На встречу Нового года Лукьян явился в новом из тонкого сукна частоборе, в шелковой косоворотке и хромовых на мягкой подошве сапогах. На груди — медаль за благотворительность, полученная еще в царское время. К негодованию Митродоры, Лукьян еще до поездки в Челябинск подстриг бороду на городской лад.
— Что ты понимаешь в моем торговом деле? Сидишь со своим Апокалипсисом, гадаешь, когда кончина мира будет. А мне надо с городскими людьми встречаться, копейку наживать, — отвечал сердито Лукьян на ее придирки.
Митродора всплеснула руками:
— Совсем обасурманился. Сраму теперь не оберешься.
— Посрамят да перестанут. Дело не в личности, а в наличности. Разумей.
И вот. сейчас, пригладив стриженные под кружок волосы репейным маслом и выпив для начала рюмку рябиновки, он вошел к дочери.
— Ты готова?
— Пожалуй, пора, — взглянув на часы, ответила Феврония.
Появление Февронии на новогоднем балу не осталось незамеченным. Первым подошел к ней Высоцкий. Поцеловал руку. Стоявший неподалеку Лукьян захлопал глазами от изумления: «Такой важный господин и целует руку у бабы, как у мирского попа. Диво».
— Господа! Я имею честь представить вам дочь нашего уважаемого Лукьяна Федотовича, — обратился к окружающим мужчинам Высоцкий. — Позвольте узнать ваше имя? — повернулся он к Бессоновой.
— Феврония, — певуче отозвалась женщина.
— Очень красивое имя, — произнес он сделанным восхищением. — Вы знаете, господа, это имя мне напоминает времена древней Эллады, где женщин с царственной красотой, наподобие Февронии Лукьяновны, — почтительный поклон в сторону Бессоновой, — было значительно больше, чем сейчас.
— Ну, брат, понес наш Павел Матвеевич, теперь не скоро удержишь, — шепнул на ухо какой-то господин другому.
— Ба! Феврония Лукьяновна! — бесцеремонно растолкав окружавших Февронию мужчин, полупьяный Крапивницкий припал к ее руке. — Кого я вижу! Лукьян Федотович! — обнимая Сычева, восторженно воскликнул Крапивницкий и повернулся к штатским: — Извините, господа, что я завладел вниманием вашей дамы, — кивнул он в сторону Высоцкого и его компании, — но это мои старые друзья, — похлопал он Лукьяна по плечу. — Господа, я похищаю у вас Февронию Лукьяновну вместе с отцом. Прошу. — Крапивницкий галантно поклонился им обоим и повел в банкетный зал.
Появился Крапивницкий в Челябинске еще с осени. После разгрома мусульманского полка возле Ирныкши он с остатками своего эскадрона долго скрывался в горах между Большим и Малым Кылом. Продовольствие добывали набегами на таежные деревни, и когда его отряд растаял в горах, он со своим ординарцем с трудом добрался до станции Миасс и явился в штаб Ханжина. Там ему предложили вновь заняться формированием татаро-башкирского отряда. Он набрал сотню ярых валидовцев[11] и был назначен их командиром.
Встреча с Февронией и ее отцом Крапивницкого обрадовала. Расспросив про павловские новости, он усадил их за банкетный стол рядом с собой.
Появление Крапивницкого с Февронией вызвало оживленное перешептывание дам и заметный интерес мужчин.
Феврония, к удивлению Крапивницкого, держалась с достоинством, не выказывая и тени смущения в новом для нее обществе.
Стрелка часов приближалась к полночи. Участники банкета стали оживленнее, в зале стоял гул голосов и хрустальный звон бокалов. Прикрыв лицо веером, жена Строчинского шепнула мужу:
— Узнай, что это за особа сидит с Крапивницким.
Мадам Строчинскую не без основания беспокоило появление интересной незнакомки рядом с Крапивницким.
Господин Строчинский молча кивнул головой и поманил к себе сидевшего недалеко от него Дегтярева, бывшего начальника троицкой контрразведки, теперь следователя по особо важным делам.
— Вы как-то говорили мне, что знакомы с Крапивницким, узнайте, пожалуйста, что за дама сидит рядом с ним.
— Хорошо. — Наполнив бокал вином, Дегтярев подошел к Крапивницкому, вежливо поклонился и учтиво произнес: — Позвольте поздравить вас с наступающим Новым годом.
Взглянув на часы, Крапивницкий ответил с улыбкой:
— Немножко рановато, без десяти двенадцать, но не беда. Выпьем.
— Надеюсь, я могу быть представленным вашей даме?
— Думаю, что Феврония Лукьяновна возражать не будет? — Крапивницкий посмотрел на Бессонову.
— Нет, конечно. Я буду только рада.
— Знакомьтесь: господин Дегтярев.
Феврония слегка наклонила голову, но руки не подала.
