Все думали, что Анасби Докуев из-за испорченной репутации устроится в линейную милицию при железной дороге или в пожар-ную часть, и никто не знал, что заключен многосторонний договор на высшем уровне, совершена сделка, в результате которой Майрбеков переходит в аппарат министерства, а его место – замначальника РОВД – занимает Анасби.
Все! Пути расчищены, оформляются документы, и никто не ве-дает, что теперь Анасби мыслит иначе. Он берет в долг у Албаста значительную сумму под проценты и вместе с отцом, имеющим всю-ду доступ, едет на дачу к министру МВД. Через день выходит приказ «О назначении Докуева А.Д. заместителем начальника управления по борьбе с наркоманией и проституцией».
Наркомания и проституция – самые доходные отрасли неле-гального бизнеса. Правда проституция в Грозном в зачатке: так, есть пара десятков профессиональных жриц, они под контролем Мараби и еще одного сутенера, и от них особого дохода нет, разве что в любое время доступны, и можно подставить нужным людям, гостям.
Другое дело наркомания – набирает размах, ширится клиенту-ра, вовлекаются в нее все новые и новые потребители, ценители сиюминутного кайфа и забытья.
В целом, ситуация еще под контролем, и в управлении знают, кто контролирует этот бизнес. В республике три наркобарона, есть еще с десяток крупных дельцов и масса распространителей – в ос-новном простых наркоманов. Заправилы этого криминала пользуются индульгенцией не только милиции, но и других спецслужб, исправно донося на всех и вся, выплачивая положенную мзду, выполняя разо-вые сверхсекретные и подлые поручения.
В этой ситуации задача управления – не допустить стихийного проникновения на рынок наркотиков зелья в обход баронов, дабы не нарушать стабильности цен, не создавать конкуренции. Однако лю-бителей легкой наживы в республике с огромной безработицей – мас-са. И у Анасби Докуева на новом месте дел невпроворот. Каждый день кого-то ловят, на кого-то устраивают засады, кого-то разыски-вают. Обычно задерживают только «залетных» новичков, до суда де-ло доводят редко, только если арестованный не может уплатить «по-ложенный» штраф.
В общем Анасби удовлетворен: он имеет приличный доход и не скучает. Однако это не то, ему нужен размах, и роль побиралы не для него. Как ни странно, в это время он сошелся со своим кровником – аферистом всех мастей Зайнди Эдишевым (говорили, что Зайнди сам навязался). После нескольких тайных встреч окончательно похоро-нили вражду, позабыли убитого племянника Зайнди, словом, сдру-жились, спелись, разработали очередную аферу.
Анасби Докуев вновь мчится на дачу к министру, получает добро – и вот по всей республике гремит громкое дело о ликвидации крупного преступника, безработного, распространителя наркотиков, очень богатого дельца. В газетах портрет Докуева Анасби, благодар-ность от министра, внеочередное звание, а то он в этом приотстал в связи с отсидкой в тюрьме.
Один из наркобаронов за решеткой, на освободившийся ареал водворяется Зайнди Эдишев, и теперь Анасби получает не мизерные подачки, а имеет половину куша, контролирует треть республики.
Родные не в курсе этих дел, они только видят, что Анасби ку-пил хороший участок земли в самом центре Грозного и собирается строить громадный дом. И еще они замечают, что он встречается и перезванивается с какими-то сумрачными людьми, доселе не видан-ными в его окружении. А Мараби невольно подслушал разговор по-лупьяного Анасби по телефону.
– Слушай, ты, – небрежно-командный голос милиционера. – В эту субботу на загородной базе обкома в Чишках будем отмечать де-путатство моего брата Албаста; пикник с ночевкой. Там будет сынок (Мараби понимает, что речь идет о сыне Ясуева). Хорошенько при-оденься, он шмоточник. Я тебя повезу с собой, с ним познакомлю. Постарайся ему понравиться, льсти, он любит болтать о машинах. Ночью предложили девочек, их доставят, а потом и остальное… Только не торопись, постепенно… Нечего голодранцев вовлекать, а вот такие клиенты нужны – вот где дело. Понял? Готовься.
Пораженный Мараби, как верный нукер, рассказал об услы-шанном отцу.
– Вот шельма! – ухмыльнулся Домба. – Как угодно деньги де-лает!
Зависть и чуточку восторг были в словах отца. Лишь когда он обнаружил пропажу трети своего капитала, подумал, в кого уродился этот недоносок, что за воспитание? Такой и отца на «иглу посадит», а не то что деньги сворует. И жаль, что сам Домба не сообщил ему о пропаже денег, Албаст опередил, а то отец хотел посмотреть на пер-вую реакцию от сообщения. А теперь гадай, кто из сыновей отца-мать ограбил? И хорошо, что все деньги в одном месте не лежали. А целы ли остальные?
