Брюс молчал. Ему не показалось уместным отстаивать в этой ситуации преимущества свободной торговли и протекционизма. Он подал Скаут ее напиток, радуясь возможности хоть чем-то заняться.
– Это коктейль, – сказал Брюс. – Сладкий, так что, надеюсь, понравится.
– Обожаю коктейли.
Брюс еще раз сходил к мини-бару за парой небольших порций бурбона для себя и Брук. Он сел рядом с Брук на софу и сделал глоток; Брук к своему бокалу даже не притронулась.
В воздухе снова повисла тишина. После последней неудачной попытки выяснить, чего хотят эти сумасшедшие, Брюс больше в разговор не вступал. Брук тоже было нечего сказать. Инициатива в их бессвязной и безумной беседе снова перешла к Уэйну и Скаут.
– Зачем ты снялась в «Плейбое», Брук? – спросил Уэйн. – Нет, ты, конечно, там классно выглядишь, ты очень красивая, но, черт возьми, я никогда бы не позволил Скаут сделать такое. Я бы скорее убил ее и всех остальных там, в «Плейбое».
– Да брось ты, Уэйн, – Скаут жеманно надула губки. – Как будто кто-то захочет на меня смотреть в «Плейбое»!
Она так явно напрашивалась на комплимент, что Брюс подумал: может, стоит сказать, что она была бы идеальной моделью для «Плейбоя», и таким образом завоевать их расположение? Секундой позже он был рад, что не успел озвучить свою мысль.
– Конечно, захочет, малыш, – заверил ее Уэйн. – Ну еще бы. Только ты этого никогда не сделаешь, поскольку я считаю своим долгом прикончить каждого, кто глянет на тебя похотливым взглядом. И если бы ты снялась для «Плейбоя», мне пришлось бы перебить примерно половину мужского населения Штатов.
– Ты и так их всех перебьешь, милый! – И оба, Уэйн и Скаут, расхохотались.
Уэйн повернулся к Брюсу, словно для того, чтобы пояснить смысл непонятной ему шутки.
– Скаут, конечно, преувеличивает, Брюс. Думаю, я убил человек сорок–пятьдесят, не больше.
Смех Скаут затих, и снова воцарилось неловкое молчание.
– Так зачем ты все-таки это сделала, Брук? – Уэйн вернулся к интересующей его теме. – Мне действительно хотелось бы знать.
Брук не вымолвила ни слова. Чтобы заметить непредсказуемость Уэйна, не требовалось особой проницательности: об этом свидетельствовал и синяк у Скаут на ноге, в том месте, где задралась юбка. Брук выбрала меньшее из зол и промолчала. За нее ответила Скаут. Она читала интервью с Брук в одном из модных журналов.
– Брук сделала это потому, что даже сильная женщина должна давать выход своей сексуальности. Вы ведь так сказали, Брук? Я читала.
Брук кивнула.
– Она сделала это не для мужчин, Уэйн, что бы там ни болтали твои приятели в пивнушке, – ворчливо продолжила Скаут. – Она сделала это для самой себя, потому что гордится своим телом и своей красотой, и в этом нет ничего дурного или грязного. Напротив – это храбрый и решительный шаг, вполне в духе феминизма.
Скаут завершила свое маленькое выступление и с улыбкой посмотрела на Брук, явно рассчитывая заслужить ее одобрение.
– Да, действительно, э-э… Скаут, все так и есть.
Уэйн по-хозяйски налил себе еще бурбона.
– Ну, тогда, значит, я со спокойной совестью буду дрочить в уборной над твоим портретом, Брук. Должен признаться, до сих пор я не сознавал того, каким благородным и важным делом занимаюсь.
Скаут, казалось, была готова под землю провалиться от смущения. Но не успела она принести извинения Брук, как Уэйн уже снова заговорил:
– Я тут хочу у Брук спросить кое-что, а ты, Скаут, должна пообещать мне, что не будешь злиться.
– Смотря что ты хочешь спросить, Уэйн.
– Я хочу спросить, как эти девочки из «Плейбоя» добиваются такого эффекта с волосами. Уж больно идеально выглядит.
Брук удалось ответить ровным голосом:
– Ну… это все укладка. Много лака, хорошее освещение… Иногда волосы наращивают.
– Брук, я не эти волосы имею в виду.
Скаут залилась багровым румянцем. Она едва могла поверить в то, что слышала. И это в гостях!
– Уэйн! – она щипнула его за бок.
– Но мне интересно! – запротестовал Уэйн. – Когда еще представится такая возможность? Ну, ты же помнишь, как мы пытались побрить тебе лобок и что из этого вышло: кожа красная была, как у индейца!
Скаут сгорала от стыда.
– Простите, Брук, мне ужасно жаль… Я…
Но Уэйн продолжал гнуть свое. Он явно напал на тему, которая давно его волновала.
