Она усмехнулась без улыбки.
К городу вела асфальтовая дорога, проложенная сквозь луга. До ближайших домов — минут двадцать ходьбы. Была и автобусная остановка под названием “Кладбище”, но Карина и Максим, не сговариваясь, отправились пешком.
— О чём ты думал? — спросила девушка.
— Когда?
— Сейчас.
— Старался ни о чём не думать. Изо всех сил отгонял все мысли. Ну о чём я мог думать? Как плохо, что Алёна умерла? Это было бы лицемерием. Я её почти не знал. И в окно она прыгнула по своей воле. Нет, мне её нисколько не жаль. Просто как-то хреново на душе. И даже было чувство, что вот-вот заплачу. Хотя… трудно не заплакать, когда вокруг плачут.
— Странно… — раздумчиво сказала Карина. — У меня было то же самое. Для меня Алёна тоже не вот кто. Просто сестра одной из подруг. Мы с ней мало общались. И мне… и я… — она запнулась. — Максим, я там чуть не разревелась.
— Что ж ты сдержалась? — невесело поинтересовался Максим. — Это было бы к месту.
— Мне показалось, что я хочу плакать от жалости к себе. Что когда-нибудь и я буду лежать вот так…
— Так, всё! — прикрикнул Максим. — Сменили тему! А то так никогда не оживём!
— Ты забавный…
— Я забавный, и я прав.
— Да, ты прав. Ты прав. — Карина попыталась сделать обычное выражение лица и обычный голос. — И что ты предлагаешь?
— Накупить мороженого, сесть на лавочку и лопать, пока животы не заболят. Тогда точно вспомним, что мы ещё живы.
— Глупо, — сказала она.
— Есть другие варианты?
— Не знаю. Ничего не хочу.
— Даже мороженого?
— Ты всё равно не знаешь, какое я люблю.
— А ты мне разве не скажешь?
— Нет.
— Тогда я куплю разных, а ты сама возьмёшь, какое понравится.
— Метёлкин, Метёлкин… Привык деньги на всякую ерунду тратить. Так уж и быть, помогу тебе сэкономить, — она с трудом улыбнулась. — Смешно. Я в этом году ещё ни разу не ела мороженое. Если б не ты, я бы и не вспомнила.
Через полчаса они сидели на скамейке возле фонтана.
— Ты неправильно ешь, — сказала Карина.
— А?
— Слишком быстро. Мороженым надо наслаждаться, а ты его пожираешь.
— И что?
— Так оно быстро кончится.
— А я другое куплю.
— Растягивать удовольствие ты не пробовал?
— Я привык получать удовольствие сразу и помногу. Если мне будет мало одного мороженого — куплю несколько и буду есть, пока не надоест.
— Ты ничего не понимаешь, — усталым и немного злым голосом произнесла Карина, глядя перед собой. — Ты привык, чтобы тебе было всё и сразу. Иногда лучше перетерпеть, чем хватать первое, что подвернётся. Я так никогда не делаю.
— Ты молодец, — ответил в тон ей Максим.
— Мне вчера предложение сделали.
— И ты, конечно, отказалась.
— Да. Даже ты на моём месте отказался бы.
— Это был тот жиртрест, что ли?
— Ты угадал.
— Тогда понимаю.
— Не понимаешь. Я спрашивала его: а с какой стати мне нужно за него выходить? Знаешь, что он отвечал? “Ты серьёзная, взрослая девушка, тебе уже пора”. Про любовь вообще ни слова! Хотя я его даже не уважаю, а не то что не люблю.
— Нет, ну в чём-то он определённо прав. Вот вы, девочки, думаете, что брак — это такая красивая романтичная сказка. Чтобы принц на белом коне, и любовь до гроба, и цветы каждый день, и кофе в постель… Причём это я даже не преувеличиваю — большинство девчонок так и думает. Но только до первого брака. Со мной в одной группе училась одна девушка, Юля. Моя первая любовь…
— Не поздновато для первой любви?
Максим оставил выпад без ответа.
— Она была помолвлена. И к концу второго семестра вышла замуж. Ходила счастливая, всем показывала своё колечко и говорила: “Замужем ништяк!” Потом меня выперли из универа, и я её больше не видел. Только недавно узнал: развелась. Оказалось, что у её мужа есть ещё одна семья в другом городе. Какое-то время жил на два дома, а потом переехал в другой город, к той, другой, а Юлю бросил с двумя детьми, с двойняшками. Так что это только в детских сказках женятся по любви. А вот эти “серьёзные, взрослые люди” женятся потому, что так удобнее жить. Так что этот твой толстяк всё правильно понимает. Тем более ему в его возрасте холостяком жить как-то уже не того…
— Ну, ему не так уж и много. Двадцать семь. Будет.
— Сколько? Двадцать семь? А выглядит лет на сорок. Ни хрена себе, я валяюсь! — Максим, к удивлению Карины, разволновался. — Двадцать семь лет! Брюхо и лысина!
