Если я понял правильно, то это еще больше усложняло и без того непростую ситуацию. Необходимо было убедиться в том, что я ничего не напутал.
— Ты предлагаешь мне остаться у тебя на ночь?
— Может быть. Но сначала тебе придется выслушать историю моей жизни.
Опасность, Уилл Робинсон! Опасность! Приближается неопознанный объект![23] Я уже чувствовал, что проваливаюсь в эмоциональную бездну. Мне с трудом удалось сохранить равновесие и даже выдавить из себя ответ:
— К сожалению, у меня на утро намечен ряд важных дел.
Расписание и распорядок.
Рози открыла дверцу такси. Я мысленно сигналил ей, чтобы она поскорее ушла. Но, оказывается, она еще не все сказала.
— Дон, могу я задать тебе вопрос?
— Только один.
— Ты считаешь меня привлекательной?
На следующий день Джин сказал мне, что я все неправильно понял. Но в тот сумасшедший вечер это не он сидел в такси рядом с самой красивой на свете женщиной. Там, в такси, мне показалось, что я ответил блестяще, распознав ее хитрый ход. Мне хотелось понравиться Рози, и я помнил ее пылкую тираду о мужчинах и об их отношении к женщинам. Своим вопросом она явно хотела проверить, вижу ли я в ней вещь или все-таки человека. Само собой разумеется, что правильным был второй ответ.
— По правде говоря, я не обращал внимания, — сказал я самой красивой на свете женщине.
Из такси я отправил Джину эсэмэс. На часах — час ноль восемь, но он ушел с бала вместе со мной, а ехать ему было дальше, чем мне. Срочно: пробежка завтра в шесть. Джин ответил: Воскресенье в 8. И захвати контакты Бьянки. Я хотел настоять на более ранней дате, но потом решил воспользоваться передышкой, чтобы привести в порядок свои мысли.
Очевидно, что Рози приглашала меня на секс. И я правильно сделал, что улизнул. Мы оба выпили довольно много шампанского, а алкоголь славится тем, что толкает на необдуманные сексуальные подвиги. Да что говорить — у нее перед глазами был готовый пример. Поступок матери, несомненно, спровоцированный алкоголем, до сих пор угнетал Рози.
Мой сексуальный опыт был весьма скудным. Джин в свое время подсказал мне, что принято дожидаться третьего свидания, только вот мои отношения с женщинами не заходили дальше первого. Если подумать, у нас с Рози фактически и было всего одно — в вечер Инцидента с Пиджаком и Ужина на Балконе.
Я никогда не пользовался услугами борделей — и не из соображений морали, а просто потому, что мне противно. Понимаю, что эту причину рациональной не назовешь; но — какие удовольствия, такое и объяснение. Однако теперь, похоже, замаячила перспектива того, что Джин назвал бы «сексом без обязательств». Все необходимые условия были соблюдены: мы с Рози ясно договорились, что никто из нас не заинтересован в романтических отношениях, после чего она намекнула на то, что хочет заняться со мной сексом.
Хотел ли этого я? Логических причин противиться такому желанию не было. В самом деле, почему бы не подчиниться диктату животных инстинктов? Так что ответ выглядел предельно четко и однозначно: да. Приняв это здравое решение, я уже не мог думать ни о чем другом.
Воскресным утром Джин встретил меня у своего дома. Я захватил данные Бьянки, заодно уточнив и ее происхождение: Панама. Последнее обстоятельство очень обрадовало моего друга.
Джину не терпелось узнать все подробности моей встречи с Рози. Но тратить время на два доклада об одном и том же мне не хотелось. Я решил, что расскажу обо всем сразу обоим — ему и Клодии. Поскольку других тем для трепа не было, а Джину тяжело говорить на бегу, следующие сорок семь минут мы провели в молчании.
Когда мы вернулись с пробежки, Клодия и Юджиния завтракали.
— Нужен совет, — сказал я, сев за стол.
— А подождать никак? — спросила Клодия. — Нам надо отвезти Юджинию на урок верховой езды, а потом мы обедаем с приятелями.
— Нет. Я, наверное, допустил ошибку и нарушил одно из правил Джина.
— Дон, думаю, панамская птичка улетела. Не расстраивайся и считай это за опыт, — сказал Джин.
— Правило относится к Рози, а не к Бьянке. Никогда не упускай шанс на секс с женщиной до тридцати лет.
— Это Джин тебе такое сказал? — удивилась Клодия.
В комнату вошел Карл, и я приготовился к отражению его ритуальной атаки, но он остановился и уставился на своего отца.
— Я решил, что мне следует посоветоваться с тобой как с психологом и с Джином как с практиком, — сказал я.
Джин посмотрел на Клодию, потом перевел взгляд на Карла.
