Правителю великой страны Хатти, уже три года воевавшему со своим взбунтовавшимся сыном, жрецы капища бога Грозы предсказали землетрясение в горах и нашествие кочевников на побережье, если он немедленно не прекратит войну. Послушный богам правитель Хатти велел своей армии оставить подготовленные для сражения позиции и вернуться домой.
А царь морской державы Угарита вынужден был остановить сражение с соседним морским народом, ибо течение у берегов Верхнего моря внезапно переменилось и непобедимый флот Угарита сел на оголившиеся скалы.
Строители из Цора остановились у подножья Храмовой горы и смотрели на её вершину. В этот день они покидали Ерушалаим и возвращались на родину. Цоряне впервые увидели свою работу законченной.
Они смотрели на Храм и не могли ни оторвать от него взглядов, ни двинуться с места.
Никогда ещё люди не видели, чтобы здание, сложенное человеческими руками, так вознеслось над землёй – будто его притянуло к себе само небо. Цоряне, построившие не одно капище и у себя дома, и в соседхних странах, долго стояли, глядя на парящий над городом Храм. Провожавший их Габис сказал своему подмастерью:
– Вроде и гора – не гора, так, холм какой-то. А вон как высится на ней дом бога иврим!
– Да-а, – согласился подмастерье.
Они ещё долго стояли и покачивали головами, прежде чем пойти к Долинным воротам, где их ожидал верблюжий караван, гружёный товарами и золотом – тем, что цоряне заработали, строя Храм и Дом леса ливанского, а также подарками короля иврим Шломо, многочисленными и дорогими.
Проводник караванов Яцер бен-Барух с отцом и старшими детьми – сыном Элияу и дочерью Отарой – вместе с другими паломниками возвращался из Ерушалаима домой. Добираясь до своих селений, люди присоединялись к их семьям, работавшим на полях и в виноградниках, и когда караван вошёл в надел Ашера, в нём насчитывалось человек пятьдесят, не больше. Среди них был и приятель Яцера бен-Баруха – Омри. Они всегда встречались в Ерушалаиме на праздниках, а познакомились ещё в Леваноне, когда молодым мужчинам из племён Ашера и Нафтали пришёл черёд рубить кедры для Храма.
– Помнишь, – начинал при встрече один из них, – каждое дерево, как столб Боаз перед входом в наш Храм. А мох! Белый, сухой, чистый!
За воспоминаниями приятели не замечали, как проходит время.
Возле Хэлкита семья Яцера попрощалась с попутчиками.
Трое шли по своему селению и бормотали благодарность Богу за благополучное возвращение: никто в караване не заболел, ни разу не пришлось достать копьё или меч ни против зверей, ни против разбойников.
– Мир вам! – приветствовали их соседи, попадавшиеся навстречу, и паломники приглашали их на субботу, обещая рассказать, как праздновали Шавуот в Ерушалаиме.
Яцер бен-Барух глядел по сторонам, улыбался и думал, что подошла пора окапывать виноградник, очищать землю от камней и укреплять изгородь.
После того как паломники совершили омовение и переоделись, семья расселась в тени дома среди расставленных на траве кувшинов с колодезной водой и глиняных тарелок с выпеченным утром хлебом, сыром и овощами. Младшие дети получили подарки – по павлиньему пёрышку и по морской раковине с ерушалаимского базара – и убежали поить верблюдов. А Яцер, его отец, Отара и Элияу, едва перекусив, отодвинули чашки и тарелки, и начались рассказы. Жена Яцера Мирьям, младшие дети и слуги – все хотели услышать побольше об Ерушалаиме и о Храме.
Начал старый Барух:
– Шли мы мимо ячменных полей, где крестьяне сжинали колосья и передавали их идущим мимо караванам – для храмового жертвенника. Ерушалаим выглядел нарядно. Мы смотрели на него с моста через ручей Кидрон и не могли оторвать глаз. Дворец короля – Дом леса ливанского – почти закончен. Говорят, Шломо строил его тринадцать лет!
– Расскажите с самого начала, – попросила Мирьям.
– С начала так с начала, – охотно согласился старый Барух. – Утром наш караван подошёл к Ерушалаиму, и в город послали самого красивого юношу оповестить о прибытии новых паломников.
– Конечно, нашего соседа Ионатана, – подсказала Мирьям и подмигнула Отаре.
– Нет, – покачал головой старый Барух. – Совсем другого парня, ты его не знаешь.
– Рассказывайте дальше, – заёрзали младшие дети.
Барух продолжал:
– С этого момента всю дорогу к Храму перед нами шли левиты с шофарами, и глашатаи выкрикивали: «Вот братья наши! Они пришли с миром!» У подножья Масличной горы мы привязали верблюдов и пошли по мосту к Храму.
