Эти претензии Самбиева Арзо мало беспокоили, взволновала его другая новость: вчера Полла уехала и через его мать просила, чтобы он выслал ей какую-то справку.
– Смотри, сынок, – просила Кемса, – не обижай Поллу, отдай ей эту справку… Несмотря ни на что, к тебе она хорошо относится, ни слова плохого не скажет, даже не может скрыть своего удовольствия от одного упоминания твоего имени.
На сей раз Арзо решил непременно исполнить желание Поллы, но блокнот с ее адресом остался в Москве. Прибыв в Москву, он пер-вым делом кинулся к своим вещам, и ничего не нашел: ни старого блокнота, ни записей, ни кое-каких личных секретных документов.
– Куда ты дела мои бумаги? – закричал гневно на жену.
– У тебя прошлого нет и не должно быть, – без страха ответила Марина. – Ты должен был начать жизнь со мной с чистого листа, с чистой совестью.
Теперь он бессилен перед супругой, обязан ей. На сей раз они приехали в Москву, взяв в долг у тещи тысячу рублей, и Марина не раз намекала, что весьма вероятно при пристойном поведении их обоих, эта сумма может быть им прощена. Но они должны постоянно помнить, кто их сейчас кормит, содержит, о них беспрестанно думает и вообще, от кого нынче зависит их жизнь и дальнейшая судьба.
Начать жизнь с чистого листа Арзо не может, угрызения совес-ти перед Поллой терзают его. Посылает письмо в адресное бюро Краснодара с просьбой сообщить ему данные Байтемировой. Свой обратный адрес пишет: «Москва. Главпочтамт. До востребования».
И хоть знает, что это письмо «на деревню дедушке», все равно ходит раз в неделю на Главпочтамт, тратя на это в огромной столице уйму времени, которого у него теперь в обрез. Он в «жесткой упряж-ке» и до мозолей на хребте сутками бегает по Москве, пытаясь быть кормильцем и заодно думая о своем будущем положении, и не только в обществе, но и в собственной семье.
Самбиев Арзо, никогда ранее не помышлявший о дальнейшем обучении, а тем более о науке, женившись на аспирантке Букаевой, решил, что ему недостойно иметь статус ниже, чем у жены. Еще во время «медового» месяца он объездил несколько столичных вузов. Остановился на профильном – Московской сельхозакадемии имени К.А.Тимирязева. Познакомился с земляками, обучающимися в нем, посредством их рекомендаций, вступил в контакт с преподавателями; тогда же подал в приемную комиссию документы, в сентябре успеш-но сдал конкурсные экзамены, и на удивление супруги, получил письменное уведомление, что с первого октября 1987 года зачислен в очную аспирантуру.
Тимирязевская академия – почетнейший вуз страны. Как аспи-рант академии, Самбиев приобрел массу привилегий. Так теперь он прописан в Москве сроком на три года; получает стипендию восемь-десят рублей в месяц; имеет возможность до пяти раз в год в оплачи-ваемую командировку домой, так как объектом его научного иссле-дования является, в целом Северо-Кавказский регион, и Чечено-Ингушская АССР, в частности. Ну и главное преимущество аспиран-туры в том, что он получает бесплатное жилье в виде отдельного блока со всеми необходимыми для учащегося удобствами в семейном общежитии.
Арзо показывает супруге комнату в общежитии. Марина строит недовольную мину, но возражать требованию мужа переехать в об-щежитие не смеет, ибо у мужа есть веские на то доводы: экономия очевидна – сто рублей ежемесячная квартплата и половина этой сум-мы – телефонные переговоры Марины с матерью.
Однако в защиту удобств дочери вступается Марха. Ее доводы следующие: жить надо в центре Москвы, а не на периферии, и иметь надо две комнаты, а не одну «лачужку как в Ники-Хита» (именно так и сказала, и покрасневшему от прилива различных чувств Арзо нече-го было ответить – так было на самом деле), к тому же скоро теща собирается в столицу, и где она будет жить, если не рядом с родной дочерью? И последний постулат – самый важный: как обойтись без телефона? Действительно – как? Если Марина, готовя борщ, кон-сультируется с матерью в Грозном – как будет вкуснее – солить до закипания или после? А теперь Марина на сносях, и вдруг ей плохо станет, как врача вызвать?
– Да и вообще – это дико! Я удивляюсь тебе, Арзо, – наконец заканчивает теща длинную обличительную тираду.
– Так на каждом этаже общежития автоматы есть, – последний робкий аргумент зятя.
– Знаешь ч-что? – кричит теща, и Арзо кажется, что это не по телефону, а прямо из Грозного доносится. – В общежитиях живут од-ни голодранцы, это аморальное сборище, а моя дочь среди тараканов и вони жить не будет… Не можешь обеспечить семью – так и скажи. – Арзо молчит, не знает как ответить, если он откроет рот, то в адрес тещи он теперь сможет сказать только встречную гадость, и тут Мар-ха, видимо, осознав, что перебарщивает – раскошеливается. – Ладно, все телефонные разговоры я оплачу.
