Во время этих бесед я поражалась суровой жестокости их жизни, а Вождь нашей, как он считал, изнеженности и излишней милосердности, свидетельствующей о слабости.
- О какой слабости ты говоришь, если сам убедился, что наше оружие лучше и опаснее вашего. Наши воины умелы, смелы и обеспечивают спокойную жизнь соотечественникам, успешно противостоя агрессии опасных хищных животных, окружающих нас. В общем, мы с тобой, наверное, никогда не сможем понять друг друга, - огорчённо констатировала я.
- Нет, - категорично рубанув рукой в воздухе, не согласился он, - я хочу понять тебя, и буду стараться.
- Зачем? - удивилась я. - Разве тебе не достаточно просто взаимовыгодного сотрудничества?
- Я хочу, чтобы ты стала моей женщиной, - заявил он. - Это значит, ты должна принадлежать мне не только телом, но и душой. А это невозможно, если мы не будем понимать друг друга.
Я испугалась, услышав эти слова. В отличие от многих других эльфийских семей, в моей семье нет межрасовой неприязни. Это и не удивительно, ведь мои родители относятся к разным расам. Поэтому я, в отличие от некоторых, не испытываю отвращения к оркам. Вон, Маркус, мой лучший друг, а Петрос почти что брат, и я их обоих обожаю. Но дикий орк в качестве моего мужчины - это уже слишком! Конечно, неплохо, что он ко мне хорошо относится, благодаря этому нам всем, наверное, будет легче пережить этот плен, но надо как-то убедить его, что я готова только дружить.
- В первую очередь, для этого нужно моё согласие! - воскликнула я, невольно отшатнувшись после его слов.
- Не бойся меня! - зарычал он, подаваясь вперёд. - Ты что, не видишь, что я даже не прикасаюсь к тебе?! Не позволяю своим воинам подходить к тебе близко и трогать тебя. Выполняю любую, даже самую глупую и наглую твою просьбу! Почему? Да потому что хочу добиться этого самого согласия!
- Ладно, ладно, - ответила я, придавая Голосу успокаивающие интонации, видя, как он напрягается и возбуждается всё сильнее и даже его, обычно малоподвижный, хвост заходил ходуном. - Если ты не хочешь пугать меня - успокойся, держи себя в руках, дай мне время привыкнуть и понять, и знай, что силой ты ничего не добьёшься.
Он ничего не ответил и выпрыгнул из кибитки.
- Да, Ива, всё-таки мы влипли, - подал голос Рон. - Впрочем, этого следовало ожидать. С твоей, необычной для них, красотой и их, необычной для нас, похотливостью.
- И всё это только усиливается и усугубляется из-за нашей музыки и пения, - сказал Такисарэль, сидящий на скамейке погонщика и хорошо слышавший наш разговор.
***
Когда я не общалась с Вождём, а, сменив Такисарэля, погоняла Шера, однообразное движение каравана, унылый пейзаж, изнуряющая жара и утомительный ветер навевали скуку и тоску по дому.
Парням было легче, они развлекались охотой, вместе с орками добывая пропитание. Вождь настаивал, чтобы Петрос, Маркус, Доркус и Жакос ужинали с его воинами, мотивируя это заботой об эльфах и гноме, которым, в таком случае, оставалось больше привычной еды из наших запасов.
Орки проявляли большой интерес к наложницам и во время стоянок, активно хватали их то за руки, то за хвост, то за волосы, а иногда и нагло их ощупывали. Меня поражало, что наложницы таким вниманием были довольны и в ответ, смеясь, кокетничали. Но, под бдительным взглядом Вождя, дальше этого, кажется, дело не заходило.
В один из дней на нас налетел рой жужал. В первый момент я даже не поняла, что произошло, когда серое жужжащее облако окутало наш караван. Но орки, регулярно сталкиваясь с такой опасностью, стремительно приняли меры. Они быстро надели накидки, представляющие из себя мешок из тонкой кожи с двумя прорезями для рук по бокам, в области живота и дыркой для головы, к которой пришит капюшон. Орки, остановив караван, развели костры, бросили в них много зелёной травы, чтобы было больше дыма, и какой-то вонючий порошок, согнав ящеров так, чтобы их окутывал дым.
В разгар опасности ко мне подбежал Вождь, плотно завернул с головой в большой кусок кожи, оставив только щёлку для глаз и носа, и подхватив на руки, поднес ближе к дыму. Прижал меня к себе хвостом, руками отгоняя особо наглых тварей. При этом, он объяснил, что нападение роя - это верная смерть, если нет возможности спрятаться, или нет специального порошка, бросаемого в костер и создающего особый дым для отпугивания жужал.
Я не сопротивлялась, видя неподдельный испуг и принимаемые орками меры, моментально поверив в смертельную опасность.
В результате я оказалась без укусов, а многие и пострадали. Такисарэль сказал, что укус очень болезненный, а чтобы оторвать присосавшегося кровососа и раздавить его пальцами, приходится прикладывать немалое усилие.
