Тем временем начали поступать образцы ДНК. Двое докторов из Нью-Йорка отказались от участия в проекте. Почему вдруг практикующие врачи не захотели внести свой вклад в столь важное исследование? Может, им есть что скрывать? Например, внебрачную дочь, живущую в том же городе, откуда поступил запрос? Правда, мне пришло в голову, что если мои мотивы вызвали у них подозрение, они вполне могли отправить мне ДНК своих друзей. Так что, по крайней мере, отказ был лучше обмана.
Семеро кандидатов, включая доктора фон Дейн-младшую, прислали свои образцы. Никто из них не оказался ни отцом Рози, ни ее сводной сестрой. Тем временем из отпуска вернулся Саймон Лефевр — и захотел встретиться со мной лично.
— Для меня должен быть пакет от профессора Лефевра, — сказал я администратору городской больницы, где находилась его кафедра. Еще оставалась надежда избежать личной встречи и допроса с пристрастием, но мне не повезло. Сестра нажала кнопку интеркома, назвала мое имя, и в холле появился профессор Лефевр. На вид ему было года пятьдесят четыре. За последние тринадцать недель я повидал немало его сверстников. В руке у него был большой конверт — видимо, с заполненной анкетой, которую ожидала мусорная корзина, и образцом ДНК.
Когда он подошел ко мне, я попытался взять у него конверт, но он протянул мне свободную руку для пожатия. Получилось неловко, но в конечном итоге мы обменялись рукопожатиями, а конверт остался у него.
— Саймон Лефевр, — представился он. — Итак, что же вам на самом деле нужно?
Это было полной неожиданностью. С чего это вдруг он усомнился в моих намерениях?
— Ваша ДНК, — сказал я. — И заполненная анкета. Это необходимо для научного проекта. Крайне необходимо.
Голос, несомненно, выдавал мое волнение.
— Уверен, так оно и есть. — Саймон рассмеялся. — И вы наугад выбрали руководителя медицинского исследовательского центра в качестве подопытного кролика?
— Мы выбираем тех, кто добился выдающихся успехов.
— Ну и как там Чарли?
— Чарли? — Я не знал никого по имени Чарли.
— Хорошо, — сказал он. — Глупый вопрос. И на какие деньги с моей стороны вы рассчитываете?
— Никакого финансирования не требуется. Никакого Чарли в проекте нет. Мне всего лишь нужен образец вашей ДНК… и опросный лист.
Саймон снова расхохотался:
— Вы меня заинтриговали. Так и передайте Чарли. Пришлите мне описание проекта и одобрение комиссии по этике. В общем, всю необходимую муру.
— И тогда я смогу получить образец? — спросил я. — Высокий процент ответивших участников — залог успеха статистического анализа.
— Короче, жду от вас бумаг.
Просьба Саймона Лефевра была справедливой и закономерной. К сожалению, никакой документации я ему предоставить не мог — к фиктивному-то проекту. А на разработку проектного предложения уходят сотни часов.
Я попытался прикинуть вероятность того, что Саймон Лефевр и есть отец Рози. Непроверенных кандидатов осталось четверо: Лефевр, покойный Джеффри Кейс и двое жителей Нью-Йорка — Исаак Эслер и Соломон Фрейберг. Исходя из того, что говорила Рози, вероятность отцовства каждого из них составляла двадцать пять процентов. Но поскольку до сих пор никаких положительных результатов не было достигнуто, я рассматривал и другие возможности. Два имеющихся результата были получены на основании теста образцов ДНК близких родственников. Нельзя было исключать того, что одна или обе дочери, как и Рози, появились на свет от внебрачного секса — что, как подчеркивает Джин, встречается сплошь и рядом. Могло быть и так, что один или более респондентов моего фиктивного научного проекта умышленно прислали фальшивые образцы.
И, наконец, следовало учесть то, что мать Рози могла солгать.
Долгое время я как-то не задумывался об этом, исходя из ложного убеждения во всеобщей честности. Но, возможно, мать Рози хотела, чтобы дочь росла в уверенности, будто ее отец — доктор, как она сама, а не кто-нибудь с менее престижной профессией. В общем, после мучительных раздумий и подсчетов я пришел к выводу, что шанс отцовства Саймона Лефевра составляет шестнадцать процентов. Если бы я занялся разработкой проектной документации по теме Аспергера, это означало бы, что я проведу гигантскую работу с предельно низкой вероятностью успеха.
И все-таки я рискнул продолжить дело. Что вряд ли можно назвать разумным шагом.