Самбиевы никогда не были нахлебниками и дармоедами. Эти колкости для него несносны, но он пока молчит, сжав в злобе скулы; бегает в поисках доходов. Ему повезло: он близко познакомился с замдекана, и тот устроил его на должность лаборанта с окладом во-семьдесят рублей, при этом двадцать Арзо должен ежемесячно отда-вать замдекану. Работа лаборанта не тяжелая, но ответственная. Самбиев должен каждый день, кроме выходного – воскресенья, – от-крывать без четверти восемь утра компьютерный зал и ровно в шест-надцать принимать у студентов аппаратуру, закрывать. Чтобы не опо-здать, он встает в шесть утра, и это для него было бы не в тягость, однако, по протекции аспиранта третьего года обучения он устраива-ется еще и грузчиком на железнодорожную станцию «Люблино-товарная». Работает через ночь, с десяти вечера до четырех-пяти утра – как получится. У них бригада из шести человек, задача – разгрузить вагон с товаром. В зависимости от продукции – сдельная оплата тру-да. Выгружать баллоны с соком или минеральную воду невыгодно – за ночь всего четыре-пять рублей. За сахар, муку, соль – восемь руб-лей; за мясо, колбасы, консервы – шесть рублей. Самое трудоемкое – разгрузка щебня, песка, угля. Об этой работе мечтают, за эту работу дерутся, ибо расценки от десяти до двенадцати рублей за ночь.
Первые недели две он еле передвигал ноги – все тело болело, но потом свыкся и только от выгрузки поваренной соли страдал. Непо-нятно как, соль пропитывалась сквозь любую одежду, кожа на шее и спине немилосердно зудела – не помогал даже душ.
В совокупности Арзо зарабатывает порядка двух с половиной сотен рублей. Для сдержанной аспирантской жизни этих денег долж-но с лихвой хватать, а если стипендию Марины тратить не на доро-гую парфюмерию, а приобщать к семейному бюджету, то можно вполне спокойно жить и даже откладывать деньги на непредвиден-ные нужды или хотя бы для погашения долга теще.
Этих мук, считает Марина, она не заслужила. При полном де-фиците продуктов питания в государственных магазинах она с важ-ностью миллионерши ходит на кооперативные рынки и за баснослов-ные деньги покупает еду. Арзо это вынести не может, но жена хлад-нокровно парирует, что без обилия свежей и калорийной еды жить не может и никогда, в отличие от него (вслух не говорит – «нищего», но намекает), не жила, а теперь хорошо питаться ей необходимо – она беременна.
Чтобы хоть как-то сэкономить, Самбиеву приходится налажи-вать связи с завмагами, просто продавцами, мясниками – очень важ-ными людьми в те времена. Проникая через задний вход в подсобки, он за терпимую переплату приобретает продукты. Однако и этого ма-ло, иногда Марина возжелает торт «птичье молоко» – и он стоит по несколько часов в очереди в кулинарию ресторана «Прага». Потом ее врачам или преподавателям надо подарить шампанское и коробку шоколада, и он после работы бежит в Елисеевский гастроном.
И все это более-менее сносно и понятно, но есть еще одна при-хоть, не решить которую нельзя, опасно для покоя. Марина – заядлый любитель и почитатель кофе, просто кофеман.
И потребляет не какой-то там растворимый, а только свежемо-лотый. Она ни к чему в жизни так не приучена, как к приготовлению кофе. У нее есть свои какие-то потаенные связи, где она за басно-словные деньги приобретает зеленые зерна кофе. Сама их обжарива-ет, непосредственно перед употреблением перемалывает и тут же ва-рит. Последний этап самый важный: тут она стоит у плиты с секун-домером и ровно, ни в коем случае не больше, тридцать одну секунду варит.
Обычно потребляет черный кофе, но иногда, в зависимости от настроения может добавить сливки, лимон, и даже лед.
По выходным и Арзо утром удостаивается чести пить настоя-щий кофе, но в основном он ему достается перед ночной работой грузчиком. Из-за беременности супруга не может иногда готовить ужин и, чтобы он не ворчал, награждает его чашкой изысканного на-питка для поддержания тонуса. Как она объясняет, это гораздо по-лезней, ибо набитый желудок не способствует физическим нагруз-кам, и где-то даже вреден для сердца.
Если к этим чисто бытовым проблемам прибавить и то, что Ар-зо еще сдает успешно экзамены по специальности и кандидатский минимум, то можно с уверенностью сказать, что он не скучает. Да, скучать некогда, но волнение и тоска есть. Волнуется он за брата Лорсу, от которого нет никаких вестей, и никто не знает, где он и как он. А тоскует он по Полле, никогда не выходит она из его головы. И бегая по Москве, и в коротких снах он мечтает о ней, а когда по ут-рам в спешке не успевает выгладить свои брюки, то попеременно ос-матривая свой мятый вид и мирно спящую жену, ему становится жалко самого себя и обидно за свои безвольные поступки.
