- Пока неясно, - рассеянно ответила Маша. - Я знакома с этим человеком лишь по фотографиям.
Сын на редкость легко пережил развод родителей, куда легче, чем Маня, страдающая не столько от неприкаянности и потери псевдоустойчивости семейного бытия, сколько от собственной глупости и вранья. Зачем ей эти дурацкие фантазии, закончившиеся разрывом и с Антоном, и с добрым эльфиком?
Простить ее Маша не сумела.
Подраставший сын Маню не радовал. Чересчур далеко продвинутый компьютерный пользователь, он без конца выклянчивал у матери новые игры и музыкальные диски. Антошка слишком любил телевизор и частенько изумлял мать своеобразным восприятием кинофильмов.
- Сегодня показывали кино с комет-теткой! - сообщал он ей за ужином.
- С кем? - недоумевала Маша.
- Ну, с комет-теткой! Которая рекламирует комет-порошок! Она играла в фильме двумужнюю: одного не отпустила, а за другого вышла.
Маша вздыхала.
В общем, воспитанием ребенка она занималась мало: постольку-поскольку. Первый же поход с сыном в Третьяковку закончился достаточно печально.
Выйдя из галереи, Маша решила проверить, как усвоил Антошка увиденное.
- Ты запомнил, какой художник написал "Ночь над Днепром"? - неосторожно спросила она.
Сын задумался, сосредоточенно наморщив лоб.
- М-м... Сейчас вспомню... Этот... Как его... Джи!
Мане стало обидно и грустно.
- Понятно... А кто написал серию морских пейзажей?
Антон снова порылся в файлах памяти, быстро перебирая один за одним.
- Морских пейзажей? Этот... Азовский!
Повторять экскурсии Маня не отважилась. Наверное, напрасно.
Сын порой проявлял весьма обширные и неожиданные познания - когда разговор касался вещей, о которых ему вообще еще не следовало слышать. Зато он пребывал в младенческом неведении о том, о чем ему знать давно полагалось.
От него частенько стало припахивать табаком и пивом. Маша злилась, сердито тщетно обыскивала его карманы и грозилась навсегда перестать давать деньги.
Сын то всерьез собирался вырвать два передних зуба под Шу/`ру, то пойти поиграть в казино. Он увлекался блатнухой, и эта постоянная музыка дома выводила Машу из себя. Кроме того, она сильно подозревала, что Антон часами безвылазно сидит на порносайтах, изводя немалые суммы на интернет. Надо сделать безлимитный.
Все замечания на свой счет сын воспринимал агрессивно.
- Нечего меня зажимать! - заявлял он. - Вы с бабушкой превратились в какие-то давилки! Особенно ты! Вечно ворчишь, как древняя старуха!
- Тебя зажмешь, как же... - вздыхала Маша. - Ты сам сплошной прессинг.
Пытаясь воспитывать сына, она давала ему задания по хозяйству.
- Бабушке тяжело, - объясняла она. - Поэтому вот тебе список продуктов и деньги. Сходи в магазин!
Антон от походов по магазинам никогда не отказывался, даже брался за них с видимой охотой, поскольку преследовал личные интересы.
- Плюс инициатива, - повторял он свою излюбленную фразу, прочитав список. - На нее тоже дай денег!
Эта инициатива порой обходилась Маше довольно дорого в прямом и переносном смысле: Антон покупал себе зефир и пастилу, жвачку и хот-доги, гамбургеры и пиццу... Но кроме этого, что-то еще, о чем матери уже не сообщалось.
Однако когда она попыталась запретить инициативу, начался настоящий бунт в защиту прав личности, особенно несовершеннолетней. Начитанный ребенок вспомнил о демократии, свободе воли и слова и о своей жизни в независимой стране, где строго-настрого запрещено угнетать любых человеков. И Маша сдалась.
Хорошо помня свое детство, она, тем не менее, повторила ошибку матери, почти полностью передоверив ей воспитание Антошки.
Он быстро доложил своей любимой бабушке Инне о женихе из Швеции, переписке и возможном отъезде. Сыну не терпелось увидеть Стокгольм.
Патриотически настроенная и воспитанная советским строем Инна Иванна моментально впала в истерику.
- Если ты выйдешь замуж за иностранца, ты мне не дочь! Что это за новомодные глупости?! Где родился - там и сгодился! Или тебе тоже свет застит обеспеченная и размеренная западная жизнь? Хочешь пристроиться к европейскому образцу? Не получится! Это не так просто, как ты думаешь! Зря мы тебя на свою голову выучили английскому! Из родной страны уезжают лишь предатели!
Маня начала закипать.
- Ах, предатели?! Это словечко из лексикона старшей группы детского сада! А предательство - совсем другое понятие! Например, твоя маленькая тайна о моем родном отце! - недобро заявила она. - Я очень долго не хотела напоминать тебе об этом! Помнишь, ты уверяла меня, что ничего не бывает на свете без любви? Без нее и дети не рождаются... Ты оказалась права. Значит, у вас была большая любовь? А ты уже была замужем или еще нет?
