался плотный, коренастый матрос в бушлате с поднятым воротником. Он бежал прямо по лужам. Рулевой холодно козырнул Ледорубову и ободряюще подмигнул своему приятелю, — мол, все в порядке, нашел…
Лещихин показал ему ключ.
— Опустите воротник, — жестко сказал Стыкову Ледорубов. — На вас, кажется, не гражданское пальто, а флотский бушлат.
И, повернувшись, Захар отправился на тральщик.
В кают-компании Захар напился чаю, выкурил сигарету. Потом снова раскатал по столу упругий ватманский лист и принялся чертить схему. Перед вечерней поверкой к нему заглянул Стыков. Подойдя к столу, он минуты две молча глядел, как работает помощник.
Захар тоже молчал, делая вид, что появление Стыкова нисколько его не интересует.
— Зашиваетесь, товарищ капитан-лейтенант? — спросил рулевой не то с насмешкой, не то сочувственно.
Ледорубов строго посмотрел на него, ухмыльнулся и продолжал свое дело.
— А я мог бы помочь вам, — как бы между прочим предложил Стыков.
— Это каким же образом? — поинтересовался Ледорубов, не поднимая головы.
— Скажем, деталировку мог бы сделать. Ведь вы еще к ней не приступали.
— Вот как? — Захар сделал вид, что удивился. — Вы это серьезно?
— Вполне. После техникума полтора года работал в конструкторском бюро. Думаю, что с тех пор не все еще позабыл.
Ледорубов оторвался от своего занятия и долгим, усталым взглядом посмотрел в иллюминатор, соображая, что следует ответить на предложение матроса. Он все еще не мог избавиться от той неприязни, которую испытывал к этому самонадеянному, ершистому парню.
— Скажите, Стыков, — Захар перевел взгляд на рулевого, — почему вы решились помочь мне только сейчас?..
— Вникал. — Чуть заметная, хитрая улыбка тронула губы матроса. — Когда делал здесь приборку, не мог не заглянуть в чертежи. Любопытная разработка.
— Вот как, даже любопытная? Что ж, для начала неплохо. Как известно, любопытство еще у древних явилось первым шагом на пути к познанию.
— Возможно, — сказал Стыков. — Только неандертальцам едва ли было известно, что такое готовальня. Я же умею ею пользоваться и сделаю чертеж по всем
