Гурченко нажал на селектор.
– Иванов, на завтра приглашай Волкова, а Максимова прямо сейчас, побыстрее.
– А когда Волков придет, с невидимой краской попробуем?
– Я должен официально снять отпечатки с его ботинок, чтобы все было готово. Слышал?
– Так точно. Выполняю.
Максимов очнулся в больнице, утыканный иголками и обвитый трубками. Был солнечный майский день. Симпатичная медсестра читала какую-то медицинскую книгу. «Сестренка умная, – решил про себя Максимов, – не глянцевый журнал читает, а медицину учит».
– Сестра, давно я здесь? – поинтересовался пришедший в себя Максимов.
– Вы очнулись, как хорошо! И в мою смену.
– Как я сюда попал?
– Скорая привезла. – Сестра посмотрела какие-то бумажки. – А вы здесь прямо с того дня, как убили мэра.
– Мэра убили???
– Да, вы ведь не знаете. Застрелили его.
Максимов удивился, что мэра убили без него. Сестра-практикантка подумала, что есть чему удивляться. Не каждый день мэров убивают.
– А как третья школа?
– Работает прямо с того дня. Завтра последний звонок.
– Ну и слава богу, – сказал Максимов и снова отключился.
Иванов вбежал к Гурченко в кабинет, не забыв для порядка постучаться.
– Иван Алексеевич, а Максимов в больнице, в реанимации. С того дня.
– Что, нервный срыв?
– Что-то вроде, я не разбираюсь. Он же контуженный. Только он убить никак не мог. Он в реанимацию попал часов в пять утра.
– Час от часу не легче. Если так, то у тебя сегодня все меняется. Что с пулей?
– Вот, как раз из Москвы ответ пришел. Пуля от «макарова», нигде не значится. Но пуля особая. Во-первых, с мнимовского завода, а во-вторых, из пробной партии.
– Это уже кое-что. Прямо сейчас договаривайся и езжай в Мнимовск. Тут ехать-то двадцать минут.
Мнимовск встретил Иванова приветливо, даже, можно сказать, любезно. Директор завода, по некоторым сведениям, и хозяин, встретил машину Иванова на проходной. За директорской машиной Иванов легко проехал по территории огромного завода, когда-то крупнейшего в мире по производству патронов. В директорском корпусе несколько сотрудников занимались своими делами и совершенно не мешали разговору.
Директор завода был плодом любви южноамериканца и сотрудницы советского посольства. Звали его Алексей Фернандес. По-русски он говорил не хуже Иванова, но и по-испански говорить умел. Расположив Иванова поудобней, он налил ему крепкого душистого чая и только тогда спросил:
– Что привело к нам лейтенанта милиции?
– Вопрос вот по этим пулям. – Иванов достал увеличенные панорамные снимки пуль.
Фернандес внимательно рассмотрел фотографии. Сказал: «Не может быть!» Позвал кого-то по телефону. Появился заслуженный дядечка с протертой книгой в синем халате и очках. Вместе с Фернандесом они склонились над книгой, обмениваясь загадочными словами «три риски, три риски». Затем служащий оставил книгу, сказал, что за ней зайдет, и ушел.
– Вот в чем дело! Сначала о патронах. По технологии, в каждой партии мы должны брать определенное количество патронов и отстреливать их. Когда отстреливать – работа, людей стрелять не заставишь. Тогда я и вспомнил, как Том Сойер покрасил забор, и решил превратить наказание в развлечение. Я приглашаю людей пострелять в тир. Судя по рискам на пулях, это предновогодняя партия. 30 декабря выпущена. Я тогда позвал компанию знаменитых людей – там был главный редактор газеты «Столичный юнкер» Уткин, певец Блесняков-младший, депутат ваш, Бездриско, приехал.
– Он ваш, а не наш. Мы за него не голосовали.
– Странно, а у нас считают, что за этого козла голосовали не у нас, а в Покровске. Хитрый, как лис. И злой всегда, наверное, потому что не пьет. Так вот, история такая. Все отстрелялись, взяли на память по пустой гильзе, а ваш Бездриско...
– Это он ваш, Бездриско.
– А наш Бездриско говорит: а не дадите ли на память маленькую коробочку патронов, она как раз осталась. Я говорю: это подсудное дело – хранение боеприпасов. А он мне: у меня же депутатская неприкосновенность. Мне, мол, можно. Ну, дал я ему коробочку. Остальные расстреляли еще тогда. Значит, это пули из той коробочки. По журналу так выходит.
– Это вы в суде подтвердите?
– Нет, не подтвержу. У меня на суды аллергия.
Ходили слухи, что Фернандес, приехав в СССР, быстро попал в тюрьму за буржуазную пропаганду. Парень никак не мог смириться с совковой системой.