— Да, брюхо и лысина. В наше время люди быстро стареют. Знаешь, Максим… он мне устроил экскурсию по своей квартире. Показывал мои будущие владения, так сказать. Я долго не понимала, чего он от меня хочет. А потом поняла… И почувствовала себя такой… маленькой-маленькой девочкой. Взрослый дядя привёл меня к себе домой, предлагает что-то такое… взрослое. А мне этого не надо. Не сейчас. И уж точно не с ним.
— Ну, это понятно.
— Понятно, — согласилась Карина. — А ещё я подумала… А если бы я была на десять лет старше… и у меня бы никого не было… я бы согласилась?
— Нет. Мне кажется, ты в тридцать лет будешь сильной.
— Не представляю себя в тридцать лет.
— И не надо. Живи, как живётся. А когда стукнет тридцать — просто посмотришь в зеркало.
— Метёлкин, ты всё время говоришь такие вещи… Вроде ерунда, а вроде и возразить нечего. Что это была за баба, с которой ты лизался? — без всякого перехода спросила она.
— Одна моя знакомая.
— Знакомая, да? И давно вы знакомы?
— Дней пять.
— И зачем ты с ней лизался?
— Захотелось.
— Ты всегда делаешь, что хочется?
— Мы это уже обсудили.
— Может, у тебя здесь семья?
— Откуда у меня здесь семья?
— Ну, не знаю, может, у тебя по всей стране в каждом городе по бабе, и ты постоянно ездишь от одной к другой. Метёлкин, я тебе больше не верю. Мне кажется, ты опасный человек. Что тебе вообще от меня надо?
— Хочу закончить наше с тобой расследование.
— А я уже ничего не хочу. Увидела Алёнку… Ведь всё равно её уже не вернуть.
— Её — нет. Но можно спасти других от секты, если это действительно секта. Остановить безумие.
— Ты до сих пор веришь, что это секта?
— Я не верю никому, ничему и ни во что. Всё, что я знаю, — что у твоего брата есть подружка, которая читает книжку про Питера Пэна. И это наша единственная зацепочка.
— Да. Да, — грустно кивала Карина.
Какое-то время жевали мороженое молча.
— Тебе лучше?
— Ты знаешь, да, — сказала Карина. — Спасибо, оживил.
— Ну, тогда до вечера. В семь часов забегу к вам.
Дома Карину ждала открытая коробка конфет. Большую часть ещё вчера вечером съела мама, похваливая Максима. Звала к столу Карину, а та заперлась у себя. Ей тогда было нехорошо. До дома доехала на маршрутке. Очень боялась, что Миша опередит её, встретит у подъезда. Весь вечер не выходила из комнаты, мобильник отключила. Когда задребезжал домашний — вздрогнула. Оказалось, Сане звонила его зазноба. Ну когда он уже себе на сотовый заработает!
Спасибо Максиму — Карина уже так объелась сладким, что при одном взгляде на конфеты её начало мутить. Рядом с коробкой лежали деньги и записка от мамы: “Сходи за хлебом, вымой посуду и приберись на кухне”.
Интересно, мама видела сегодня Мишу? А если да — он ей пожаловался или нет? Скорее всего, нет. Ей бы не понравилось, что какой-то мужик, пусть даже и знакомый, заманил её дочь к себе домой. Если уж кто-то и имеет право жаловаться, то уж всяко не Миша.
Нет, решила Карина, жаловаться не стоит. Пока не стоит. Если Миша не дурак, то он сам всё поймёт и больше не будет к ней приставать.
Беда только в том, что он дурак.
Максима встретил Мельников:
— Ну, что? Как всё прошло?
— Как-как! — рассердился геймер. — Как надо. Вынесли, отвезли и закопали. Не задавай мне глупых вопросов. Всё. Иди себе в комнату и играй в свои игрушки, а меня не дёргай. Никчёмное создание.
Бурча, Мельников удалился к себе.
А Максим распахнул дверь своей комнаты и замер. Смог сказать лишь:
— Святые покемоны…
На его кровати, продавив громоздким телом металлическую сетку, сидела панда.
— Привет, — грустно сказала она, подняв чёрную лапу.
— Фу, Элька, это ты. — Мощный шок сменился столь же мощным отходняком, Максим аж пошатнулся и прислонился к стене. — Чё это ты придумала?
— Ну ты же сказал, что любишь панд… Я теперь панда. Грустная панда.
Максим сел на кровать рядом с ней:
— Ты как сюда попала?
— Вадим меня впустил.
— И ничего мне не сказал!
— Это я его попросила. Чтобы был сюрприз.
— Да уж, хорош сюрприз. Я чуть собственное сердце не высрал. Элька, где тебя черти носят? Возвращайся домой, Лиля беспокоится.
— Я не хочу к ней возвращаться. Я её ненавижу.
— Придётся, потому что я скоро уеду. Пора тебе узнать наконец: я сюда заехал на несколько дней. Скоро меня не будет в городе. Может быть, даже завтра. Только закончу одно дело… Серьёзно, Эля, возвращайся к Лилии. А можешь даже домой к папаше. Какой ни есть алкаш, а всё-таки родной отец. Он больше не будет тебя обижать. А если будет — скажешь волшебную фразу: “Медицинское всё примет”. Он сразу станет как шёлковый.
