Толпа вошла в церковь, и она проскользнула в проем тяжелой деревянной двери как раз перед тем, как та закрылась. Осталось место в последнем ряду. Она садится, когда в первом ряду намечается движение. Мужчина и женщина с маленьким мальчиком встают, приветствуя опоздавшую молодую женщину. У матери малыша светлые кудрявые волосы и серьезный вид. У отца красные глаза, плечи опущены. Он, наверно, плакал. Это, должно быть, очень близкий друг Эмиля. Возможно, Рено. Они обмениваются несколькими словами с пришедшей темноволосой женщиной. У нее длинные, совершенно гладкие волосы до середины спины, круглый рот и маленькие жемчужинки в ушах. Она красива, но красотой, знающей себе цену, почти дерзкой. Однако сегодня у нее какое-то пустое лицо и растерянные глаза.
Глубокий кашель возвещает о прибытии священника, распорядителя церемонии. Трое взрослых поспешно садятся. Тишина в церкви полная.
Жоанна не слушает слов. Она смотрит на серебристую урну, стоящую на алтаре. Смотрит на людей, которые встают один за другим, чтобы прочесть пассаж из Библии или воспеть хвалу Эмилю. Среди них заплаканный друг, в котором Жоанна угадала Рено. Она не ошиблась. Она снова водит глазами по толпе. Угадывает Маржори за бледным лицом и темными кудрями. Угадывает отца и мать по их согбенным спинам в первом ряду. Младенцы в колясках лежат тихо.
Гул проносится по толпе, когда к алтарю выходит мать с черным блокнотом в кожаной обложке. Жоанна вся подбирается. Она улавливает несколько слов священника о путешествии в горы, предпринятом Эмилем перед окончательным уходом, путешествии, которое приблизило его к Богу. Жоанна хмурит брови. Звучит хриплый голос матери Эмиля. Она читает совсем короткий пассаж. Он оставляет толпу с множеством вопросов об этом путешествии, о котором никто ничего не знал. Жоанна инстинктивно сжимается на скамье.
Я скоро умру, но никогда не чувствовал себя настолько в ладу с самим собой. Новым взглядом я смотрю на себя, на глуповатого юнца, которым я был, но взгляд этот доброжелателен. Я чувствую себя выросшим благодаря этим нескольким месяцам. Чувствую себя повзрослевшим.
—
Голос угасает под церковными сводами среди всхлипов и шороха носовых платков. Когда снова начинает говорить священник, светловолосая кудрявая женщина, спутница Рено, выходит из церкви, чтобы угомонить заплакавшего малыша. Жоанна выскальзывает вслед за ней и вновь оказывается на церковной паперти. Воздух стал еще тяжелее. Она переходит дорогу и садится чуть подальше, на тротуаре напротив, на ступеньку, ведущую в какую-то квартиру. Отсюда ей виден выход из церкви, и она сможет последовать за процессией вдалеке до кладбища. Она не знает, что родители Эмиля собираются сделать с его прахом, но предполагает, что они захоронят его на кладбище.
Она поднимает глаза к небу. Оно обложенное, серое. Не видно ни облаков, ни просветов, ни морщин. Никакого движения. Ей думается, что Том и Эмиль не сделали сегодня свою работу. Разленились. Нет, вероятно, слишком заняты: знакомятся. Им нет дела до этой безликой церемонии. Может быть, Эмиль рассеянно глянет на нее, заканчивая партию в скрабл. Он должен был взять реванш полгода назад…
Ее взгляд теряется в низком, словно ватой обложенном небе. Ей думается, что она предпочла бы другую церемонию. Несколько слов, произнесенных в лесу у подножия гор. Анни, Ипполит, Себастьян, две девушки из Канады, Изадора, Марико, Люсия, Пок… Букеты цветов, которые они бы сами собрали. Пожелтевшая книга цитат, которую читали бы вслух. Шалаш из веток, который они построили бы и укрыли густым лесным мхом, принял бы серебристую урну.
Улыбка, подрагивая, рождается на ее лице. Картины этого леса и этой церемонии медленно запечатлеваются в ее сознании.
