— О, Татьяна Георгиевна! — продолжал парень. — Татьяна! — он заставил ее развернуться в своих объятиях и теперь гипнотизировал ее взглядом своих коварных цыганских глаз, подарком от отца, которого он никогда в жизни не видел. Отчество в свидетельстве о рождении у него было написано по имени дедушки. Мать и правда не знала, как зовут его отца, хотя частенько вспоминала ту блистательную ночь, которую они с ним провели, в своем пьяном бреду.
Татьяна Георгиевна почувствовала себя героиней романов вроде того, который лежал у нее в ящике стола, и поняла, что не может противостоять обаянию своего ученика.
— Татьяна… — еще раз повторил Коля и без малейшего сопротивления повалил женщину на парту, торопливо стаскивая с ее шеи темно-красный шейный платок и принимаясь за черненькие пуговицы, — я люблю вас, Татьяна! И уже давно! — ну а что? Для пущей выразительности и приврать можно немного, никто от этого не пострадает. Она все равно уже целиком и полностью в его власти и позволит делать с собой что угодно и плевать, что ему семнадцать и ей двадцать два и она уже успела окончить педагогическое училище. «Для любви это не преграда» — усмехнулся про себя Коля, освобождая женщину от рубашки и пиджака. Давно же ему хотелось посмотреть на ее выразительный бюст, который так и дразнил через тонкую ткань ее блузок. И юбка, да, конечно…
Под выразительный стон Татьяны Георгиевны Коля представил себе Кешу с кирпичом в руках и испепеляющую его взглядом Евгению Олеговну. А что бы она устроила, узнай, каким образом педагоги ее школы помогают ученикам усваивать английский язык!
В любом случае вопросительные и отрицательные предложения в простом настоящем времени Татьяна Георгиевна запомнит надолго и Коля тоже.
Кеша собрался идти домой, когда к нему вдруг подлетел неизвестно откуда взявшийся растрепанный Коля в наспех застегнутой рубашке, отсутствовавший на последнем уроке. Он тяжело дышал и его черные цыганские глаза горели так, словно он только что украл коня.
— Все, дружище, — заявил он, после того, как перевел дух, — пойдем за кирпичом.
Кеша сначала не понял, о чем он говорит, сейчас он куда больше был занят тем, что следил, как одевается и уходит Лида. Кирпич? Какой кирпич? — подумал он и вдруг его настигла догадка от которой волосы встали дыбом. Он схватил Колю за плечи и тряхнул, испуганно глядя в его довольное лицо.
— Это что, правда!? — изумленно спросил он, Коля только кивнул и облизал полные по-женски губы.
— А ты что думал? — откликнулся он после некоторой паузы, — что я шутил, когда обещал это? Мы поспорили и ты проиграл.
— Михайлов, да ты придурок! — воскликнул Кеша.
— Я бы в прорубь полез, — напомнил ему друг и скорчил каверзную гримасу, — а как «выполняй», так сразу придурок. Давай-давай, а то буду считать тебя бесчестным.
— И ты говоришь о чести, после того, как спал с учительницей? — нервно хохотнул Кеша, поправил очки, сползшие у него с носа, и обреченно сказал, — ладно… пошли.
Коля воссиял, поймал Диму, который уже успел надеть куртку и шепнул ему, что сейчас будет на что посмотреть. Кеша одевался и с грустью думал о том, что как на зло именно сегодня Евгения Олеговна сидит в своем кабинете и возиться с какими-то бумагами. Каково же будет ее удивление, когда к ней в окно вдруг залетит кирпич, брошенный им! Можно попрощаться с этой школой, да и с любой другой, наверное тоже. И с возможностью хоть иногда видеть Ларису. Чужую Ларису, которая больше не любит его и живет с другим взрослым мужчиной.
Кеше захотелось сломать кирпич о свою голову и побыстрее умереть, но увы, от него ждали другого. Они втроем дошли до нужного окна и Коля протянул Кеше его «оружие». Парень тяжело вздохнул и взвесил его в руке.
— Ненавижу я тебя, — бросил он Коле, которого эти слова ничуть не задели.
— Да-да, молодец, — насмешливо сказал он, — давай кидай.
Дима за его спиной прыгал от восторга, но при этом ему было как-то не по себе, он чувствовал неладное.
Кеша вздохнул и размахнулся, проклиная свою меткость. «Снаряд» угодил прямо в цель и послышался громкий звон, бьющегося стекла. Окно как будто взорвалось и осыпало одноклассников с ног до головы осколками. Кеша испугался, что мог попасть в Евгению Олеговну и полез внутрь, посмотреть, все ли с ней в порядке и пропорол себе ладонь об осколок. К его величайшей удаче, в кабинете было пусто. Он дотянулся до кирпича, приземлившегося аккурат на директорский стол, и уже успел убраться, когда дверь открылась и в помещение влетела старая колдунья собственной персоной.