В доме Домбы два подвала: один общеизвестный, из которого и совершили кражу, а второй известен только ему и Алпату; точнее им кажется, что лишь им он известен. Это даже не подвал, а скорее, по-тайная яма, появившаяся совсем случайно. Дело в том, что из-за не-добросовестности строителей деревянный пол в спальне сгнил, и ко-гда стали его заменять, Домба подумал, а почему бы здесь не сделать потайное хранилище с замурованным верхом, с вскрытием только в экстренных случаях или для проверки, лет так через пять.
Долго Домба думал, кому бы поручить это сверхважное и фи-зически тяжелое задание. Своим поручать боится, нанимать чужого – опасно, вдруг где проболтается или сам позарится. В одно время даже хотел кого-либо нанять на бирже труда, а потом подумал, а почему бы не взять из воинской части солдатика для этих работ? Ведь солдат не местный и подневольный. Тихо сделает дело, вернется в часть, а после службы – домой, далеко в Россию. Чем не идея?
Знакомый командир части выдал Докуеву на неделю молодого солдата Смагина. Смагин из Сибири, даже по-русски говорит как-то странно, отрывисто, проглатывая окончания; ест за троих, зато рабо-тает за семерых и во всем – знаток.
Выкопал Смагин приличную яму, в нее сейф уложил, к рельсу приварил для сверхнадежности, все это прикопал так, чтобы откры-вая дверь сейфа, вновь пришлось потрудиться. А сверху – доски и никакого входа; хочешь докопаться – ломай все, копай. Словом, если даже знаешь, где сейф, помучиться надо, а потом еще сверхсекрет-ный несгораемый сейф вскрыть.
Делал Домба это дело – радовался, и теперь настала необходи-мость посмотреть, проверить, успокоиться, а не может. Ему по здоро-вью напрягаться нельзя, Алпату еще дряхлее, а кого-то просить боит-ся: вдруг случиться то же, что и в общеизвестном подвале.
В конце концов решил Домба тряхнуть стариной, повозиться с топором и лопатой. К очередному воскресенью предупредил Алпату; и вот с утра помолился, прошел весь лечебный ритуал, и только они приступили к делу – звонок в ворота: младшая дочь с мужем и деть-ми, а потом еще кто-то приехал – день пропал. Пришлось супругам по ночам работать, двое суток не спали, зато добрались: все на месте. Затаив дыхание, проверив все засовы, стали осматривать содержи-мое. Золото и бриллианты еще краше стали – аж блестят в свете хру-стальной люстры, соревнуясь с ней в излучениях. Нарадовавшись, налюбовавшись, погладив, подержав в руках необременительную тя-жесть, перешли к проверке денег… А деньги сопрели! В загнивающей стране все некачественно – казначейские билеты тоже. Три года не выдержали. Домбу чуть вновь удар не хватил – надо же, ровно сто тысяч в грязь превратились. Он в больших дозах поглощает лекарст-ва, заставляет и Алпату делать то же самое, теперь боится за нее, нужна она ему, как никогда раньше, только ей он теперь до конца ве-рит, она – единственно родной и честный человек, сторож.
Супруги Докуевы пытаются просушить бумажки на подокон-никах, под солнцем, направляют вентиляторы для проветривания, утюгом действуют – все бесполезно: гниль неликвидна.
Домба утешается тем, что хоть золота предостаточно, и еще много средств на сберкнижках «на предъявителя», усиленно пьет на-стои из трав, лекарства, делает аутотренинг.
Под утро он вновь спрятал на прежнее место золото, выкинул в летний туалет прелую массу, в строго положенное время стал мо-литься.
«О всевышний и всемогущий Бог! Почему ты не сохранишь меня от горя, неудач, потрясений и убытков? Я прошу тебя, охрани меня от этих неурядиц! Не мучь меня больше! Исстрадался я! Пусть все эти потери будут как сагIа*. Зачти мне это добро! А впредь охрани меня от всяких бед! Я – твой хилый раб! Убереги меня от дурного глаза, плохих людей и злого умысла! Сохрани хоть остав-шееся добро и приумножь его, видя мои страдания! О всевышний и всемогущий Бог! Дай мне здоровья и спокойствия! Дай мне долгих лет счастливой жизни! Благослови меня, а я, твой раб, буду верен те-бе на земле, как никто другой! О Бог! Пошли мне счастья и свободы! Прости мои прегрешения, если они есть! Хвала тебе, господи! Аминь!»
Сидя на ковре, Домба посмотрел по сторонам. Рядом Алпату завершает молитву.
– Эх, беда, беда! – как бы про себя вымолвил Домба. – Как я их тяжело зарабатывал, а они… Просто ужас!
