Как всегда, привычным и будничным было отправление на старт. Дотошно наставлял подполковник Садзанами; закончил словами:
— Итак, ни на минуту не забывайте, что сегодняшняя бомбежка преследует не только оперативную, но и учебную цель. Выпейте перед полетом холодной водки. Вольно!
Весь летный состав эскадрильи весело отправился к шкафам, где были сложены комбинезоны и все летные принадлежности.
— Ого! Воюй и на минуту не забывай, что тебе могут всегда поставить неуспешно за поведение.
— Из школы вышли три года. Когда же мы перестанем быть школьниками?
— Все равно, инициатива не отнимается. Дело в дисциплине.
— Смирно!
— Муто, отпусти! Не смей щипаться!
— Господа офицеры, я упустил из виду повторить вам следующее. Полеты, как я вам сказал, носят военно-учебный характер. Если вы не истратите все бомбы на бандитов, возвращайтесь на полигон и продолжайте войну по наземным мишеням. Все правила земой службы поэтому сохраняют учебный шифр, Возможно, что на земле с вами будет поддерживать связь наша агентура. На сегодня сигналы такие: два костра друг против друга — цель переносится на север. Четыре костра — на юг. Красное полотнище — бить по материальной базе. Три костра — бить в это место всем имеющимся наличием бомб.
Одевшись, пошли к ангарам. Колбаса на мачте была слабо надута и болталась.
Ветра почти нет. Погода такая, что хоть иди на воздушный пикник.
— Я, пожалуй, сегодня не надену подшлемника.
Сегодня Аратоки ночевал на улице Оура-маци. Лучшая певица в городе Кион-Сан. Импортная. Из Токио. Истратил двадцать пять иен. Так жить, — пожалуй, проживешься. К тому же, все, что он видел, было малопривлекательно.
«Тело худощавое, нежное, недоразвитые бедра, гладкая бледная кожа, глубокие Маленькие и острые глаза, небольшой живот, слабо намеченный подбородок… Все время что-то жевала. Сильно вспотев, вытиралась горячим полотенцем. Нечего сказать!.. Корея…»
— Механик, готово?.. Дайте-ка очки!.. Есть, господин подполковник.
— Есть контакт?
— Направо, пятнадцать склонения за вожатым звена.
— Аратоки, проверили тросовую проводку?
— Да, да, Кен-Чан, — отвечал он, думая о другом.
Внизу летела земля.
Мутными полосами плыли с боков горы, прикрытые белым туманом.
Расплываясь в синей яме земли, отходили назад леса. Корея уползала, как гора, сброшенная с огромной высоты.
Впереди, сквозь прозрачный вихрь винта, было видно нависшее на севере облако. Аратоки сидел во второй кабине, опустив руки на колени. Внизу на планке была прикреплена маршрутная карта. Перед глазами была меховая спина Кендзи и круглое зеркало, где отражалось его лицо, закрытое очками, наносник и край подшлемника. Глаза слезились. Сквозь бледные стекла защитных очков была видна плоскость, изборожденная кривыми линиями, синими полосами, черным пунктиром. И в первые мгновения глазу казалось, что все это находится на стекле очков. Мир был выгнут, как фарфоровая миска. Горизонт висел на уровне рта.
«Ого, как далеко забрал вправо растяпа Хасимото!»
— Эй, Кен-Чан!.. Что?.. Не слышу… Не слы… Направо…
Четыре разведчика — бипланы «Отсу» — качались над облаком почти вровень с очками Аратоки.
Два «Айкоку» шли над всей эскадрильей.
Тупо урчали сзади «Кавасаки-Дорнье Дон». Их тяжеловесные туловища прогибались к земле. Брюхо, как сосцами, было утыкано длинными бомбами. Эскадрилья уходила вправо. По инструкции Муто Кендзи должен от них отделиться.
Вот, кажется, эти два синие озерка, отмеченные на карте крестиком. Где-то здесь и есть нужное место.
— Эй! Кен-Чан!.. Что? Не слышу… Не слы… Да. Да… Вот карта…
Самолет шел по плоскости, клонился вперед, назад, в стороны, уничтожая действие воздушных токов на крылья. Педали второго управления в кабине Аратоки сами собой колебались, плавно борясь с нападениями ветра. Кендзи прекрасно ведет аппарат.
Стрелка тахометра все время пляшет на одном месте. Счетчик скорости показывает сто семьдесят. Аратоки наметил на карте ориентирный треугольник пути. Ровный ураганный ветер выбивал из его перчаток карандаш.
Внизу все было мутно, дрожало и сплывало на юг.
«Не забывайте, друзья мои, что сегодняшняя бомбежка преследует не одну оперативную, но и учебную цель…»
Тень аиста,
Отраженная в воде,
Паук на книжке,
Дым горы Фудзи —
Это значит: близко смерть.
