В таких размышлениях он провел весь оставшийся отрезок пути. Есть не хотелось. На расспросы соседей по вагону он не отвечал или бросал одно-два случайных слова. Понять что-либо было абсолютно невозможно. Людям было невдомек, находился молодой человек в здавом уме или нет. Они разводили руками и кулаком легко стучали по голове. Но, по мнению самого Виктора Петровича, одиночество спасало его от психического кризиса, который мог возникнуть при общения. Лишь изредка господин Дыгало заказывал себе чай. Последний отрезок пути от Усинска до поселка Искателей архитектор проехал на попутке, автобусе нефтяной компании, перевозившем рабочую смену. Молодого человека укачивало. Думать не хотелось, он находился в состоянии полудремы. Но мысль о мщении не покидала полусонное сознание. Более того, она его уже серьезно угнетала. Наконец, он услышал голос из микрофона: «Приехали!» Виктор взглянул на часы. Было пять минут первого. «Как такое может быть? — пронеслось в голове. — Яркое солнце? Что часы врут?» Но он тут же вспомнил, что давно находится в регионе белых ночей. Дыгало сошел с автобуса и направился по стрелке на Харьягу. Что это за место, он не знал, и оно ему было совершенно безразлично. Поселок Искатели состоял из нескольких улиц. Он был пуст. Весь рабочий люд, а это в основном нефтяники и лесорубы, спал. «Странно, даже собак не видно, — с усмешкой подумал он. — Эти твари почувствовали, что надвигается беда! Позалезали в свои собачьи будки. Но куда от Дыгало спрячешься? Такого места на земле нет!»
Он решил изучить каждую улицу. Для своего дела молодой человек вначале остановился на переулке Папанина. Но потом выбрал Факельный проезд. «Название соответствует предстоящему великому событию!» — обрадовался он. Затем быстрым шагом буквально пробежал небольшую улицу и оказался за чертой поселка. «Это и есть то самое место — 67 градусов 38 минут северной широты и 52 градуса, 57 минут долготы. Известный баренцовский разлом! — выкрикнул он, ликующе вскинув руки к небу. — Теперь необходимо найти любое углубление, канавку, чтобы лечь, и собраться в своей ненависти, и выплеснуть ее в недры разлома. Наступает самый ответственный момент в истории эволюции! Человек навсегда отменится!» Виктор Петрович нашел какую-то степную воронку, с великой радостью распластался на дне ее и напряженно продолжал размышлять: «Именно из этого разлома выходит гелий, что позволит использовать его для провоцирования крупнейшей взрыва. Энергия моей ненависти к человечеству настолько высока, что обязательно вызовет невероятные скорости потока гелия в глубоких горизонтах Земли. Эта турбулентность вступит во взаимодействие с минералами, превращаясь в мощнейшую взрывчатку, в миллионы раз превышающую мощь атомного оружия. После второго Кембрийского взрыва, который вызовет движения земной коры, изменится центр тяжести земли. Это повлечет за собой изменение наклона земной оси к плоскости ее вращение вокруг солнца. Произойдет кувырок, или акробатический кульбит. Материки сменят нынешнее местоположение, причем одновременно. В результате тектонических сдвигов планета повернется на 90 градусов относительно своей оси. Наше светило начнет всходить не с Востока, а с бывшего южного полюса. Волны Мирового океана высотой в несколько километров обогнут Землю несколько раз. До 99,9 процентов всего земного исчезнет. Ледовые шапки возникнут на новых полюсах Земли. Катастрофически изменятся условия жизни. Климат станет неузнаваемым, приближенным к космическому. Будет создан новый суперконтинет, состоящий из всех материков. Наступит популяционный взрыв нового существа. Неужели мой поступок не будет сопровождаться упреками, душераздирающими криками, плачем о собственном прошлом и обо всей цивилизации? Нет! Такого не будет! Я способен реализовать свою самую сокровенную мечту — наказать человечество за никчемность, за низость, за тысячи других грехов, отменяя его навеки!» Тут он внезапно проявил интерес к собственному психическому состоянию. «До какой степени я в здравом рассудке? Надо провести какой-нибудь тест…» Дыгало достал из кармана ручку и на склоне овражка стал рисовать дом для будущих землян. Здание оказалось шарообразным, двигающимся в разные стороны, из какого-то неведомого прозрачного материала. Он так увлекся этим наброском, что совсем позабыл, где находится и по какому случаю здесь оказался. Чуть спустя реальность вернулась к нему. «Я здоров, я в своем здравом, светлом рассудке. Так умело, профессионально выдал проект дома будущего, что сомневаться в бодрости духа не приходится, — произнес он с некоторым сомнением. — А то, что шнурки на ботинках развязаны, что вместо ремня, потерянного в вагоне, я обвязан проволокой, которую не помню, где нашел, а волосы растрепаны, то это все от рассеянности, сосредоточенности на главном». Воображение опять вернуло его к проекту будущего. «Каким может быть образ будущих поселенцев Земли?» — пришел на ум неожиданный вопрос. Но тут же Дыгало напомнил себе, что прибыл в это замечательное место совсем не для этого, а по очень важному обстоятельству. «Необходимо, наконец, закончить это нетерпеливое ожидание. В дело надо пускать ожесточенную ненависть».
Тут смертельно уязвленный разум с новой невероятной силой повлек его за собой к самому решительному шагу.
Он закрыл глаза и попытался собрать всю свою многотонную ненависть, чтобы направить ее в гелевые разломы баренцового шельфа, вызвав аномальный взрыв. Дыгало вспомнил свою жизнь, лучшие ее часы, радостные события, и подумал, как он глубоко ошибался тогда. «Все прошлое, хорошое и плохое, было лишь иллюзией, неправдой, заблуждением. Настоящая жизнь наступит лишь после появления нового существа. Кстати, я забыл чрезвычайно важное. Необходимо оставить записку будущим обитателям Земли». Этой же ручкой с яростной убежденностью он написал на десятирублевой купюре. «Я, Виктор Дыгало, ценой своей жизни отменил человека. Воскресите меня, мечтаю порадоваться вашему миру. Я заслужил такое счастье!» Тут его сердце застучало тяжеленными ударами, во рту пересохло, на глаза навернулись слезы. Вдруг он услышал собственный голос, неизвестно почему похожий на голос Кембрия: «Браво, Виктор, начинай! Начинай же!»
Крик восторга вырвался из груди господина Дыгало, и труп цивилизации заслонил все его взбудораженное воображение!
