– Это вам потому нетрудно, что вы уже до этого яблоки видели и знаете, как они выглядят! – беспардонно перебили рассуждения тридцати девяти кузнечиков своего счастья любители извести, предвкушая скорую победу всё дальше выдвигаемых ими аргументов над аргументами противников. – А скажите-ка вы нам, пожалуйста, как выглядит Купол Мира? Может быть, вы и его когда-нибудь прежде видели?
– Ну, он… – смутились тридцать девять кузнечиков своего счастья, – он… величественный… и ослепительный… и еще он…
– Ха-ха-ха! – злобно рассмеялись им в лицо любители извести. – Из вашего описания следует, что вы и понятия не имеете о Куполе Мира. А говорите, что распознаете его очертания в разжеванной яичной скорлупе у нас во рту!
Тут любители извести демонстративно проглотили разжеванное, открыли рты и высунули языки:
– А-а-а!.. И где же теперь Ваш Купол Мира?
– Теперь наш Купол Мира у вас в животе, – пролепетали тридцать девять кузнечиков своего счастья, сраженные подлостью любителей извести.
– Докажите это! – закривлялись те, уже протягивая руки к очередным порциям яичной скорлупы.
Тридцать девять кузнечиков своего счастья в замешательстве посмотрели друг на друга.
– Разрешите мне доказать, – послышался вежливый голос из могилы.
С этими словами взорам всех присутствующих предстал грозный великан в одеждах самурая.
– Кикимото! – с братскими слезами кинулись к нему тридцать девять кузнечиков своего счастья, в то время как любители извести хотели кинуться в прямо противоположную сторону, ибо им было явно не по пути с тридцатью девятью кузнечиками своего счастья… но не успели.
Грозный великан в одеждах самурая одним прыжком настиг любителей извести и, придавив их ладонью к земле, сказал словами Радищева:
– Звери алчные, пиявицы ненасытные! – Здесь, под небом солнечной Испании, эти слова классика великой русской литературы прозвучали как удар грома. – Сегодня вы пожираете раздавленную яичную скорлупу у моей могилы, завтра приметесь грызть сооруженное простодушной Пакитой надгробие, послезавтра вопьетесь зубами в мою могильную плиту, послепослезавтра захрустите досками гроба моего, послепослепослезавтра с урчанием наброситесь на одежду мою и, наконец, послепослепослепослезавтра приметесь раздирать мое пропорциональное тело…
– Это с какой же стати мы так делать-то будем, – послышались (отчасти справедливые – Авторская ремарка ) протесты из-под ладони, – когда у нас в организме только извести не хватает, а всего остального – в избытке и переизбытке?
– Дело в том, – объяснил им Кикимото, – что одно преступление тянет за собой другое: если ты согрешил в малом – согрешишь и в большом и никогда уже не перестанешь катиться вниз по наклонной плоскости!
– Да при чем тут это? – закричали любители извести. – Весь наш так называемый грех – в том, что у нас в организме извести не хватает!
Кикимото расхохотался – и сначала ему громким гулом ответили Пиренеи, а потом – даже французские Альпы.
– Именно с таких, якобы невинных, вещей все и начинается, поймите! – воззвал он к собеседникам. – На этот раз вы идете навстречу потребностям вашего организма в извести, а чего потребует ваш пресыщенный известью организм в следующий раз? Человеческой крови и человеческого мяса?
– Ну, не надо, не надо, не надо так преувеличивать! – троекратно прозвучало из-под ладони требование любителей извести.
– Пусть преувеличивает! – громко возразили тридцать девять кузнечиков своего счастья. – Не мешайте ему преувеличивать!
– Спасибо, – растроганно кивнул тридцати девяти кузнечикам своего счастья Кикимото. – Только я уже преувеличил все, что мог, и больше мне не смочь. – С этими словами он сгреб любителей извести в кучу и бросил их в могилу. Сперва из могилы были слышны стоны, но потом все стихло.
– Чего это там тихо так стало? – забеспокоились тридцать девять кузнечиков своего счастья.
– Да по тому свету, небось, гулять пошли, – объяснил Кикимото. – Там интересно, на том свете… Ходишь – и на каждом шагу говоришь себе: «О, сколько нам открытий чудных…»
– Они теперь мертвыми считаются – или как? – не дослушав цитаты, поспешили осведомиться тридцать девять кузнечиков своего счастья.
Кикимото посмотрел на братьев с доброй улыбкой.
– Обитатели того света не задаются вопросом, живые они или мертвые. Подобные пустые размышления только на этом свете и в цене.
