Но перебранка тут же прекращается.
— Утонул? — переспрашивает Реджина. — Где?
Сет морщит лоб:
— В Халфмаркете. Это такой маленький городишко на побережье…
— Нет, в смысле, где именно утонул. В ванне? В бассейне?
— В океане.
Реджина кивает, словно все сходится.
— Головой ударялся?
— Головой?.. — Сет вдруг осекается и трогает темя в том месте, где ударился им о скалы. — А это при чем тут?
— Я… — начинает Реджина и утыкается взглядом в недавно вытертый пол. — Я упала с лестницы. Проломила череп, когда катилась по ступенькам.
— И очнулась здесь?
Она кивает.
— А у меня — молния! — радостно сообщает Томаш. — Это как будто тебя ударили кулаком всего сразу!
— Не было никакой молнии, — возражает Реджина.
— Тогда ты не падала с лестницы! — выпаливает Томаш обиженным тоном, знакомым Сету по тысяче и одной ссоре с Оуэном.
— Значит, вы оба… — Сет не договаривает.
— Умерли, — подтверждает Реджина. — Причем получив вполне определенную травму.
Сет снова щупает голову в том месте, где приложился об скалы. Он помнит жуткую необратимость этого удара и как наяву ощущает треск ломающихся костей. Все было окончательно и бесповоротно.
Пока он не очнулся здесь.
Сейчас, конечно, никаких сломанных костей нет, это было в другом месте, с другим Сетом, и теперь под рукой лишь колючий ежик стриженых волос (у Реджины с Томашем, кстати, волосы давно успели отрасти). Больше ничего необычного, только затылочная ямка, переходящая в выступ у основания черепа.
Реджина смотрит на Томаша:
— Покажи ему.
Томаш спрыгивает с кушетки:
— Нагнись, пожалуйста.
Сет становится на колено, и Томаш, взяв его за руку, раздвигает указательный и большой пальцы на какое-то одному ему известное расстояние. От усердия он высовывает язык, снова до боли в груди напоминая Сету Оуэна.
— Вот. — Томаш прикладывает пальцы Сета к участку за левым ухом. — Чувствуешь?
— Что именно?
Как раз этим местом он ударился о камни, но там тоже ничего такого особенного, одна…
Нет, что-то есть. Шишка на кости, едва заметная, настолько крохотная, что, щупая секунду назад точно там же, Сет ее точно не обнаружил.
Шишка.
И рядом узкая вмятина на той же кости.
— Что? — шепчет Сет. — Как?..
Он готов поклясться, что там ничего подобного не было. А теперь есть, маленькие, но ощутимые шишка и вмятина, словно естественное продолжение черепа.
Почти.
— В этом месте ты проломил череп? — спрашивает Реджина.
— Да. А ты?
Реджина кивает.
— И меня туда же долбанула молния! — спешит добавить Томаш.
— Или что там было на самом деле, — бормочет под нос Реджина.
— Что это? — спрашивает Сет, ощупывая правый висок. Там ничего похожего нет.
— Мы думаем, это вроде контакта, — говорит Томаш.
— Контакта с чем?
Оба молчат.
— С чем контакта? — повторяет Сет.
— Какие сны тебе снятся? — задает наводящий вопрос Реджина.
Сет хмурится. Потом невольно отводит глаза, заливаясь краской при воспоминании о реалистичности своих сновидений.
— Сны… — Томаш понимающе похлопывает Сета по плечу. — Это тяжело.
— Как будто ты не просто их смотришь, — подхватывает Реджина, — а проживаешь заново, возвращаешься во времени.
Глаза невольно начинает жечь, горло сжимается.
— Откуда они берутся? Почему так происходит?
Реджина смотрит на Томаша, потом снова на Сета.
— Мы точно не знаем… — осторожно произносит она.
— Но у вас есть догадки.
Она кивает.
— События, которые тебе снятся… Это что-то важное?
— Да. Куда важнее, чем хотелось бы.
— Там попадаются хорошие, — встревает Томаш, — но от них тоже больно.
Сет кивает.
— В общем, все вот это… — Реджина делает замысловатый жест, словно собирая в щепоть Сетовы сны. — Вот это — еще не вся твоя жизнь.
— Что?
— Жизнь гораздо, гораздо шире. Больше. Полнее. — Она мрачно поджимает губы. — Просто ты забыл.
Почему-то Сета злят ее слова.
— Забыл, как же! Наоборот, слишком много помню. Если бы я мог хоть часть из этого забыть…
— Тогда что? Ты бы не утонул? — Реджина с саркастической усмешкой сверлит его глазами.
— Ты сама свалилась с лестницы, — слышит Сет свой голос, — или тебя столкнули?