— Это было в моей непутевой молодости, — сказал он. — Но не в отрочестве.
Он снова повернулся ко мне:
— Думаю, твое дело может подождать до завтрашнего ланча.
— А как же Клодия? — спросил я.
Клодия встала из-за стола.
— Уверена, что в этой области нет ничего такого, чего не знает Джин.
Это звучало обнадеживающе, особенно из уст его жены.
— Так что ты сказал? — спросил Джин.
Мы встретились за обедом в университетском клубе, как договаривались.
— Я сказал, что не обратил внимания на ее внешность. Мне не хотелось, чтобы она думала, будто я рассматриваю ее как сексуальный объект.
— Господи, — вздохнул Джин. — Если бы ты думал, прежде чем говорить, ты бы понял, что лучше промолчать.
— То есть надо было сказать, что она красивая? — недоверчиво спросил я.
— Ну, в общем картина понятна, — сказал Джин, окончательно меня запутав. — Настолько понятна, что даже объясняет торт.
Должно быть, я выглядел совершенно обескураженным. По очевидным причинам.
— Рози ела шоколадный торт, — пояснил Джин. — За рабочим столом. На завтрак.
Подобный выбор, конечно, не назовешь полезным для здоровья. К тому же в случае Рози все усугубляется курением. Но это уж точно не индикатор стресса. Между тем Джин уверял, что торт она ела исключительно для поднятия настроения.
Снабдив Джина необходимыми данными, я перешел к изложению сути проблемы.
— Ты ведь сказал, что она не твой идеал, — напомнил Джин. — Что она не годится на роль спутницы жизни.
— Совершенно верно, она — не годится. Но Рози на редкость привлекательна. Если я собираюсь заняться с кем-нибудь сексом без обязательств, лучшей кандидатуры не подберешь. К тому же у нее нет эмоциональной привязанности ко мне.
— Тогда в чем проблема? — спросил Джин. — У тебя уже был такой секс?
— Конечно, — ответил я. — Мой врач настоятельно это рекомендует.
— Прорыв в медицине! — воскликнул Джин.
Наверное, он так шутил. Думаю, польза регулярного секса давно всем известна.
— Но как только в этом деле появляется второй человек, все сразу же усложняется, — завершил я.
— Ох, — сказал Джин. — Как же я сразу не догадался. Может, хоть книжку по теме прочтешь?
Интересующая меня информация была доступна и по Интернету, но результаты поиска «секс-позы» убедили меня в том, что книга — лучший источник знаний: больше учения — меньше отвлечения.
Подходящий учебник нашелся быстро. Вернувшись к себе в кабинет, я выбрал наугад одну из предлагаемых поз. Она называлась «Перевернутый ковбой» (вариант 2). Я попробовал — ничего сложного. Но, как я и говорил Джину, проблема заключалась во втором участнике. Я достал из шкафа скелет и взгромоздил его на себя, следуя иллюстрации из книги.
В университете существует неписаное правило: нельзя открывать дверь кабинета, не постучавшись. Джин регулярно его нарушает, вламываясь ко мне без стука, но мы с ним друзья.
А вот декана я своим другом не считаю. Так что вышло неловко. К тому же зашла она не одна — впрочем, как раз в этом вина целиком лежала на декане. И хорошо еще, что я не разделся.
— Дон, — сказала она, — если ты можешь отложить ремонт скелета, я бы хотела представить тебе доктора Питера Энтикотта из Совета по медицинским исследованиям. Я упомянула о твоей работе по циррозу, и он выразил горячее желание познакомиться с тобой. Чтобы обсудить проект финансирования. — Она сделала акцент на последних словах — будто я был бесконечно далек от университетской политики и мог забыть о том, что ее мир крутится вокруг финансов. Собственно, так дело и обстояло.
Я сразу узнал Питера, профессора из университета Дикина и одного из кандидатов на отцовство. Это он подтолкнул меня к краже чашки. Питер тоже узнал меня.
— Мы с Доном знакомы, — сказал он. — Его девушка собирается поступать к нам в магистратуру. И недавно мы встречались на одном светском мероприятии. — Питер подмигнул мне. — Думаю, вы не очень-то щедро платите своим преподавателям.
Питер очень заинтересовался моей работой с мышами-алкоголиками. Мне пришлось постоянно говорить о том, что я построил свои исследования так, чтобы обойтись без внешних вливаний. Декан подавала мне отчаянные сигналы — как жестами, так и мимикой. Я догадался, что от меня требуется исказить картину и представить свою работу как выгодное вложение инвестиций — чтобы она потом могла перенаправить денежные потоки на другие проекты, не столь привлекательные для финансирования. Я предпочел сделать вид, будто ничего не понимаю, но это лишь усилило интенсивность сигналов со стороны декана.
