— Раздеваемся? — спросила Милдред, блестя загорелой кожей.
— Зачем? — сказала Кэти, — Что ты хочешь здесь делать?
— Разогреться.
В отсутствии мужчины она смеялась громко и часто — классический призыв примитивных женщин. Ее агрессивный профиль и откинутые назад волосы придавали ей вид находящейся в поисках коня амазонки. Я заглянул в одну из пахших сосной кабинок: там, на второй полке, сидели и мирно беседовали двое мужчин. Они приветствовали нас словами: «Хай! Заходите, места еще есть…» Я закрыл тяжелую дверь.
Кэти проворчала:
— Всегда одно и тоже. Давайте поговорим об этом, об этой ночи разврата. Два потеющих мужика. Как и всегда, сейчас мы разочаруемся и вернемся домой. Нет необходимости оставаться верной, если даже нет возможности согрешить.
— Подожди! — сказал Рой, — Давай заглянем в смешанную сауну.
Кэти взяла его за руку:
— Ты же знаешь, что я шучу. Меня интересуешь только ты.
— Не могу ответить тем же, — ответил Рой.
Мы подошли к другому зданию, Рой открыл первую дверь. В полутьме о чем-то разговаривали двое мужчин и три женщины. Они даже не повернули голов в нашу сторону.
— Итак, экспедиция заканчивается. Возвращаемся домой, — сказал Рой.
И повернулся ко мне:
— По крайней мере, вы увидели один из самых известных отелей Калифорнии. Все остальное — просто шутки. Нельзя же постоянно быть серьезным.
Мы пошли в сторону паркинга.
— Садитесь впереди рядом с Роем, — сказала Кэти, когда мы подошли к машине, — Я улягусь на заднем сиденье. Мне надоело глядеть на дорогу.
Сев рядом с Роем, я отказался от мысли поговорить с ним. Он больше меня не слушал, его интересовали только сплетни. Он заявил, что, по его мнению, я понравился Джуди.
— Ее муж списал ее с корабля: он гомосексуалист и живет со своим дружком в Сан-Франциско. Джуди медленно оправляется от этого удара. Теперь ей лучше, она начинает привыкать к мысли, что ей надо с кем-то сожительствовать. Когда она узнала о том, что оказалась в так называемой группе риска, пришла в отчаяние, стала делать чуть ли не ежемесячно тесты. Целый год у нее не было ни одного мужчины. Она хотела бы снова выйти замуж, иметь детей. Если вам вдруг этого захочется… Мне кажется, что вы ей нравитесь. Здесь разводы оформляются быстро.
— Спасибо, Рой, но у меня нет желания спать с женщиной, которая держит в руках медицинскую справку. Может быть, все изменится, но сейчас любовь волнует меня менее всего.
— Живем мы всего только раз, — заметил Рой.
Некоторые из гостей остались ночевать у Роя. Среди них были Рони и Джоан. Машины заехали на стоянку, захлопали дверцы, посыпались бесконечные «до завтра».
Кэти зевнула:
— Как быстро летит время… Вот уже и наступил завтрашний день.
Она положила руки на мои плечи:
— Спите спокойно. Желаю вам доброй ночи.
Рой смотрел на нас.
— Вы явно нравитесь Кэти. Если вы в нее влюбитесь, придется жениться на ней. Не так ли, Кэти? Я мог бы быть свидетелем…
Он что, хотел сплавить мне Кэти? Я мог бы взять ее, но при условии определенных гарантий. Если Рой хотел от нее избавиться, я бы взял Кэти в жены. Женитьба позволила бы мне получить грин-карту, этот недоступный вид на жительство, единственный документ, позволявший остаться жить в США. Но в таком случае Рою пришлось бы обеспечить мне комфортабельное положение в своей компании. Дашь на дашь. После пяти лет совместной жизни, став гражданином США, я бы развелся и освободился бы, таким образом, и от старого континента, и от женщины.
Рой проводил меня до самой комнаты и указал на дверь вдали:
— Там — комната Энджи. Я не смею стучаться к ней, возможно, она рано легла спать. Я не видел ее машины. Если она Не уехала, тогда, вероятно, Альфонсо загнал ее машину в гараж, Спокойной ночи, Эрик.
— Спокойной ночи, Рой.
Он сказал мне просто:
— Вы нравитесь Кэти, правда, вы ей нравитесь…
Я посчитал это сватовство опасным. Уж не для того ли он пригласил меня сюда, чтобы избавиться от Кэти? Я отбросил эту мысль, поскольку в Париже он даже не поинтересовался, был ли я женат.
— Рой, я уважаю моральные нормы. Кэти — ваша подруга. Она заигрывает со мной, чтобы вас немного подразнить… Вам нечего бояться.
К моему удивлению, он произнес:
— Я дорожу Кэти.
