– Угу…
Ангел кладет мне руку на плечо, сжимает пальцы, улыбается. Я чувствую невероятное тепло, и словно электрические разряды бегут по всему телу. Мне хочется вцепиться в этого парня и держать, чтобы не уходил, будто мне пять лет, а он – мой папа.
– Корка на сердце тонка и ненадежна, дружище. Ткни пальцем – рассыплется. Тебе кажется, что ты не хочешь любить, но на самом деле страстно ищешь любви. Тебе кажется, что это больно, но боль сладка, и если ты позволишь себе задуматься об этом, ты поймешь – без переживаний твоя жизнь пуста, как этот вокзал.
Он поднимает свободную руку и обводит ею вокруг. У меня отвисает челюсть, я подпрыгиваю в кресле и не удерживаюсь от крика:
– ААА!!!
Вокзал опустел. Совсем . Только что всюду сновали люди – шелестели бумагами, кашляли, переговаривались, смеялись, и вокзал гудел, как гигантская трансформаторная будка, но теперь все застыло. Мы оказались в вакууме. Лишь сверху из-под центрального купола вниз, медленно и плавно, летит полоска белой бумаги. Летит прямо к нам.
– Нравится? – спрашивает белобрысый.
– Ага, здорово!
– Уверяю тебя, через несколько дней такой жизни ты повесишься на первой же лампе, до которой сможешь дотянуться без стремянки, или спрыгнешь на бетонный пол первого этажа. Люди доставляют очень много хлопот и неприятностей… хм, мне ли этого не знать! – но одиночество смертельно. И ты здесь по одной простой причине: ты все еще веришь.
– Во что?
Он пожимает плечами, подчеркивая очевидность ответа.
– В любовь, конечно.
Я ничего не говорю. На глаза наворачиваются слезы. Лишь с большим трудом мне удается не разрыдаться. Полоска бумаги, между тем, плавно опускается под ноги.
– Это мне?
– Да. Подними и прочти.
Я приседаю на колени, поднимаю записку. Мне не хочется, чтобы мой небесный пастух видел реакцию на прочитанное. Записка лежит текстом вниз. Дрожащей рукой я цепляю ее за край и переворачиваю.
На бумаге – всего одно слово. Одно убийственное слово. Оно призвано растопить сердце, апеллирует к лучшим чувствам, затерянным где-то глубоко внутри, как монетки в подкладке куртки, но вопреки ожиданиям вызывает почти ярость. Я ненавижу это слово.
– Ты помнишь? – спрашивает ангел.
Я сминаю бумажку в кулаке. Он еще смеет называться ангелом, крылатый инквизитор.
– Как тут забудешь…
Белобрысый кивает. Он вполне доволен результатом.
Я обещал моей возлюбленной подумать до понедельника. То есть, не обещал, конечно. Люди весьма вольно обращаются с этим термином. Стоит сказать ребенку: «Будешь себя хорошо вести, в воскресенье сходим в зоопарк», – и он решает, что у него на руках есть непобиваемый козырь; он целую неделю ведет себя хорошо, насколько позволяет темперамент и воспитание, но в воскресенье у тебя понос, а у жены – мигрень, и никакого зоопарка, разумеется, с такой неблагоприятной экологической обстановкой быть не может. «Но ты же обещал!» – кричит сынуля, совершенно упуская из виду, что слова «обещаю» я не произносил. Могу предъявить диктофонную запись…
В общем, я сказал ей, что напишу в понедельник, но что именно напишу, не сообщил, оставил себе пространство для маневра. В субботу я занимался с матерью, пытаясь отвлечься, но получалось плохо. Тем более что мама всю дорогу костерила отца, которого не допросишься починить кран на кухне и повесить еще одну полку для книг в спальне. Мама была в своем репертуаре – книги в ее доме занимают все свободные площади, даже в ванной она не может расстаться с книжкой, заворачивает ее в полиэтиленовый пакет и читает, пока вода не станет холодной. Наверно, интеллект я унаследовал от нее.
В воскресенье я смотрел видео, встречался с приятелем в баре, выпил с ним немного водки. Думал, что хоть приятель заставит отвлечься, но тот, как назло, весь вечер склонял свою любовницу. Я молча слушал и все время задавал себе вопрос: почему мы все время друг друга костерим? Вы можете припомнить хоть один случай, когда ваш знакомый говорит что-то хорошее о своей второй половине? Ну, допустим, восхищается ею?
Нет, мы все время чем-то недовольны. Для этого стоит заводить партнера, жениться, выходить замуж? Не проще ли оставаться одному?