– Я шёл впереди, – похвастал Элияу, – и погонял нашу овечку Махли. Отара несла корзину с первинками граната, винограда и ячменя на плече, как положено по Закону. По дороге мы видели, как на другом берегу ручья Кидрон ерушалаимские женщины спускаются с кувшинами к источнику Тихон. Дедушка остановил нас на середине моста и говорит: «Да, наш король Давид выбрал самое лучшее место для главного города иврим. Если появятся враги, стражники подожгут мост, а вскарабкаться по таким обрывистым берегам под стрелами и камнями никому не под силу”.
– Дедушка знает, что говорит, – улыбнулся Яцер бен-Барух. – Он у нас старый воин. Рассказывай, Элияу.
– Рядом с нами к Храму шли иврим со всех концов Эрец-Исраэль: с побережья Верхнего моря, с Нагорья, из Изреельской долины – ну, отовсюду! Представляете, весёлая нарядная толпа в белых одеждах, и в ней – левиты из шести городов-убежищ! Музыка, шутки, кто-то на ходу танцует. Все идут со своей жертвой в Храм. Кто, как мы, с овечкой, кто с козой, а кто и с голубем. Внизу мы увидели Храмовый сад. С моста казалось, что до него рукой подать. Мы даже разглядели, что там работают люди. Папа сказал, что это – левиты и что одни прочищают канавы, другие собирают травы для праздничных жертвоприношений на Золотом жертвеннике в Храме, третьи моют собранные растения в проточной воде и раскладывают их на солнце для просушки. Плодов на ветках мы не видели, наверное, их уже собрали к празднику Шавуот. Я попью и расскажу дальше. Там будет самое интересное.
– Пей, не спеши, – сказала Мирьям. – Яцер, как же выглядит храмовый двор?
– Как он выглядит? По обе стороны от входа стоят два медных столба, у них даже есть имена: Яхин и Боаз. На столбах – медные связки веток и плодов граната, точь-в-точь как те, что мы несли в Храм. За воротами начинается двор, и посреди него стоит двухэтажное здание. Через открытые двери мы увидели Двир. Он завешен тяжёлым занавесом, на котором вытканы орлы и львы.
– Я помогал левитам готовить нашу овечку Махли к жертвоприношению, а папа с дедушкой и другими паломниками обходили двор, – вставил Элияу, обтерев рот. – Папа, расскажи, что вы там ещё увидели.
– В углублениях стены, окружающей двор, стоят медные кувшины. Левиты берут из них воду для омовения. А сразу за жертвенником – огромная чаша, её называют Медное море. Мы ходили по двору, а люди всё прибывали. Коэны встречали паломников, расспрашивали о здоровье, о дороге, а босые левиты с частями только что разделанных и обмытых туш бежали по пандусу на жертвенник. От шкур, лежащих на земле возле столов для разделки туш, шёл тяжёлый запах. В воздухе висел чад, пахло пригоревшим мясом, хуже, чем у нас, когда Мирьям готовит, – Яцер улыбнулся жене. – Хорошо, что я увидел левита, с которым познакомился когда-то на севере. Он зачерпнул ковшиком холодной воды и дал нам напиться. А почему Отара наша молчит? Ты что, дочка, уже всё забыла?
– Нет, нет! – И Отара начала рассказывать, помогая себе движениями рук. – Вдруг запели трубы, и к жертвеннику со своими приближёнными подошли первосвященник Цадок и наш молодой король Шломо. Они поздравили народ с праздником Шавуот, пожелали людям благополучия, а потом король высоко поднял руки и принял от Цадока корзину с первинками колосьев и плодов. Там были и два наших граната. Первосвященник Цадок благословил короля Шломо. Я даже запомнила его слова: «Во всякое время да будут белы одежды твои, и да не оскудеет благодать Господня над твоей головой!»
Потом началось жертвоприношение.
– А как выглядит наш новый король? – спросила Мирьям. – Тут один караванщик говорил, будто Шломо похож на свою мать, Бат-Шеву. Такие же курчавые волосы и широкие брови, а глаза, говорит, немного навыкате. Это так?
– Мы-το её не видели, – ответил Яцер бен-Барух, – но в толпе действительно шептались, что король похож на мать.
– Теперь пусть дети расскажут про свадьбу, которую мы видели на третий день праздника Шавуот. Помните, дети? – спросил старый Барух.
– Конечно! – закричал Элияу. – Сперва поставили балдахин для жениха и невесты…
– Не балдахин, а хупу, – поправила Отара. – Ты уже большой, пора знать.
– Пусть хупу, – сказал Элияу. – Но я лучше расскажу не про хупу, а про свадебное представление, которое показали во дворе Храма. Человек двадцать парней и девушек под барабанчики и бубны представляли любовь молодого ерушалаимца и его подруги. Их не отпускали до глубокой ночи, а в толпе говорили, что это зрелище придумал сам король.