– Нет, в суды я не хожу. А в остальном – милости просим. Пострелять в тир приходите, как новая партия патронов выйдет.
– Непременно приду. Зовите, как надо будет отстрелять пробную партию. Вот моя визитка. Всего хорошего.
Фернандес проводил гостя до машины и позвонил на проходную, чтобы его выпустили с завода.
Задумчивый ехал Иванов назад. Про коробочку патронов на столе у Бездриско слышал весь город. В своем кабинете в Покровске он всем посетителям показывал патроны и говорил, что из-за большой любви к нему мнимовцы подарили ему патроны, для чего даже нарушили закон. Хоть он и козел, но не такой уж дурак, чтобы убивать мэра патронами со своего стола! Может быть, он не знал, что патроны помечены? Иванов представлял себе, что скажет его начальник, когда он привезет еще одного подозреваемого.
– Ну, Иванов, ты кого-нибудь попроще найти не мог? Этого мы даже толком допросить не можем! Сам и пойдешь к нему узнавать, где патроны.
Подумав, и еще раз подумав, Иванов решил отложить свой отчет о поездке в Мнимовск до поры до времени. А к депутату сходить самому.
На следующий день город проснулся рано, веселый и праздничный. Было утро последнего звонка, нарядные дети шли в школу. В школьных дворах играла музыка. Погода радовала покровцев.
Но Волков чистил ботинки не для того, чтобы идти в школу. Идти надо было в милицию. Он давно ждал этого вызова и ломал голову над тем, что накопали менты. Кое-что он, конечно, знал, по мере возможности контролируя обстановку, то есть подглядывая и подслушивая через оставшуюся в его распоряжении аппаратуру. Но за всем-то не уследишь. И небольшое волнение все-таки было.
Гурченко сам вышел встречать Волкова. Был предельно вежлив и внимателен, насколько вообще может быть таковым милиционер.
– Проходите, пожалуйста. Садитесь, то есть присаживайтесь. Извините, некоторые формальности. Распишитесь здесь и здесь. Предупреждать о даче ложных показаний не буду, вы ведь оперативник, все и так знаете.
– Да, пришлось поработать.
– Тогда я сразу к делу. Где вы были в ночь на 15 мая?
– У нас с друзьями традиция: отмечаем день получения погон. Собираются те, кто в этот день получил погоны в высшей школе КГБ – теперь академии. Перебрал немного и решил за руль не садиться. До обеда.
– Это похвально. Так где конкретно вы отмечали, и кто может это подтвердить?
– Если я всех назову, половина нашей резидентуры рассекретится. А вот несколько телефонов таких, как я, бывших сотрудников дам с удовольствием.
– Вот листочек, напишите. А сейчас еще один вопрос: вы были в подвале дома Потерянова?
«Нарыли все-таки, черти, – подумал Волков. – Не пойму, как».
– Да, был. И не один раз.
– Когда это было? При каких обстоятельствах?
– Я помимо обязанностей первого зама занимался и безопасностью. Так сказать, неформально, по прежней специальности. Вот я и проверял подвал дома мэра. Тогда все боролись с терроризмом. Взрывы домов, помните?
– Да-да, конечно.
– Я осмотрел подвал, проверил входы в него, поменял замок: прежний гвоздиком открывался, отдал ключ в ДЭЗ. Все.
– Так у вас был ключ от подвала?
– Нет, зачем он мне. Ключ у дежурного в ДЭЗе.
– Необходима одна формальность. Чтобы отличить отпечатки ваших подошв от остальных, в том числе и убийцы, я вынужден попросить вашу обувь.
– Пожалуйста. – Волков быстро снял ботинки.
Иванов, как будто подслушивал в коридоре, сразу после звонка селектора прибежал к Гурченко.
– Да, Иван Алексеевич!
– Вот, быстро отснимите подошвы. Сидеть без ботинок неудобно.
Обращаясь к Волкову, он еще раз извинился.
– Простите, но это необходимо. Так когда вы вернулись в город?
– Это было уже часов в двенадцать дня. Я услышал про убийство по радио, сразу рванул на место. Но было уже поздно.
– По дороге вы куда-нибудь заезжали или поехали прямо в больницу?
– Нет, никуда не заезжал, позвонил по мобильнику и все понял.
Гурченко осенило, что ему не хватает распечаток звонков с мобильного. Пометил это в своем ежедневнике и продолжил.
– Может быть, вы встретили кого-то или заметили что-то подозрительное? Все-таки профессиональный взгляд.
– К сожалению, с утра я был не в форме и ничего такого не заметил. Если всплывет что-то в памяти, я вам сразу доложу.
В дверь постучался Иванов и принес ботинки.
– Готово.
– Ну вот и хорошо. На сегодня все. Распишитесь и можете быть свободны.