Инна Иванна съежилась у дочки на глазах.
- Зачем она тебе рассказала?..
- Ну, этого я не могу знать! Теперь не спросишь! - резко выпалила Маня. - Ладно, отец, которого я всю дорогу считала отцом, останется в неведении - пусть так! Это на твоей совести! Но я бы хотела увидеть своего личного отца! Настоящего, а не поддельного! Нам не мешало бы познакомиться, наконец!
- Я его очень давно не видела... - прошептала мать. - Мы расстались много лет назад... И он так и не узнал о твоем появлении... Только рядом с ним я чувствовала себя настоящей женщиной... Впервые поняла и осознала это... Ты не поймешь...
- Что, я такая дура? Ну да, конечно, вы с отцом - или кто он там мне... - всегда держали меня за идиотку. Неудавшийся ребенок! Ни на воз подать, ни с воза принять! А ты вообще всю жизнь распоряжалась мной и моей судьбой, как своей вещью! - окончательно вышла из себя Маша и вдруг вспомнила: - Это, наверное, от него ты шла тогда? Без ключей от квартиры?
- Когда "тогда"? - тихо спросила мать. - Я ничего не помню...
- Ну да, как же! - не поверила Маня. - Перед Новым годом, мы случайно встретились у подъезда, я училась в третьем классе...
Мать молчала.
- Прекрасно! Еще парочка неожиданностей! А вы, судя по всему, не так уж давно расстались, - съязвила Маша. - Почему это у тебя вдруг так резко ухудшилась память? Ты с его помощью стала настоящей женщиной, а я, значит, буду сюрпризом для любезного родителя! Насколько мне известно, он жил в Мытищах. По какому же адресу?
- Я не помню... - сгорбившись еще больше, пробормотала Инна Иванна. - Серая пятиэтажка на центральном проспекте...
Серая пятиэтажка?.. Маня растерянно взглянула на мать. Но этого не может быть...
Знаешь ли, понимаешь ли, помнишь ли...
- А... этаж?..
- Этаж... - Инна Иванна явно искренне старалась вспомнить. - Кажется, четвертый... Для чего тебе это?.. Так все равно никого не найти... И тебе никто не поверит... Масяпа, ты давно взрослая! Зачем тебе именно сейчас понадобился отец? Это нелепость! Тебя вырастил Павел, все уже в прошлом. У тебя большой сын. Как ты все объяснишь ему?
- Но он не внук моему... Совсем ты меня запутала! Я хочу правды! А отцы нужны всегда и всем независимо от возраста! И кто мой папенька по специальности? Тоже журналист? Родовая профессия?
- Да нет... - прошептала мать. - Он окончил МГИМО, но дипломатическое отделение... Маська, не делай новых глупостей... У него сын старше тебя на полтора года...
Сын?.. Которого зовут...
- И его величают Владимир Дмитриевич Любимов... - сказала Маша. - Здорово! Я всегда мечтала иметь старшего брата...
- Откуда ты знаешь?.. - в замешательстве прошептала Инна Иванна. - Да, его звали Вовкой... Ты что, знакома с ним?.. Ты мне никогда ничего не рассказывала...
- Я рассказывала... - вяло объяснила Маня. - Ты даже один раз его видела... Такой высокий, с турецким носом... Но на свете очень много мальчиков по имени Володя... И некоторые из них живут в Мытищах...
В метро на Машу смотрели чересчур странно. Она стала раздражаться на эти непонятные, преследующие ее взгляды, пока не поняла, что умудрилась как-то войти в метро, забыв закрыть зонт, и ехала под ним на эскалаторе. Из вагона электрички Маня вылетела, тоже сохраняя облик ненормальной, на последней скорости промчалась через пешеходный мост и остановилась только на проспекте. Раньше он назывался Новомытищинский... Серые пятиэтажки... Но их несколько... Которая из них?..
Маша потопталась на месте и решила вернуться назад, к мосту. Путь на проспект здесь, кажется, всего один... Нужно дождаться Володю.
Холодно и сыро... У нее вскоре заломило ноги, зубы начали непроизвольно выбивать довольно ритмичный танец. От электричек довольно часто наплывали темные густые толпы народа, но Володи среди них не было... Маша автоматически нервно постукивала сапогом об сапог и подпрыгивала на месте, напряженно вглядываясь в уставшие, смятые лица идущих ей навстречу. Люди не обращали на Маню никакого внимания, они безразлично тащили сумки и тосковали по домашнему теплу.
Старший брат показался уже поздним вечером, когда Маня, отчаявшись, собралась уезжать в Москву.
- Машка? - вглядевшись в ее лицо, удивленно сказал Володя и остановился. - Ты что здесь делаешь?