— Ой! — Томаш отступает на шаг. — Я, кажется, что-то упустил. Почему мы ссоримся?
— Мы не ссоримся, — возражает Реджина. — Мы знакомимся поближе.
— Когда знакомятся, принято делиться тем, что знаешь, — не выдерживает Сет. — А вы кормите меня загадками и намеками на то, что вам известно куда больше меня. — Он поднимается, заодно повышая и голос: — Откуда у меня свежая вмятина в голове?
— Она не све… — начинает Томаш, но Сета уже несет:
— Почему я очнулся в гробу на чердаке своего старого дома?
— Твоего старого дома? Ты здесь раньше жил? — изумляется Реджина.
Но Сет не слушает.
— И где все остальные? Кто вы такие вообще? Откуда мне знать, что вы не заодно с тем типом из фургона?
Такого бурного негодования в ответ он никак не ожидал.
— Нет, мы не заодно! — кричит Томаш.
— Ты ничего не знаешь! — вторит Реджина.
— Так расскажите!
— Ладно! — соглашается девчонка. — Томаш не первый человек, которого я здесь встретила. Второй.
Сет чувствует непонятное ликование:
— Так где же остальные?
— Остальная. Одна. Я ее встретила до того, как нашла Томаша.
— И слава Матке Боске, что нашла, — энергично кивает Томаш. — Я совсем пропадал.
— Но до него, — повторяет Реджина, — была еще одна. Женщина. Я знала ее всего день. Один день. А потом она умерла на моих глазах. Оттолкнула меня в безопасное место и дала Водителю себя поймать, чтобы он не схватил меня. Я видела, как он ее убил. Его дубинка чем-то заряжена. Ею он и убивает. А потом увозит тело.
Томаш, нахмурившись, смотрит на Сета:
— Она не любит про это рассказывать.
— Так вот, умник, — продолжает Реджина, — откуда нам знать, что ты…
Она осекается.
Потому что до них доносится звук.
Шорох, похожий на ветер, только это не ветер.
Это урчание мотора.
Которое нарастает.
Они оборачиваются к окну, хотя жалюзи опущены и улицу за ними не видно.
— Нет! — качает головой Реджина, вставая. — Он никогда так долго не гонится. Теряет интерес, как только скроешься.
Звук мотора все громче — машина уже, наверное, в двух-трех кварталах.
Приближается.
Томаш, сощурившись, гневно смотрит на Сета:
— Это ты кричал! Он тебя услышал!
— Нет, вряд ли, — не соглашается Реджина. — Он просто обыскивает улицу за улицей. А теперь тише.
Они замолкают, и звук становится еще надрывнее — машина явно заворачивает за угол…
И катит к дому Сета.
Но Сет в раздумье.
Они услышали двигатель только после того, как он произнес кое-что. Когда он обвинил их в сговоре с Водителем.
И вот теперь грузовик едет сюда.
«Это я сделал? — думает Сет. — Это я сотворил?»
— Там повсюду наши следы, — подает голос Томаш. — Конечно, он догадается, где нас искать.
— Он же за рулем, — возражает Реджина. — Может, он проедет слишком быстро и не заметит…
Она не договаривает.
Потому что звук мотора умолкает прямо около дома.
Рука Томаша ныряет в ладонь Сета, вцепляясь так же, как цеплялся Оуэн, переходя дорогу. Сет чувствует, как дрожат напряженные пальцы-коротышки, видит обгрызенные под корень ногти и огромные расширенные от страха глаза.
Точно как у Оуэна.
— Он проедет мимо, — уверяет Реджина. — Покатит себе дальше. Главное, не двигайтесь никто.
Они не двигаются. Машина, судя по звуку, тоже.
— Что он там делает? — в отчаянии шепчет Томаш.
Сет смотрит на безумное воронье гнездо на голове мальчишки, на торчащие во все стороны вихры. Тоже один в один как у Оуэна. Он переводит взгляд на Реджину. В мыслях полный сумбур.
До сих пор этот непонятный мирок казался таким тесным. Крохотный пятачок, со всех сторон стиснутый стенами воспоминаний, из которых не вырваться, а вокруг граница из пепелища. И только он собрался пересечь эту границу, как откуда ни возьмись появились эти двое и уволокли обратно в этот дурацкий дом, а может, и грузовик на хвосте притащили.
— Что-то здесь не так, — произносит он вслух.
— Что? — спрашивает Томаш.
Сет сжимает его руку, потом выпускает:
— Пойду разведаю.
— Что? — вскидывается Реджина.
Сет идет через комнату к окну:
— Гляну, что происходит.
Томаш придвигается к Реджине и берет ее за руку.
Сет с любопытством оглядывается на них.