— Госпожа Бессонова — дочь крупного коммерсанта, кстати, сидящего здесь.
Дегтярев поклонился и Сычеву.
Обменявшись несколькими фразами с Февронией и Крапивницким, Дегтярев вернулся к своему начальнику.
— С Крапивницким сидит некто Бессонова Феврония Лукьяновна — дочь крупного поставщика мяса для армии.
— Благодарю. — Строчинский передал жене слова Дегтярева.
— Замужняя? — спросила та.
Супруг пожал плечами:
— Не знаю. Да и удобно ли спрашивать об этом?
Заняв свое место, Дегтярев бросил пытливый взгляд на Февронию и, охваченный внезапной догадкой, прихлопнул себя по колену: «Не эта ли дама хлопотала об освобождении партизанского командира Обласова, бежавшего потом из троицкой тюрьмы? Надо узнать у Крапивницкого. Хотя эта история для него, разумеется, неприятна. Так что едва ли он скажет». Дегтярев налил себе вина, выпил и погрузился в свои мысли: «Обласов родом из Косотурья. Это недалеко от Камагана, где, видимо, живет Бессонова. Вывод: не исключена возможность близкого знакомства Обласова с Бессоновой, иначе, чем было вызвано желание освободить его из тюрьмы? Такова логика. Итак, тайна этой дамы в моих руках. — Дегтярев посмотрел в сторону Февронии, как кот на мышь, и потер тонкие пальцы рук. — Но пока на эту золотую рыбку сети закидывать еще рано», — решил он.
Раздался мягкий звон настенных часов. Наступил 1919 год.
Новогодний тост произнес генерал Тимонов:
— Господа! Позвольте поздравить вас с Новым годом! Пусть он явится для нас годом военных удач, глубокой надежды закончить его в матушке Москве.
Раздались дружные хлопки. Генерал продолжал:
— Друзья, выпьем за наших братьев чехов, за победу!
Военный оркестр грянул туш. Послышались аплодисменты и звон бокалов.
Феврония чокнулась с Крапивницким.
— С праздником! Пусть Новый год будет для нас счастливым. И тебя, отец, поздравляю... — Феврония беспокойно посмотрела по сторонам: Лукьяна не было. «Куда он утянулся? Наверное, в буфет». Извинившись перед Крапивницким, Феврония пошла разыскивать отца.
Нашла она его в небольшой комнате рядом с буфетом в обществе Высоцкого и его приятелей. Лукьян сидел с каким-то обрюзглым господином, который, судя по жестикуляции, что-то горячо доказывал Сычеву. Завидев Февронию, Высоцкий поднялся со стула.
— О королева, как я рад видеть вас! — изогнувшись перед Бессоновой, произнес он льстиво. — Милости прошу к нашему шалашу, — он сделал театральный жест в сторону двух столиков, за одним из которых сидел респектабельного вида господин.
— Спасибо, — бросила на ходу Феврония и подошла к отцу.
— Без меня не уезжай в гостиницу.
Лукьян поднял пьяные глаза на дочь.
— Ладно, — мотнул головой он и занялся со своим собеседником.
Феврония повернулась к выходу. До ее слуха донеслись слова Высоцкого:
— Господа, нам нужно во что бы то ни стало перехватить инициативу у англичан на концессию медной руды в Кыштыме. Для этой цели...
«Как бы не втянули отца в свою компанию», — подумала Феврония и, перешагнув порог, неожиданно столкнулась с Дегтяревым.
— Феврония Лукьяновна! Я вас ищу. — Было заметно, что Дегтярев «под мухой». — Приглашаю вас на тур вальса.
— Я не танцую.
— Такая роскошная женщина и вдруг не танцует! — удивился он.
— Не учили. Мы ведь деревенские, люди темные, городских обычаев не знаем, — затаив усмешку, певуче, по-старообрядчески ответила Феврония. «И с чего это он липнет ко мне?» — подумала с беспокойством Феврония.
— Пройдемте в зал, посмотрим на танцы, — предложил Дегтярев и, взяв под руку Февронию, вышел с ней к танцующим. В ритме плавного танца проплывали нарядно одетые пары.
— Вам нравятся городские танцы?
— Нет.
— Почему?
— По-нашему, плясать так плясать, чтоб половицы ходили.
— Вы, очевидно, из Зауралья. Там я наблюдал темпераментные пляски.
— Вы были в Зауралье? — в свою очередь спросила Феврония.
— Не только был, но и жил одно время в станице Звериноголовской.
— Знаю. Это не так далеко от Косотурья.
— Бывал и там. Встречался с крестьянами. Некоторых знаю лично.
— Например?
— Обласова. — И тут же бросил внимательный взгляд на вспыхнувшее лицо Февронии. «Ага, — подумал он со злорадством, — рыбка плывет в сети».
