Таня — сестра Бахметьева
БОЙЦЫ-ПОГРАНИЧНИКИ
Кульков
Солонкин
Шатров
Мансуров
Костенко
Цыгорин
Кудеяров
Старшина
Двое молодых
Копылов — полковник, начальник отряда
Младший лейтенант — приезжающий за разведчиком
Долгий — повар
Девяткин — белогвардеец-разведчик
Поручик Ивасаки
Японский солдат
Майор Такэда
Санитары
Переводчик
Китаец
Белогвардеец
Младший офицер
Время действия — 1936–1937 годы
Советско-Маньчжурская граница. Пейзаж Приморья. Склон горы. Дикие, сочные заросли, множество цветов, огромные, мшистые, зеленые кочки. Тайга цвета осени. Венецианское небо. Внизу — падь, низина и вид на маньчжурскую сторону. Солнечный день.
Бойцы-пограничники Кульков и Солонкин замаскировались в зарослях, просматривают границу.
Кульков. Скоро будет три года, как служу я на границе, а вот не могу успокоиться от тайги. Жутко сердце тревожит эта тайга! Хороша очень, будь ты проклята! Видишь, какая тень пошла. Теперь, наверно, шестнадцать часов ноль-ноль. Значит, дома у нас восемь утра, печи вытоплены, и народ разошелся по своим делам. Фалеевская бригада, например, рожь молотит на новом току… Урожаи там — пишут!.. (Насторожился.) Роман, видишь?..
Солонкин. Вижу, бабы.
Кульков. Одна, две… шесть… восемь… (Считает про себя.) Пятнадцать баб, а японец один. Ишь, как он за ними форсовито выступает! Думаю, китайки?
Солонкин. Не «китайки», а «китаянки» надо говорить.
Кульков. Толкуют, что у них бабы красивые, а где там?! Ну какая у нищих красота? Зачем же это японец китайских баб погнал на заставу? Они ведь что-то несут на себе.
Солонкин. Песок несут. Японцы чистоту уважают.
Кульков. Рассказывают, будто они имеют привычку делать безобразное баловство над женщиной. Правда?
Солонкин. А то?.. Развратные черти, хотя маленькие. (Подумал.) У них свой режим. (Добавил.) Солдат в нахальстве воспитывается.
Кульков. Увел. По походке — унтер. Да. Почему-то я часто на границе думаю, какая все-таки земля большая! В Приморье вечер, а у нас дома — утро. Там фалеевская бригада рожь молотит на новом току, тут японский унтер баб гоняет. Большой мир!
Солонкин. Планета, как говорится.
Кульков. Третий год смотрю на ихнюю сторону — плачевный люд. Я бы от такой жизни в бандиты ушел. Роман, ты тигра видал?
Солонкин. Любопытный ты человек, Кульков! Ну зачем тебе тигр?
Кульков. А я видал.
Солонкин (недоверие). Говори…
Кульков. Правда видал! Как тебя. Спал на припеке зверь. Чистое животное! Говорят, страшные они. Не знаю. Я его мог убить, но не стал.
Солонкин. Почему же не стал?
Кульков. Жалко сделалось: очень красивый, подлец!
Солонкин. Повстречайся с тигром без оружия…
Кульков. Я думаю, что люди бывают злее тигров. Самурайское воспитание знаешь?
Солонкин. Знаю.
Кульков. С той ночи, как пришли к нам китайцы, я себе сказал — живым в руки японцам не даваться! Н-нет!.. Все патроны расстреляю, а последний на себя!
Солонкин. Оставь эти разговоры, звони на заставу!
Кульков. Водой пытают, уши режут… Одного молодого я посейчас забыть не могу! Что сделали над человеком!!.. Снился он мне потом… Пить просил. А то — тигр! Пожалуй, пора с заставой поговорить. (Вынул из кармана телефонную трубку, у подножия дерева включился в невидимую сеть.) Старший наряда красноармеец Кульков. Который час, товарищ старшина?.. Благодарю вас. На границе покойно, ветерок — и тот перестал совсем. С китайской территории к нам переметнулась пара диких коз. В глубоком тылу на седьмом ориентире над корейской фанзой был белый дымок. Вижу сейчас — над кустами, в районе первых маньчжурских болот, закружилась стая птиц… (Слушает.) Понятно! К японской заставе под конвоем унтера прошла группа женщин в пятнадцать душ… (Послушал.) Императорский праздник завтра? Вроде выходного?.. Так, так. (Смотрит.) Товарищ старшина, еще новое дело! У них из заставы два японца появились и забавно машут руками… Солонкин, гляди! Должно быть, какое-то недоразумение получилось! Товарищ старшина, дерутся! Смотрите, Япония раздралась! Рослый японец дал маленькому по морде и пошел обратно домой. Маленький стоит один. Вынул платочек. Утерся. Опять стоит.