Всего десятка два человек следуют за процессией, которая сопровождает прах Эмиля к его последнему пристанищу. Только близкая родня и несколько друзей. Рено здесь. Его жена осталась в стороне с ребенком, который все еще плачет. Жоанна идет далеко позади. Она не чувствует своей принадлежности к этому кортежу, но она должна проводить Эмиля до конца.
Серебристую урну опускают в маленькую могилу и накрывают белой плитой. Жоанна видит, как мадам Верже подносит к губам носовой платок, заглушая рыдание. Муж обнимает ее за плечи.
Жоанна сжимает в ладони кольцо Эмиля, то самое обручальное колечко из нержавеющей стали, которое она ему купила. Она успела сделать на нем гравировку. На внутренней стороне стального кольца написана короткая цитата, которую любил повторять Жозеф. Корсиканская пословица: Смени небо, и ты сменишь звезду. Слова образуют узенькую бороздку внутри кольца.
Сейчас, когда толпа рассеется, Жоанна положит кольцо на маленькую белую плиту. Или лучше закопает рядом, чтобы его не утащил бродячий кот. Она подождет здесь, спрятавшись за деревьями, пока все уйдут.
Прошел почти час, прежде чем толпа разошлась. Конец объятиям и соболезнованиям у маленькой плиты положил дождь. Родители Эмиля, его сестра и ее муж покинули кладбище последними под большим черным зонтом.
Наконец появляется Жоанна, словно выходит из листвы. Пересекает под дождем центральную аллею. Она накинула по случаю свою черную шаль и накрывает ею голову, чтобы защититься от дождя. Кольцо зажато в ее влажной руке. Дойдя до белой плиты, уже покрытой цветами и памятными табличками, она опускается на колени на мокрую траву и тихонько переводит дыхание. Усталость так и не оставила ее. Перед глазами все еще пляшут время от времени белые звезды. Она выжидает несколько секунд, чтобы прийти в себя, и начинает копать голыми руками землю у белой плиты. Земля окрашивает ее пальцы, забивается под ногти, они совсем почернели. Дождь стекает по рукам. Она быстро подносит кольцо к губам, кладет его в землю и закапывает.
Когда она оборачивается, ее сердце пропускает удар и она едва подавляет изумленный вскрик. В нескольких метрах от нее стоит Маржори под черным зонтом. Ее лицо залито непросохшими слезами, но глаза смотрят ласково, когда она спрашивает:
— Вы Жоанна?
Они молчат, пока не возвращается официант с их заказами. Маржори взяла кофе, а Жоанна травяной чай. Только что на кладбище, когда они стояли лицом к лицу и Маржори спрашивала: «Вы Жоанна?», дождь припустил с новой силой. Жоанна едва успела кивнуть, Маржори укрыла ее своим зонтом и сказала:
— Пойдемте. Не стойте под дождем. Здесь есть кафе, напротив.
Жоанна пошла за ней без единого слова, как автомат, оцепенев от неожиданности. Маржори толкнула дверь маленького кафе, и Жоанна вошла. Они пробрались между столиками и сели за свободный у окна. Дождь стекал по стеклу красивыми капельками. Официант вырос перед ними, чтобы принять заказ, едва они сели, и они даже не успели снять пальто. Маржори снимает свое, а Жоанна пытается незаметно вытереть испачканные землей руки о черное платье. Время от времени они с любопытством поглядывают друг на друга, но не одновременно, и обе думают, что несколько секунд молчания им необходимы, чтобы собраться с мыслями. Официант не возвращается. Маржори аккуратно повесила свою куртку на спинку стула, разгладила ладонью. Для нее молчание длилось достаточно долго. Она начинает:
— Я Маржори. Сестра Эмиля.
Жоанна кивает, пряча черные руки под столом.
— Брат предупредил меня, что вы постараетесь остаться незаметной… Может быть, даже убежите раньше всех.
Жоанна не может скрыть удивления. Ее брови ползут вверх, как она ни пытается сохранить невозмутимый вид.
— Он прислал нам письмо в декабре с многочисленными инструкциями… и этой информацией.
Жоанна помнит это письмо. Он исчез с утра, чтобы отправить его, а она подумала, что он уехал совсем, бросил ее в Аасе.
— В этом письме он дал нам описание, чтобы мы могли узнать вас сегодня. Там упомянута черная шляпа, но я вижу, что сегодня ее на вас нет…
