Ему вспомнилось далекое-далекое время, когда ему было лет шесть, и они всей семьей встречали новый год, за большим столом с белой скатертью, а за окном был сильный снегопад. И родители тогда были совсем другими, и он тогда был ребенком, с чистыми глазами и верой в светлое будущее. Все они когда-то такими были, и даже Рита Польских. Почему Саша думал о ней, он не знал, может потому что в последнее время она все время мозолила ему глаза и приставала с глупыми разговорами.
Самое первое воспоминание о ней? Десять проклятых лет назад, еще до того как все случилось. Первое сентября. Тогда в первый класс их пришло двадцать три маленьких шумных неугомонных торнадо, который умудрялись быть всегда и везде. Самыми тихими из них были две девочки — одной из них была Лида, она пряталась за юбку матери и боялась подойти к одноклассникам, второй — Рита. Она задумчиво стояла подле их классной руководительницы, державшей табличку с номером и буквой класса, и с каким-то осторожным интересом изучала всех окружающих большими вишневыми глазами. Родители ее прийти не смогли, она казалась брошенной и оттого классная старалась держаться рядом с ней, чтобы девочка не потерялась. Но Рита и не думала теряться, уже тогда, кажется, в ее маленькой головке, украшенной двумя хвостиками с огромными белыми бантами, зрели какие-то совсем не детские мысли.
Статус королевы укрепился за ней позднее, хотя в их детских играх, она всегда была прекрасной дамой, предметом сражений маленьких рыцарей и соперничества подруг. Может быть, она манипулировала ими уже тогда, но более мягко, по-детски? Саша не знал, он всегда старался держаться от нее подальше.
И сейчас бы стоило.
Он ясно видел, что весь ее интерес нацелен на ту мерзкую и страшную правду, которую он успешно прятал уже десять лет и пока она не узнает, она не успокоиться. Ее не волнует он. Ее никогда не волновали люди. Ведь они же только пешки в ее шахматной партии, только тени, на фоне такого яркого светила, как ее высочество!
А как только она узнает, она расскажет всем и каждому. Ее фрейлины будут долго чесать языками, снова и снова пересказывая друг другу подробности, смакуя его боль, его унижение.
Саша не услышал, но почувствовал шаги и поднял голову. В комнату заглянул отец, вид у него был как обычно хмурый и неприглядный.
— Выключи эту ересь! — распорядился он хриплым голосом, — она мне спать мешает.
Саша пожал плечами и покорно нажал на кнопку магнитофона.
— Спокойной ночи, — буркнул он, ожидая, когда же отец уйдет, но тот не торопился. Похоже, он был зол и ему хотелось выместить свою злость.
Мужчина решительно подошел поближе, вытащил из приемника кассету и разбил ее об пол. К таким выкрутасам Саша привык и следил за его действиями с грустным равнодушием.
Отец для верности пнул осколки пластмассы, но поцарапался одним из них и взбесился еще больше.
— Что ты уставился на меня, урод!?! — зашипел он, — дай мне йод!
— А сам взять не можешь? — поинтересовался Саша. Он догадывался, что сейчас получит за свою дерзать и, конечно же, получил. Удар был не сильным, но отрезвляющим. Он вскочил с места и попятился к окну, но потом испугался, что отцу ничего не стоит вытолкнуть его оттуда. И ведь он вздохнет облегченно. Все вздохнут облегченно! Но Саше отчего-то хотелось жить, слишком уж много сил он прикладывал, борясь с судьбой, чтобы просто так отказаться от всего.
Отец подошел к нему и схватил за ворот рубашки и заставил посмотреть себе в глаза, они были мутными и какими-то жуткими, такого же, как у Саши серо-голубого цвета, всегда казавшегося ему невыразительным. Скорее серые, чем голубые.
— Ты как с отцом разговариваешь!? — прорычал Сергей и рывком толкнул Сашу на пол. Спасибо, что не в окно, стекло ему разбить ничего не стоило.
— Выродок. Ты не мой сын, — продолжал мужчина, наклонившись над ним, теперь он уцепился Саше за волосы, снова и снова заставляя смотреть на себя, — где мой сын!? Что ты с ним сделал!?
— Ты бредишь, папаша, — холодно сказал Саша, — опять выпил лишнего?
Хотя он понимал, о чем говорит Сергей и сам часто спрашивал себя, где он прежний. Наверное, все там же, где он остался навсегда десять лет назад, когда все случилось. В холодной земле или в небе с ангелочками. Тот, кем он стал после, был кем-то другим и больше всего на свете Сергей ненавидел этого кого-то в Саше, считая, что он украл его мальчика. Он немножко рехнулся на почве этой истории, как и мать. Только, в отличие от нее, он лечил свою боль водкой, а не феназепамом. Саша бы предпочел лучше, чтобы они оба сидели на антидепрессантах, тогда бы синяков на его теле стало бы хоть в половину меньше.