Глава четырнадцатая
ТЕНЬ ГОРЫ
Вы подвешены где-то высоко и под ногами не чувствуете опоры. Ветер засовывает плотную тряпку вам в рот, в глаза и в нос.
В ушах чудовищный стук и глухота.
Теплый приторный запах машинного масла, волнами рвущегося из выхлопных труб. Выше тысячи пятьсот метров рот нельзя держать открытым. В ушах бьется пульс. Выше двух тысяч метров холод режет ноздри. Кажется, что слишком много воздуха захлестывает нос. Вы стараетесь прикрыться перчаткой. Это бесполезно. На самом деле воздуха мало.
Стекла очков всегда покрыты туманом. Глаза слезятся. Четкая линия исчезает.
Направо видны горы, из-за них выступают еще горы, голые коричневые склоны. Это Манчжурия.
Горы бегут вперед к металлическому извилистому заливу. Тут на карте множество всяких отметок, указательных стрелок, диспозиций, размеченных во время занятий. Это граница «некоего иностранного государства», как имеет обыкновение писать агентство «Сим-бун-Ренго».
Внизу базар цветных линий. Попробуйте-ка в них разобраться. Аратоки с тревогой вглядывался в карту. Хорошо пилоту — карта его ясна. Он должен только вести самолет.
— Эй, Муто Кендзи!.. Курс — так. Что? Не слышу. Что? Что? «Слышу пение сквозь дождь, слышу свист». «Если не ошибаюсь, это вот бугор Го-Шан. Совершенно верно. Хутора, составляющие квадрат… Что тут сказано в задании? Чудесно! Здесь, следовательно, проходит граница округа Кентаи. Еще лучше. Но где же тогда река? Нет реки».
— Муто, один разворот вправо! Вот так, вот так. Что?
«Можете меня зарезать, но речка спряталась в тени леса. Чудесно! По заданию экипаж № 4 ведет учебную разведку на секторе ААН, в шесть тридцать соединяется с эскадрильей снова над сектором ААО.
Так. По моему мнению, это место следует отметить на завтра как очередной объект бомбежки».
Шли над землей невысоко. Корейское селение, стоявшее в овраге, приобрело отчетливость и перспективу. Стали видны кривые стены хижин. Раньше они казались плоскими серыми пятнышками, теперь они стали изогнутыми, как трехцветная трапеция. Бросая длинные хвосты теней, — потому что было еще утро, — из оврага выходило стадо коров.
Есть!
— Муто, Кен-Чан… Так, так… Да, можно…
И пилот, увидев в прикрепленном перед глазами зеркальце указующую руку Аратоки (шум мотора заглушал голос), повернул самолет на северо-запад.
На дороге по линии полета ползла хмурая туча. Начался туман. Муто взял резко вверх. Снова ударила в нос теплая сладкая волна воздуха из выхлопных труб. «Ге-гей, как хорошо в воздухе. От холода немного ломит в висках — все вздор! Всякая память о земле исчезает. Чем я был так недоволен? Двадцать пять иен? Все вздор».
«Услыхал в тумане золотой, чистый, тонкий одинокий свист…»
«Но проверил ли я амортизаторы? О, проверил ли я амортизаторы? А тросы? Глупость! Нельзя же каждый раз проверять тросы».
Сначала еле заметно, как черные соринки, теряясь в ослепительной белой вате облаков, показались самолеты эскадрильи.
Они раздувались очень быстро, — это показывало, что эскадрилья идет наперерез. Муто выровнял самолет, ориентируясь на движения головного «Отсу 2», на котором летел подполковник Садзанами.
Сейчас же началась занимательная игра.
Сегодняшняя инструкция разработана, как отличный киносценарий… «Вот сектор ААО. Мы имеем с одной стороны лес, господа офицеры, где могут прятаться беглецы из селений. Посредине — два тесно связанных друг с другом корейских поселка, их разделяет мост через речку. С фронта глинистая степь, где скрыться невозможно. Сзади голая каменная гора.
Все это, господа, не что иное, как местонахождение революционной дряни…»
Эскадрилья вышла из облака. Стало светло. Треугольником двинулись самолеты по небу против движения часовой стрелки.
Внизу, в селениях, можно было наблюдать беспокойство. Лысая грунтовая дорога зашевелилась, как термитная кочка, до которой дотронулись концом палки. «Удивительно, как это похоже, действительно, на термитник. Наверное, потому, что корейцы сверху такие белые и круглые, как термиты».
Все они поползли через мост. Головной с еще двумя «Отсу» пошли отдельно на боевой разворот. «Как плавно берет Садзанами».