А затем добавил:
— Я должен лечь спать. Со мной это случается. Усталость приходит внезапно. До завтра.
Мимо нас, направляясь в свою комнату, прошли Рони и Джоан. Попрощавшись с Роем, я наконец очутился в своей комнате. Я снял блейзер, повесил его в шкаф, тяжело вздохнув, прошел в комнату и… остановился как вкопанный от изумления. Удобно устроившись в кресле у окна, мне улыбалась Энджи. Давно ли она меня поджидала или всего несколько минут?
— Энджи?
— Хелло… — сказала она, — Если я вам мешаю, то могу уйти.
— Нет, останьтесь. Но признайтесь, что у меня были причины удивиться. Не хотите ли чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. Не истолковывайте дурно мой визит к вам, в этом нет ничего двусмысленного, — сказала она, отбросив со лба платиновую прядку. — Я сегодня пропустила вечер с друзьями только потому, что слишком хорошо их знаю, они рассказывают друг другу разные истории. Как малые дети!.. Они только в бизнесе ведут себя как взрослые. И тогда я пришла сюда в поисках компании. У меня бывают приступы одиночества, а вы — новый человек в этом обществе, это меня привлекает.
Я сел на край кровати, которая вдруг показалась мне каретой. Хорошо бы мне удалось не превратить ее в тыкву!
— Вы могли бы с нами поужинать. Ваши друзья такие симпатичные люди.
— Чтобы выслушивать одни и те же фразы, произносимые одними и теми же людьми?
— Я попытался бы вас развлечь…
— Речь идет не о том, чтобы меня развлечь, а о том, чтобы не походить на этих развратников, которые ищут приключений…
— Они не все развратники. Вы слишком строги к ним.
— Это я нарочно, — сказала она — Я несправедлива и жестока, но в этом моя единственная защита. Я верю только животным. Вот они — искренни.
Я извлек из мини-бара бутылку минеральной воды, налил два стакана, протянул один ей. Она взяла его с акцентированной благодарностью.
— Ваше имя — Эрик, не так ли?
— Да.
— Скажите мне честно, Рой и Кэти говорили вам обо мне?
— Да, они вас ждали, надеялись, что вы все-таки приедете.
— А рассказывали ли они про мою жизнь?
— Так, светская болтовня, ничего конкретного. Я знаю, что вы — известная деловая женщина, возглавляете компанию… Вот и все, этого вполне достаточно.
Она пристально смотрела на меня.
— У меня были некоторые проблемы. Эрик, я не люблю ложь, я просто не переношу ее.
— Почему вы говорите так агрессивно? Почему настаиваете?
— Я нахожусь в отчаянном положении. Извините, я знаю, что у меня множество недостатков. Но эти дикие наклонности помогают мне постоять за себя.
Надо было научиться переносить, терпеть эти внезапные изменения настроения, привыкнуть к этому контрастному душу, а главное, не стесняться ставить ее на место.
— Мне нравится ваш акцент, — продолжила она — Наверное, ваша мать была англичанкой…
— Моя мать? Нет.
Я еще не успел рассмотреть возможность иметь мать-англичанку. Это было бы шикарно. Но и проверить это было бы намного проще, чем прошлое родившей меня немки.
— Во всяком случае, у вас не французский акцент!
— Возможно, вам редко приходилось слушать моих соотечественников. Я должен иметь легкий акцент.
Я предпочел казаться скромным. Но сколько же мне усилий пришлось приложить, чтобы избавиться от этого акцента! Я смыл его своим потом.
Мы замолчали, атмосфера стала напряженной. Зачем она сюда пришла? Найти друга, развлечение, составить себе компанию?
— А не прогуляться ли нам, Энджи? Ночь так прекрасна.
— Хорошая мысль, — сказала она покладисто.
Чтобы не разбудить других гостей и не привлечь внимание соседей, мы на цыпочках вышли в коридор. Пройдя через внутренний дворик и обогнув бассейн, мы вышли на опушку перед теннисными кортами. Вдали чернел лес, луна освещала нас серебряными лучами. Энджи остановилась, подняла вверх лицо и закрыла глаза.
— Луна наполняет меня тревогой, — сказала она — С самого детства. Посмотрите, если бы я была статуей на кладбище, я бы вам понравилась?
— Вы слишком мрачны, Энджи. Откройте глаза и пойдем прогуляемся.
— Нет. Я должна высказать мысли, которые меня путают.
Она была высокой, стройной, ее профиль четко вырисовывался на черном бархате неба. Ее нездоровое заигрывание с луной смущало меня. Я взял ее за плечи.
— Посмотрите на меня!
Она открыла глаза.
— Эрик, вы тоже белый…
— Для того чтобы доказать, что мы живы-здоровы, я вас сейчас поцелую. Обещаю, что вам больше не будет казаться, что вы гуляете среди могил. Согласны ли вы на поцелуй?