В начале пятого дня пути, мы увидели медленно двигающийся караван, с которым и должны были воссоединиться. Воины этого каравана охраняли и гнали вперёд - семь тяжело груженых кибиток, несколько открытых повозок, около шестисот голов ящеров и рабов. Подъехав ближе, я от вида рабов пришла в ужас. Грязные, измождённые, почти все мужчины имеют ранения, на запекшейся крови в ранах копошатся насекомые. Мужчин мало, стариков и маленьких детей нет совсем, в основном женщины и подростки. Всего около шестидесяти орков. Наверное, всех, кто не мог преодолеть этот трудный и длинный путь, не оставили в живых. Цепи на рабах довольно длинные и почти не стесняют движений рук и ног, но тяжёлые, и при каждом шаге гремят. Я уже знаю, что и без цепей рабы никуда не убегут, им некуда бежать в одиночку, без клана, они всё равно погибнут.
Какая же дикая жестокость процветает в Степи, жизнь разумного почти ничего не стоит. Но так, и до полного вымирания рукой подать. Пока же, орки ещё существуют за счёт запредельно высокой рождаемости.
Не останавливаясь, орки шумно, на ходу, приветствовали друг друга, делясь впечатлениями за время пути, потом заметили нас. Вождь сам рассказал, кто мы такие.
Все двигались вперед ещё два часа, пока не оказались на берегу реки. Ящеров погнали на водопой. Орки стали обустраивать лагерь и готовить еду, забив семь ящеров из стада, кто-то по очереди ходил к реке мыться.
Когда суета немного улеглась, я подошла к Вождю:
- Разреши осмотреть и обработать раны рабов, - попросила я его.
- Нет, - категорично ответил он, - ты не должна прикасаться к грязным, чужим мужчинам.
- Горус, - тихо сказала я, зная, что ему нравится, когда я так его называю, - когда я вижу их страдания, я и сама страдаю. Пожалуйста, позволь им помочь.
- Нельзя быть такой слабодушной и мягкосердной, - я тяжёлым вздохом ответил он. - Ладно, делай, что хочешь, но пусть твои охранники будут рядом и не отходят, ни на шаг.
- Спасибо, ты очень добрый, - с тёплой улыбкой поблагодарила я.
- Не оскорбляй меня, обвиняя в слабости, - с сердитым протестом, ответил он.
- Горус, какая же это слабость? Позволить себе быть добрым может только очень сильный орк.
Он внимательно посмотрел на меня и, убедившись, что я абсолютно серьёзна, довольно улыбнулся и согласно кивнув, сказал:
- Да, я очень сильный!
Собрав всех раненых, это были девять мужчин, одна женщина и три подростка, я, попросив Доркуса и Жакоса, помочь им вымыться, отправила всех к реке. Когда они вернулись, осмотрев их раны, увидела, что шить их уже поздно. Все раны не тяжёлые, уже самостоятельно стали затягиваться рубцовой тканью, из-за чего в этих местах, через некоторое время, сформируются грубые, широкие шрамы. Чтобы снять боль, я обмазала раны мазью из своих запасов, и пошла искать Вождя.
- Горус, мы сегодня будем петь? - отвлекла я его от раздачи каких-то указаний.
- Нет, ненаглядная моя, сегодня и так все возбуждены. Мы останемся здесь на два дня отдохнуть, помыться, напоить ящеров вдоволь, запастись водой на дальнейший путь. Вот завтра вечером вы, как всегда, сыграете и споёте немного песен, а послезавтра покажете большое представление, - и поспешно добавил, - но если ты устала, то можешь тоже два дня отдыхать и ничего не делать.
- Я люблю петь, и с удовольствием спою для всех, - заверила я.
Когда стемнело, я, поставив на стражу парней, с наслаждением, смывая усталость, плескалась в реке так долго, пока не застучала зубами от холода.
Вечером следующего дня, как договаривались, мы спели несколько песен с уже известной реакцией орков на наше пение. А на следующий день к нашему лагерю неожиданно подъехал отряд воинов другого Вождя Владыки, который отправлялся в набег и за данью на подконтрольную ему территорию. Увидев их, сердце сжалось в нехорошем предчувствии, и я не выглядывала из нашей кибитки до самого заката Жёлтого солнца, когда уже нужно было начинать представление.
В этот раз, пользуясь тем, что слушателей собралось много, мы отработали полную программу с максимально зрелищными акробатическими эффектами, и я активно использовала Голос.
Орки сидели на земле, впереди оба Вождя, за ними воины, сзади рабы. Другого Вождя я особенно не рассматривала, он показался мне не примечательным, ничем не отличающимся от своих воинов, обыкновенным диким орком, внешней особенностью которого был длинный шрам на щеке и отрезанный кусочек уха. Ну, у орков это не считается дефектом, они даже гордятся своими шрамами, что, по-моему, уму непостижимо, ведь мало того, что это обезображивает внешность, так ещё это и демонстрация своей недостаточной ловкости.