– А объективно они какие – мертвые уже или живые еще?
– На сей счет тоже трудно что-нибудь определенное сказать, – развел руками Кикимото. – Если вы успели заметить, автор настоящего художественного произведения и сам имеет весьма смутные представления о жизни и смерти! Постоянно путается, где у него что, и даже о себе точно не знает, жив он или умер… какая уж тут объективность!
– Тебе -то там как – самому? – с запоздалой братской заботой обступили его тридцать девять кузнечиков своего счастья.
– Да спасибо, – растерялся от братской заботы Кикимото, – мне нормально.
– А Купол Мира?.. Мы ведь подумали и решили вот закончить его за тебя, – мучаешься, небось, что не закончил?
– Как – «не закончил»? – изумился Кикимото. – Я закончил!
Остолбенеть от этого сведения тридцать девять кузнечиков своего счастья не успели: держа на руках пятерых детей одного возраста, к могиле приближалась простодушная Пакита. Внезапно дети соскочили с рук матери и запрыгнули в могилу.
От ужаса тридцать девять кузнечиков своего счастья чуть не потеряли коллективное сознание, но из могилы донеслось:
– Па, мы по тому свету побегаем!
– Бегайте, бегайте, разбойники… – ласково крикнул им вслед Кикимото и обнял простодушную Пакиту за талию.
– Здравствуйте, деверья, – улыбнулась новоявленным родственникам простодушная Пакита. – Вот вы и здесь. Не напрасно я, значит, могилу копала!
– Она, жена твоя, на конфликт нарывается или отродясь такая бестактная? – Тридцать девять кузнечиков своего счастья посмотрели на Кикимото не столько в упор, сколько до упора.
– Какая она отродясь, я не знаю: мы с ней гораздо позднее познакомились. Но, по-моему, она, наоборот, гостеприимство проявляет… – озадачился Кикимото.
Тридцать девять кузнечиков своего счастья расхохотались:
– Добро пожаловать в могилу!.. Хорошенькое гостеприимство.
Кикимото вздохнул и устало спросил:
– Вы к кому, собственно, тридцать девять кузнечиков своего счастья?
– Как это – к кому? – ошарашились те. – К тебе… Нам казалось, что это, вроде бы, уже понятно было!
– Было, – согласился Кикимото. – Было понятно, а стало непонятно. Потому как… если вы в гости к покойному брату идете, то рассчитывать, что он вас где-нибудь, кроме могилы, принимать станет, по меньшей мере, наивно! Вам и приготовили могилу – что в этом бестактного? Или вы ожидали, что вам постели приготовят – тридцать девять штук?
Тридцать девять кузнечиков своего счастья смутились: насчет тридцати девяти постелей или прочих подробностей быта они, конечно, не думали. Но что в Испании их ждет братская могила – на это они уж точно не рассчитывали!..
– Ты поговори тут с братьями, – решительно сказала простодушная Пакита, обращаясь к Кикимото и как будто нисколько не огорченная ситуацией взаимонепонимания, – а я за детьми присмотрю. – И она, грациозно поведя плечами, исчезла в могиле.
– Безразмерная какая-то могила у тебя! – с неудовольствием заметили тридцать девять кузнечиков своего счастья. – Прóпасть, а не могила…
– Ну, положим, дети и простодушная Пакита много места не требуют, – защитил сразу и семью, и могилу Кикимото. Потом бодро спросил: – Так вы не зайдете? Ну, смотрите сами… Тогда, если у вас нормальных вопросов нету, нам, наверное, прощаться пора. – Кикимото выделил слово «нормальных» так, что никаких сомнений в качестве ранее заданных вопросов у тридцати девяти кузнечиков своего счастья не осталось. Тем не менее, они поспешно задали еще один:
– А вот… ты сказал, Купол Мира закончил, – нам его где посмотреть?
Вопрос не то чтобы обескуражил Кикимото… но озадачить явно озадачил.
– Вы, что же… не видите Купола Мира? – спросил он осторожно как мог.
Тридцать девять кузнечиков своего счастья с напряженным вниманием осмотрелись вокруг. И признались, заранее стыдясь сказанного:
– Нет, Купола Мира мы не видим.
Кикимото покачал головой. Потом опять покачал ею. И еще раз – ею же. После чего сказал, не глядя на братьев:
– Он же везде!
– Из яичной скорлупы? – уточнили тридцать девять кузнечиков своего счастья.
– Из яичной скорлупы!
Тридцать девять кузнечиков своего счастья, незаметно поманив друг друга руками, отошли в сторону.