— Сука, — прорычал Сергей и добавил к своим словам пару ударов. Остановиться его заставила хлопнувшая в прихожей дверь — вернулась Людмила. Саша не почувствовал никакого облегчения, только пожалел, что не ударил тогда посильнее.
Отец убрел на кухню и стал что-то тихо и хрипло втирать жене и, пользуясь тем, что никто не замечает, Саша одел обувь и куртку и вышел прочь.
Как же ему хотелось не возвращаться в эту квартиру больше никогда!
Но он не мог так поступить. Он любил их, они все равно были его родителями, и он считал себя виноватым в том, что с ними стало. Глупость? Полнейшая. Но он часто брал на себя чужую вину, особенно если настоящий преступник себя виноватым не чувствовал.
У подъезда он обнаружил Риту. Она сидела на лавочке и курила, задумчиво глядя куда-то в темноту. Нужно отдать ей должное, как она была хороша! Мороз окрасил ее щеки легким румянцем, от которого глаза вроде бы стали еще ярче, эти прелестные глаза, обрамленные густыми пушистыми ресницами. Темно-сливовое пальто с золотыми пуговицами было ей очень к лицу, выгодно подчеркивая ее фигурку и цвет кожи мраморно-белый, от мальтийского загара не осталось и следа.
— Сашка, — задумчиво произнесла она, заметив его, когда он уже было, собирался пройти мимо, сделав вид, что ее не заметил, — ты сбежал из дома? — она опомнилась и вложила в голос прежние насмешливые нотки.
— Не твое дело, — буркнул Саша и спрятал замерзшие руки в карманы. Рита встала и подошла к нему.
— Почему так грубо? — ласково спросила она.
— Простите, ваше высочество, — ухмыльнулся он, — забыл, что с вами все сюсюкаются!
Рита коротко, но как-то грустно рассмеялась и тряхнула густой шапкой волос, стряхивая с них снежинки. Она смотрела на него нежно, почти восторженно и Сашу настораживал ее взгляд, он решил, что она пьяна. Тащить еще одну пьяную девицу домой, ну что за судьба у него, мало ли, что ли Дашки!?
— У тебя кровь, — заметила Рита и коснулась холодными пальцами, хранившими запах шоколадных сигарет, его лица. Только сейчас Саша понял, что папаша в очередной раз разбил ему губу и сам почувствовал во рту железный солоноватый привкус.
— Отец, да? — прошептала королева. Саше стало не по себе. Откуда она знает!? Что еще она сумела узнать!? Тварь!
— Как ты узнала? — на всякий случай поинтересовался он. Рита тяжело вздохнула, руку убирать она не торопилась.
— Расслабься, — сказала девушка, — мне Львовна рассказала об этом. И про маму твою…
— Послушай, Рита, — Саша не на шутку разозлился, почувствовав нависшую над ним опасность, хотел тряхнуть ее за плечи, но почему-то не решился, — оставь меня в покое. Не лезь не в свои дела! Я не стану с тобой церемониться, я тебе как следует вмажу. Мать родная не узнает, слышишь!? — угрозы прозвучали как-то глупо и Рита ничуть не испугалась. Она только улыбнулась одними глазами, но как-то растерянно, и насмешливо осведомилась:
— Ударишь девушку?
— Тебя — да.
— За что такая честь? — усмехнулась Маргарита и другой рукой извлекла из кармана платок, протянула ему, но он покачал головой. Не нужна ему ее помощь и ее королевская снисходительность.
— Тогда может прямо сейчас попробуешь? — предложила она, и голос ее показался ему каким-то плаксивым. Поняла, что наступление ничего не даст, и решила надавить на жалость. Прирожденная актриса! Миледи. Маркиза де Мертей. Так сама она себя называла, когда была помладше.
Пока Саша злился, Рита сократила расстояние между ними и осторожно и коротко поцеловала его в губы, слизнув с них кровь, которую до этого собиралась вытереть платком. Он отскочил от нее, как ошпаренный и хотел и в правду ударить, но что-то его остановило.
Рита даже не улыбалась.
— Что же ты меня не бьешь? — спросила девушка, — давай. Я ведь все равно узнаю твою тайну! Чего бы мне это не стоило!
— Да узнавай, — сухо бросил Саша, — делай ты, что хочешь. Да хоть рассказывай всем и каждому, мне уже хуже не будет. Тебе не удастся меня сломать. Можешь сколько угодно воображать себя великой интриганкой, каждый из твоих «подданных» все равно в глубине души знает, что ты обыкновенная шлюха! — выпалив все это на одном дыхании, он быстро ушел в темноту улицы, не оборачиваясь. Рита некоторое время смотрела ему в след, а потом села на лавочку и зарыдала, спрятав лицо в ладонях, громко, зло и совсем по-детски. Такого с ней давненько не случалось.