В разгар этой работы мне позвонил поверенный — с известием о том, что умерла Дафна. Несмотря на то что фактически ее давно уже не было среди живых, я неожиданно почувствовал себя глубоко одиноким. Наша дружба казалась такой простой и понятной. Теперь же моя жизнь сплошь состояла из сложностей.
Причиной телефонного звонка стала, как объяснил поверенный, «скромная сумма», завещанная мне Дафной. Десять тысяч долларов. И еще она оставила для меня письмо, написанное еще до ее переезда в лечебницу. Письмо от руки, на красивой почтовой бумаге.
Дорогой Дон,
спасибо тебе за то, что ты украсил последние годы моей жизни. После того как Эдвард переселился в лечебницу, я думала, что мне уже ничего не светит. Уверена, ты и сам знаешь, как многому ты научил меня, какими интересными были наши беседы. Но, возможно, ты не догадываешься, каким чудесным другом ты был для меня, как ты меня поддерживал.
Я уже говорила, что из тебя получится замечательный муж, — и если ты вдруг об этом забыл, то сейчас я снова повторяю это. Не сомневаюсь, что, внимательно присмотревшись, ты обязательно найдешь правильную жену. Не сдавайся, Дон.
Я знаю, что тебе не нужны мои деньги — они нужны моим детям, но все равно оставила тебе небольшую сумму. Буду рада, если ты потратишь их на что-то безрассудное.
С большой любовью, твой друг, Дафна Спелдевинд
Мне хватило меньше десяти секунд, чтобы придумать, на какое безрассудство потратить деньги. Я не мог себе позволить думать дольше. Иначе в процесс принятия решения включилась бы логика.
Исследовательский проект по Аспергеру — дело увлекательное, но чересчур трудоемкое. Оформленная по всем правилам заявка выглядела впечатляюще. Я нисколько не сомневался в том, что проект блестяще пройдет рецензирование — если пойти с ним на получение гранта. В общих чертах я также упомянул о том, что комиссия по этике в целом одобрила проект — хотя и не стал опускаться до подделки соответствующего письма. Я набрал секретаршу Лефевра и объяснил, что забыл выслать ему документы, но готов занести их лично. Воистину мой обман становился все более изобретательным.
Вновь я пришел в клинику, и процедура вызова Лефевра повторилась. На этот раз он вышел ко мне без конверта. Я попытался вручить ему документы, а он в свою очередь попытался пожать мне руку, так что всем снова стало неловко. Лефевра это повеселило, я же от волнения слишком напрягся. Я просто не мог уйти от него без образца ДНК, проделав такую работу.
— Привет, — сказал я. — Вот документация. Все требования выполнены. Теперь мне необходимо получить образец ДНК и заполненный вопросник.
Лефевр снова рассмеялся и оглядел меня сверху вниз. Может, что-то не то с одеждой? Футболка на мне была та, что я ношу через день, согласно графику — мне ее подарили на день рождения в год окончания университета. Брюки — прочные, одинаково пригодные для прогулок и для лекций, для работы в лаборатории и для физических упражнений. На ногах — высококачественные кроссовки. Пожалуй, промашка вышла только с носками, выглядывающими из-под брюк: они оказались разного цвета. Но это часто бывает, когда одеваешься при слабом освещении.
Однако Саймона Лефевра, похоже, во мне смешило все.
— Чудесно, — сказал он.
Затем он повторил мои же слова, причем имитируя интонацию:
— Все требования выполнены.
А потом добавил, уже своим голосом:
— Передайте Чарли, что я обещаю все это прочитать.
Опять Чарли! Это уже походило на абсурд.
— ДНК, — с напором произнес я. — Мне необходим образец.
Лефевр захохотал так, словно я выдал шутку века. У него даже слезы побежали по щекам. Настоящие.
— Извините, давно так не смеялся.
Он вытащил бумажный носовой платок из коробки, что стояла на стойке администратора, обтер лицо, высморкался — и бросил использованный платок в мусорную корзину, удаляясь с моим предложением под мышкой.
Я подошел к корзине и достал оттуда скомканный платок.
Уже третий день подряд я сидел с газетой в читальне университетского клуба. Мне хотелось, чтобы мое появление здесь выглядело случайностью. С моего наблюдательного пункта отлично просматривалась очередь у прилавка столовой, где Рози иногда покупала ланч, хоть она и не была членом клуба. Эти сведения мне выдал Джин — впрочем, без энтузиазма:
