— Вы ищете Энджи? Берегитесь!
Я смутился от того, что мой вопрос вызвал такую реакцию.
Джоан наклонилась в мою сторону:
— Когда-нибудь, возможно, вы войдете в нашу группу и тогда узнаете, что никогда не стоит беспокоиться об Энджи или разыскивать ее. Ее появления и уходы столь же непредсказуемы, как и ее решения.
Я запомнил только одно — «возможно, вы войдете в нашу группу».
— Я пошутила. А ведь и правда, не потеряли ли мы Энджи по дороге?
Кэти вяло произнесла, покачав головой:
— Кого-то все время хотят. А меня?
Я заметил, что перед началом ужина она пила бокал за бокалом. Она еще держалась, но ее кожа и красные глаза свидетельствовали об усталости. Она наклонилась ко мне, слегка оттеснив Джоан, женщину с серыми волосами, сдержанную, как заблудившаяся в Бостоне англичанка. Та даже отодвинула назад свой стул. Кэти посмотрела на меня с необъяснимой обидой, которую обычно испытывают ко мне выпивохи, инстинктивно чувствующие, что я не пью.
— Энджи — лунатик. Вы знаете ее…
— Замолчи! — оборвал ее Рой — Ты слишком много выпила.
Кэти продолжила:
— Ее драма…
Рой заставил ее умолкнуть.
Я произнес:
— Это лишний повод снова начать нормальную жизнь. Эта поездка должна была ей понравиться.
Джуди сказала с обидой:
— Зря вы за нее переживаете. Займитесь лучше настоящим, ведь я рядом!
— Да я и не переживаю, просто спросил.
Но поскольку в каждой женщине спрятана стерва, о существовании которой она может и не знать, Джуди умудрилась-таки сказать гадость про Энджи:
— Она кажется такой ранимой! Но когда люди привязываются к ней, она их отбрасывает. Она ужасная эгоистка.
Джоан нахмурила брови:
— Эрик, не слушайте их. Стоит только заговорить о ней, как страсти тут же накаляются. Она не такая уж сложная.
— Опасная, — продолжала настаивать Джуди.
Кэти вынырнула из винных паров:
— Ты не имеешь права говорить, что она опасна! — крикнула она — Да, Рой?
— Опасная? — повторил Рой со злостью во взгляде. — Соблазнительная. Стоит ей прийти, как все видят только ее. У нее есть личность, которой все завидуют.
— Личность? — повторила Кэти, потирая пальцы, словно при подсчете денег — Ее личность котируется на бирже.
Я был раздосадован тем, что стал причиной такого расхождения мнений. Рони, рыжий, квадратный и волосатый, внимательно слушал нас. Он походил на боксера, который только одержал победу и ждал предложения от менеджера. Он тяжело оперся локтями на стол.
— Эрик…
Я повернулся к нему, готовый слушать и счастливый тем, что мне удалось вырваться из бури, вызванной именем Энджи.
— Я вам все сейчас объясню, Эрик, — продолжил он, — Нашу дорогую Джуди угнетает то, что в Энджи есть некий магнетизм, притягивающий к ней мужчин. Все видят только ее, она затмевает всех остальных женщин… Вы меня понимаете?
— Прекрасно понимаю, — сказал я, — но это абсолютно ни при чем. Я видел ее всего лишь раз, она прелестная женщина… Вот, собственно, и все.
Он усмехнулся:
— Она намного лучше… Моя жена могла бы вам рассказать много историй про Энджи.
Его женой была эта сдержанная Джоан, моя соседка за столом.
Она раздраженно оборвала его:
— Я ничего не стану рассказывать…
Джуди подняла свой бокал:
— Эрик, да посмотрите же на меня! Я не столь сложна, как Энджи. И я — здесь! За ваше здоровье!
Улыбка открывала ее маленькие зубки, белые и хищные.
Я вежливо поднял свой бокал:
— Чин-чин.
В конце ужина наши разрозненные группки снова соединились. Я заметил людей, которые не были мне знакомы, они, вероятно, присоединились к нам во время коктейля. Это также были знакомые Роя.
— Может быть, пойдем? — сказала одна из женщин.
Сегодня утром она, помнится, назвалась Милдред. Ей было явно за сорок, кожа была загорелой, от уголков глаз разбегались глубокие морщинки в виде гусиных лапок. Маленький лысый толстяк, судя по всему ее муж, призвал ее к порядку:
— Ты слишком торопишься. Дай нам перевести дух.
Мы явно опаздывали в ресторан, где нас ожидал кофе.
Джуди прошептала мне на ухо:
— Эрик, а у вас во Франции люди занимаются любовью в саунах?