Солонкин. Пошел.
Кульков. Побитый пошел по направлению корейской фанзы. Вот какая жизнь!.. (Послушал.) Понятно, товарищ старшина! (Выключил телефон.)
Солонкин. Что он говорит?
Кульков. Начальник молодым бойцам границу показывает.
Солонкин. А еще что?
Кульков. Говорит, чтоб за первыми болотами глядели. Нет ли там человека, говорит, если птица взлетела?
Солонкин. Чу… голоса!
Кульков. Это речь начальника. Неужели ты наш голос от чужого не отличаешь?
Солонкин. Начальнику отпуск дают.
Кульков. Вот он дела на заставе и кончает.
Солонкин. Жениться надо человеку.
Кульков. Пора… А над первыми болотами утки хлопочут. Чего бы им крутиться? Да… пора начальнику жениться! Роман, ты на нем когда-нибудь валенки видал?
Солонкин. Никогда.
Кульков. Зима, буран, а он в летних сапогах! Сапог точно с колодки. Когда он их чистит — не знаю.
Солонкин. Давай служить, Василий!
Кульков. А разве мы не служим? Мы служим.
Появляются начальник заставы старший лейтенант Черкасов, молодые бойцы Костенко и еще двое.
Черкасов. Это — Падь Серебряная. Именуется так по особенной своей красоте.
Костенко. А где же граница, товарищ начальник?
Черкасов. Не терпится? Интересно увидать границу? За подножием сопки Серебряной — Маньчжоу-Го[114] — колония японцев, по эту сторону — Советский Союз.
Костенко. И все?
Черкасов. Все. Граница. Дальний Восток.
Костенко (задумчивость). Граница, конец… один ветер гуляет.
Первый молодой. Все-таки мы воображали, товарищ старший лейтенант, не такую границу.
Черкасов. А какую?
Второй молодой. Думалось, что будут столбы, проволоки, часовые…
Костенко. А тут одни кочки. Как же такую границу караулить, когда она кругом открыта?
Черкасов. Не вижу, чтобы она была открыта.
Костенко (у него украинский акцент). Пишут, что граница на замке. Как его понять, тот замок?
Черкасов. Замок? Посмотрите на небо. Чистое?
Костенко. Чистое.
Черкасов. Знаете, как оно замыкается?
Костенко. Знаем.
Черкасов. Замок — это громадный фронт Советских Вооруженных Сил. А наше дело — скромное — учить японцев, что соваться за черту границы не надо… Нехорошо. Опасно.
Костенко. Товарищ начальник, а если на меня нападут японцы?
Черкасов. Их надо бить.
Костенко. А если их не двое, не трое, а десять?
Черкасов. Их надо бить.
Костенко. А как двадцать?
Черкасов. Снайпера Мансурова знаете?
Костенко. Знаем.
Черкасов. Спросите у Азиза Мансурова, как он вел бой против двадцати нарушителей. Если не станет говорить, передайте, что я приказал.
Костенко (вдруг насторожился). Товарищ лейтенант… Люди ворочаются в том кусте! (Вскидывает винтовку.) Люди лезут!
Черкасов (обернулся на куст). Плохо маскируемся, товарищ Кульков!
Выходят Кульков и Солонкин. Смущение.
Кульков. Признаем, товарищ начальник… Но в штаны муравьи попали, мы их стали изгонять оттуда, и произошла расшифровка поэтому.
Черкасов (скрывает улыбку). Терпеть надо.
Кульков. Совершенно правильно, но муравьи очень большие и напали на нас всей массой, так что у нас начало понижаться политико-моральное состояние.