Она подскочила к разбитому окну и громогласно выдала своим скрипучим голосом:
— Якушев!
Парни не стали разбираться, почему ее гнев пришелся именно на Диму, и поспешили убраться с места преступления.
— Якушев, сейчас же ко мне в кабинет! — донеслось до них. У крыльца они остановились и переглянулись.
— Ну почему сразу я?! — плаксиво сказал Дима.
— Сейчас я схожу и объяснюсь, — решил Кеша. Товарищи посмотрели на него, и вид у них почему-то стал очень испуганный. Коля полез за сигаретами, даже он сейчас вдруг разволновался, хотя всегда был спокоен. Его трясло от понимания того, что они только что сотворили кое-что действительно серьезное, за что им, возможно, придется расплачиваться. Может быть деньгами, которые для каждого из троицы были проблемой.
— Кеш… не стоит, — уверенно возразил Дима, — ты лучше… с рукой что-нибудь сделай…
— А что? — начал Кеша, но осекся. Только сейчас он почувствовал сильную пульсирующую боль. Он поднял кисть и увидел проглядывающую из-под содранной кожи плоть, перемазанную в чем-то черном, похоже, осколок не был стерильно чистым.
— Иди к Львовне, у нее в кабинете есть аптечка, — посоветовал ему Коля, — там сейчас Орлова и Леонова дежурят.
Кеша слишком поздно понял опасность своего появления там.
Посередине класса стояло большое старое ведро с грязной мутной водой, рядом валялись швабра и веник. Даши негде не было, зато Лариса в одиночестве поливала цветы на шкафу, встав на стульчик. Волосы у нее немного отросли и она заправила их зауши, от чего она казалась маленькой девочкой. Не хватало только заколочек со зверюшками, которые она носила в первом классе, Кеша почему-то очень ясно это помнил. На ней снова был растянутый свитер и изношенные протертые местами джинсы. Словно ничего и не произошло и она была прежней.
Девушка сначала не заметила его появления, а потом испугалась, увидев, что у него с рукой.
— Боже… — прошептала она, спрыгнула со стула, подбежала к нему и заботливо осмотрела рану, — где же ты так?
— Я стекло в директорском кабинете разбил… — грустно поделился Кеша, — осколком.
Заботливость в лице Ларисы сменилась злобой, она вспомнила все, что было между ними, но постаралась не подать и виду. Она подтолкнула его к умывальнику в углу класса.
— Промой, — распорядилась она и полезла в один шкафов за аптечкой. В классе запахло медикаментами и перекисью водорода, — иди сюда, — сказала Лариса, присела за парту и стала обрабатывать его протянутую ладонь. Ее большие серые глаза были такими серьезными, как будто она была медсестрой в полевом госпитале, а он солдатом на войне, и она каждый день обрабатывала по сотне таких ранений.
Закончив, девушка перемотала его ладонь бинтом и стала убирать все медикаменты обратно, отвернувшись к нему спиной. Кеша присел на парту и прикрыл глаза здоровой рукой. Ему совсем не хотелось уходить. Хотелось заговорить с ней о чем-нибудь, как прежде, когда они еще были друзьями. Точнее нет, когда они вели странную дружбу, балансировавшую на границе с любовью. Он готов был отдать что угодно, чтобы вернуть это время!
Умолять на коленях дать ему второй шанс. А почему бы и нет в конце-концов.
— А где Даша? — чтобы хоть как-то завязать разговор поинтересовался он. Лариса закрыла шкаф и стала дальше поливать цветы.
— Мы с ней немного в ссоре, мне помог Саша, — ответила она и зачем-то добавила, — но он ушел.
— Саша у нас прямо Мать Тереза, — усмехнулся Кеша.
— Должен же хоть кто-то ей быть, — спокойно пожала плечами Лариса и слезла со стула. Вид у нее был какой-то потерянный, чувствовалось, что она ломается. С одной стороны ей хочется, чтобы он остался, с другой она мысленно умоляла его убраться отсюда поскорее и не приближаться к ней ближе, чем на метр.
Она отошла к окну, чтобы он не видел слез, выступивших на глазах, но Кеша все понял. Девушка спрятала лицо в маленьких ладошках и тихо всхлипнула, плечи ее дрожали. Она казалась такой хрупкой, такой несчастной, что невыносимо было смотреть на нее. Как кленовый лист, дрожащий в порывах ветра, вот-вот сорвущийся с дерева навстречу неизвестности.
Кеша не мог так холодно стоять в стороне, он подошел к ней и хотел обнять, но Лариса скинула его руки.