– А у девочек из «Плейбоя» там пушок, словно никогда ничего и не росло. Не так, как после бритья. И это взрослые женщины – не малолетки, а у них пушок вместо волос. Каким образом они добиваются такого эффекта?
Тема беседы, столь занимавшая Уэйна, вполне соответствовала обстоятельствам, при которых происходил разговор, – и то и другое было ужасно.
Скаут буквально жгла глазами ковер, как будто страстно желала заползти под него, спрятаться ото всех. Брук не знала, куда деваться. Она попробовала взглянуть в лицо Уэйну, чтобы доказать ему, что ей не страшно, но, к сожалению, ей было страшно, и ее затея не удалась. Смотреть на Брюса было не легче – они ничем не могли утешить друг друга. В конце концов она откинулась назад и, лежа на диване, просто уставилась в потолок. Вместе Скаут и Брук охватывали взглядом всю комнату целиком – от пола до потолка.
– Ну, так как они добиваются такого эффекта, Брук? – повторил Уэйн уже более жестким тоном.
– Для этого есть стилисты.
Уэйн никогда не слышал ничего смешнее.
– Стилист! Лобковый стилист! Вот так профессия! От такой и я бы не отказался!
– Уэйн, прекрати! – Скаут была шокирована.
Но Уэйн плевать на это хотел. Ему казалось, что он напал на золотую жилу.
– Ну да! Я бы работал днем и ночью, и даже по выходным. «Вам, мадам, мытье с шампунем или без? А не желаете ли немного кондиционера?» Я бы так старался, что заработал бы на собственный салон… У меня бы там женщины сидели в ряд, читали дамские журналы и сушили такими маленькими фенами…
– Я больше не могу это слышать! – Скаут схватила две подушки с дивана, приложила их к ушам и закричала: – Ааааааааа!
– Да брось ты, милая, – успокаивал Уэйн орущую Скаут, но при этом у него от смеха по щекам катились слезы. – Ты же не станешь спорить, что идея лобкового стилиста – просто умора. Ну, ты подумай, о чем они беседуют с клиентами? О том, как те провели отпуск? Или…
Чем дальше Уэйн развивал свою мысль, тем громче Скаут кричала. К тому же, пытаясь заглушить его комический монолог, она вдобавок стала топать ногами. Вся эта безумная какофония привела к тому, что Брюс наконец вышел из гипнотического транса. Он пересек комнату и снял трубку домофона.
– Что надумал, босс? – поинтересовался Уэйн, все еще посмеиваясь над собственной шуткой.
– Звоню охраннику. Он в домике снаружи. Если живо отсюда уберетесь, он вас не тронет, но если попытаетесь что-то с нами сделать, убьет вас.
– Меня? Он убьет меня? Ха-ха-ха.
Уэйн навел пистолет на Брюса. На секунду Брюсу показалось, что дни его сочтены.
– Бух! – сказал Уэйн, все еще в добром расположении духа. – Давай, вызывай свою охрану. Да, сэр. Если вам так хочется, звоните старику.
Брюс нажал на кнопку домофона и теперь ждал ответа. Скаут воспользовалась моментом, чтобы извиниться перед Брук. Она никак не могла прийти в себя после ужасных слов Уэйна.
– Брук, простите Уэйна за то, что он лезет куда не надо. Он просто не понимает, как важно женщине беречь такое личное от посторонних.
Брюс снова нажал на кнопку. Ответа не было. Уэйн глянул на него поверх пистолета.
– Не отвечает, мистер Деламитри? Может, он вас не слышит?.. Давайте-ка ему поможем.
Уэйн и Скаут сидели на диване. На полу рядом с диваном лежал рюкзак, который Уэйн принес с собой. Уэйн запустил в него руку.
Если бы Брюс снимал эту сцену в кино, он бы, наверное, сначала навел камеру на Уэйна и Скаут, потом – на руку Уэйна, погружающуюся в рюкзак. При монтаже вставил бы кадр, на котором запечатлен он сам, а следом – крупный план Скаут, предвкушающей реакцию хозяев дома, ведь ей известно, что там, в рюкзаке. В заключение он снова вернулся бы к руке Уэйна, вытягивающей за волосы кровавую голову.
Но Брюс не снимал кино. Он был статистом в этом фильме, и сердце у него едва не остановилось. Ему пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.
Брук раскрыла рот, но вместо крика смогла выдавить лишь хрип, сухой и болезненный. Словно в кошмарном сне, она была парализована необоримым страхом.
Уэйн поднял голову мертвеца на всеобщее обозрение.
Получился бы чудесный кадр. Гротескная кровавая голова охранника и рядом с ней – красивое смеющееся лицо Уэйна.
– Сюрприз! – прокричал Уэйн со смехом.
На лице у Скаут застыла глуповатая улыбка. С одной стороны, Скаут была довольна эффектом, произведенным шуткой ее парня, но с другой, чувствовала некоторое смущение и как бы извинялась этой улыбкой за то, что поступили они все же нехорошо.