Вот почему, скажите на милость, я развелся со своей супругой? Жил бы себе и в ус не дул. Ругались? Да, конечно. Дрались?… Ну, получал я от нее пощечины, не спорю – однажды настолько сильные, что голова гудела несколько дней, и сама супруга так перепугалась, что потащила к неврологу (с тех пор даже в минуты самого страшного гнева она не прикасалась ко мне, предпочитая срывать зло на посуде, благо что она у нас не бьется). Секс был неплох? Ну, вот именно что «неплох». Я не знаю, у кого он бывает таким, как его изображают в кино. Друзья безбожно врут о своих подвигах в постели, как и я, собственно, потому что в фантазиях мы все сексуальные террористы, выросшие на порнофильмах, а в реальности все получается довольно скромно, порой даже уныло: любимая зажигается медленно, лежа на спине и выжидая, когда ты закончишь размазывать по ее пузу свои предварительные слюни и перейдешь, наконец, к делу, а поворачивается на бок и засыпает даже быстрее тебя.
В общем, всё у нас было как у всех. Так можно жить годами, десятилетиями, плодя детей, выстраивая домик на дачном участке, наращивая пивное пузико, медленно продвигаясь по служебной лестнице, превращаясь из рядового сотрудника столь же рядовым начальником отдела… можно даже открыть свой магазинчик и торговать шинами и моторным маслом, наблюдать, как дети твои спотыкаются и падают там же, где падал ты, набивая шишки в тех же местах. Так жить очень комфортно. Нет любви – нет боли (точнее, любовь есть, но она становится такой странной, что о ней не думаешь, как не думаешь о воздухе, которым дышишь).
Но я так не хочу. Мне нужен драйв. Движение. Искра. Я знаю, что говорю пошлости и банальности, разбивавшие зубы еще философам античности, но когда теоретическая банальность становится твоей осязаемой реальностью – когда твоя женщина, вместо того чтобы поцеловать и приласкать, давит тебе прыщи на спине – тут уже хочется кричать.
В воскресенье вечером я уже был уверен, что с моей новой возлюбленной мне уж точно не будет скучно. Она срывается и убегает без объяснения причин? Что ж, это просто замечательно, будет чем пощекотать нервы.
В понедельник утром я сел за компьютер, включил аську. Ее в сети не было. Меня это не испугало, потому что утром она могла заниматься кучей разных вещей, не позволявших трепаться. Но когда она не появилась через час и даже два, я забеспокоился. С каким-то странным оцепенением я осознал, что у меня даже нет номера ее телефона, чтобы элементарно удостовериться, что с ней все в порядке и она не попала в какую-нибудь глупую историю и не заболела.
Я пообедал. Выполнил несколько заказов. В груди пульсировало что-то тяжелое. Я ведь уже стал забывать это противное чувство – ожидание чего-то ужасного. Мне казалось, что все точки над «и» в моей жизни расставлены. И вот я снова позволил втянуть меня в авантюру. Дурень…
Ближе к вечеру мне уже хотелось выпить. Я не мог дождаться, когда закончится глупый понедельник и я смогу добежать до ближайшего бара, чтобы опрокинуть стаканчик.
Она вышла в сеть за полчаса до окончания смены. Мой лоб покрылся испариной, руки автоматически потянулись к клавиатуре, но в последний момент я одернул их. Негоже лезть вперед, имей гордость, мужчина! Если уж она появилась, стало быть, жива и здорова, и это уже хорошо. Пусть соизволит объяснить причины своего отсутствия.
Она долго молчала. Потом появилось короткое сообщение.
Она: «Привет. Прости… я боялась, что тебя не будет или ты откажешься от меня».
Я согласно кивнул монитору. Что ж, вполне уважительная причина для женщины.
Я выждал еще чуть-чуть.
Она: Ты обиделся?
Я: Нет.
Она: Ты молчишь… Занят по работе?
Я: Нет, мой рабочий день почти закончен. А молчу, потому что не понимаю, какой смысл прятаться от ответа так долго. Ведь если я скажу «нет» – я скажу это сразу, и ты боялась бы от силы минуты две. Но ты решила бояться целый день. Это мазохизм… или просто глупость.
Она: Спасибо, папочка…
Я: Не надо.
Она: Прости.
Я: И бесконечно каяться тоже не нужно, милая. Достаточно одного раза.
Она: Хорошо. Так что ты решил?
Я ответил не сразу. Никто из нас не чужд театрального кокетства. Я представил, как она кусает губы или уныло смотрит в монитор, ожидая отказа и представляя, чем сегодня вечером будет глушить обиду.
Я: Давай попробуем. Застрелиться никогда не поздно.
Трехминутная пауза – и ответ:
Она: Спасибо :)
И мы стали «пробовать». Хотя кое-кто из мудрецов считает, что такой категории, как «попробовать», в природе не существует. Нельзя попробовать спрыгнуть с моста – можно либо прыгнуть, либо остаться на перилах. Все остальное суть демагогия.