— Понятия не имею, — ответил я. — Может быть, я покажусь вам молокососом, но скажу вам одну простую вещь: вряд ли так уж необходимо пропотеть, прежде чем заняться любовью. Мы во Франции люди более простые, но и более быстрые.
Я был доволен тем, что мне удалось наконец вставить фразу — «мы во Франции». Мне было знакомо такого рода развлечение, вышедшее сегодня из моды, когда самое большее, что можно было подхватить, — это сифилис. Когда я приехал сюда лет пятнадцать тому назад, то застал конец джакузи и порномотелей. Один пуэрториканец рассказал мне, что в шестидесятые годы клиентам таких заведений предоставлялись для просмотра порнофильмы. Несколько недель я проработал в одном специализированном мотеле, разносил по комнатам шампанское калифорнийского производства. Иногда мне разрешали входить, и я видел на постелях сцены покруче тех, что показывались на экране. Я до сих пор помнил о двух великолепных чернокожих женщинах, которые приехали развлечься в этот мотель, затерявшийся на плато между Санта-Круз и Сан-Диего. Они хотели заманить меня в постель и использовать как сэндвич между ними. Я был белокур, молод, отнюдь не невинен, но осторожен. «Настоящий ангел», — повторяла одна из них, явная гетеролесбиянка. Мне было двадцать два года, и я дико боялся. Я сбежал от них в расстегнутой рубашке, унося в руках ботинки. Если бы я прозевал вызов из офиса, меня бы немедленно уволили. К тому же, честно говоря, меня перепугали эти две зубастые атлетки.
Рой заявил:
— Речь вовсе не идет о том, чтобы пропотеть, как вы выразились, — в его голосе звучало некоторое неодобрение, — близость в жаре очень возбуждает.
Кэти взмахнула рукой:
— К чему настаивать? Эрик никогда не принимал участия в подобных развлечениях, он только что об этом сказал.
Чтобы не показаться святым среди этих добродетельных и одновременно лицемерных людей, я заговорил о романтической стороне любви.
— Честно говоря, любовь, которую я, возможно, испытываю к одной красивой женщине, возбуждает меня намного сильнее, чем сауна…
— Всякий раз любить невозможно, — сказал Рой.
Кэти погладила меня по руке.
— У вас еще хватает времени на чувства, как я вам завидую.
Мне надоело, что меня считали застенчивым, и я перешел
в наступление:
— А как насчет СПИДа? У нас в Европе все в панике от этого. Калифорния имеет ужасную репутацию, хуже чем Нью-Йорк.
— Не надо издеваться, — заявил Рой. — Мы здесь не занимаемся любовью с незнакомыми людьми. Но я вас понимаю.
Если вы сомневаетесь, можете остаться, вас никто не заставляет идти с нами. Мы даже можем выделить вам одну из наших машин, чтобы вы вернулись назад…
Я испугался, что эта моя глупая выходка насчет секса отдалит меня от них.
— Я иду с вами, — сказал я. — Но на расстоянии.
— Пойдемте, — потребовала Кэти.
Она схватила Роя за руку:
— Я тебе верпа.
— К сожалению! — ответил тот. Он закурил и внимательно посмотрел на меня: — Видите, я курю, пью. Я не должен был этого делать, но, признаюсь, будь мы настоящими спортсменами, не организовывали бы сегодняшний ужин. Но я не буду сдерживаться и хочу испытывать удовольствие за столом.
Он показал на меня пальцем:
— Однако мне следовало бы быть осторожным, вы меня победили. В очередной раз.
Он не был ни любезным, ни раздраженным. Он просто констатировал факт, что я у него выиграл. Было совершенно ясно, что впредь я должен буду дать ему выиграть.
Я «забыл» про бокал с коньяком: моя физическая форма была залогом успеха. Устав наконец от этого вялотекущего разговора, Рой встал и дал сигнал. Выйдя из основного здания, мы прошли по тропинке и спустились по выбитым в скалистом грунте выщербленным ступенькам к саунам. Рядом с бассейном к нам стали приставать надышавшиеся хлорных паров комары.
— Твой бассейн намного больше… У тебя дома все намного красивее, — сказала Кэти.
Рою нравились похвалы, он с удовольствием их выслушивал. Наша группа рассредоточилась, кое-кто уселся на шезлонги.
— А где же все клиенты гостиницы? — спросил я.
— В постели или еще где-нибудь. Сейчас не сезон, и люди приезжают сюда только в ресторан. Поедемте, осмотрим окрестности.
Джуди держала меня за руку. Мне нравился этот дружеский контакт. Мы направились к первому зданию, где находились сауны. Сразу у входа я почувствовал запах горячего дерева. За тяжелой дверью были два узких коридора: по одну сторону находилась комната отдыха, а по другую — душевые кабинки.
