Пока Гриша доехал до концерна, поднялся в свою редакцию и потрепался в коридоре с коллегами, Рыбников, оказывается, успел принять посетительницу — молодую изящную женщину с печальными глазами. Она скромно сидела на краешке громадного кресла в кабинете Рыбникова, куда первый заместитель главного редактора и вызвал Шестова. Гриша невольно отметил баззащитность, какую-то настороженность посетительницы, хотя она пыталась держаться независимо и курила, по-мужски пряча сигарету в кулак.
— Ну-ка прочти. — Рыбников протянул Шестову несколько страничек распечатки. — Помнишь, мы только что говорили о бомбе?
Гриша не стал уточнять, что о бомбе говорил не он и не Рыбников, а шакал пера Панин. Первую страницу распечатки прочитал почти без интереса, потому что наукообразный нудный текст пестрел множеством цифр, отсылок и цитат. А потом… Закончив чтение, Гриша невольно облизнул пересохшие губы и внимательнее посмотрел на посетительницу, как раз зажигавшую от собственного окурка новую сигарету. Теперь Шестов заметил, что она мучительно борется с усталостью.
— Кофе принести? — дружелюбно спросил он.
— Спасибо, не надо. Меня уже угостили. Не поможет: я сутки дежурила и еще полдня — за рулем… Давайте лучше о статье.
— Ну давайте… Сначала вопрос, милая девушка: где же вы это все нарыли?
— Нарыла?
— Извините, — щелкнул пальцами Гриша. — Жаргон…
— Понимаю. Это не я нарыла. Другие. Меня просто попросили привезти.
— Госпожа Серганова скромничает, — вмешался Рыбников. — Она работает на АЭС и, судя по тому, что я успел услышать, разделяет мысли авторов статьи. Так что источник информации мне кажется надежным.
— Меня интересует не источник информации, — вздохнул Гриша, — а подтверждение всех обвинений, выдвинутых в статье против… сами понимаете кого. С этим ведомством, госпожа, можно собачиться лишь при хорошей обкладке железными документами.
— Пожалуйста, — протянула Серганова серую пластиковую папку. — Документы здесь. Вернее, копии. С грифами и печатями.
Гриша с Рыбниковым несколько минут листали содержимое серой папки.
— Сурово… — сказал Рыбников задумчиво. — Надо двигать к главному. Поедем, Шестов, вместе. Полагаю, вдвоем мы его убедим — статью надо давать.
— Неудобно, — сказал Гриша. — Я не имею отношения к отделу науки. Сомов меня потом злобно сожрет…
— Не бойся, — усмехнулся Рыбников. — Просто не хочу, Григорий Владимирович, чтобы о статье в редакции знал еще кто-то… Особенно Сомов. Так что набор, корректуру и вывод на дискету придется делать нам с тобой. Без лишних глаз.
— Я понимаю так, что вы статью берете? — спросила Серганова. — Можно это передать автору?
— Автору? — переспросил Рыбников. — Вы же говорили, что статья — плод коллективного труда! Да-с, госпожа Серганова, плохой из вас конспиратор. О статье… Вот мой номер, позвоните вечером. К тому времени определимся.
— Гора с плеч! — поднялась девушка. — Я боялась, что вы сразу откажете.
— Среди журналистов еще не перевелись мужчины! — сказал Рыбников и похлопал себя по выпирающему животу.
— Целую ручки… А Шемякину — привет!
Серганова уже в дверях обернулась, услышав последнюю фразу Рыбникова, и растерянно улыбнулась. Едва она вышла, первый заместитель главного потряс статьей и подмигнул Грише:
— Бомба, брат, бомба! Причем с начинкой, которую предлагал Паня: угроза обывателю на национальном уровне.
— А ты в эту угрозу веришь, Николай Павлович? — грустно спросил Шестов.
— Если честно, нет… Не верю. Сколько у нас там уже натикало на атомных часах? Вот, почти семь десятков лет. Это только эпохи мирного атома. Ну, Чернобыль, правда, случился, а потом Курск… И еще несколько крупных аварий во времена всеобщего затыкания ртов. А ведь ничего — живем! Я где-то читал… А может, от кого-то слышал, что если сейчас оживить человека, тихо-мирно умершего естественным путем в пятидесятых годах прошлого столетия, то он опять загнется в несколько дней — от лейкемии. Представляешь, как мы приспособились за полвека?
— Представляю, — сказал Гриша, вспоминая статью. — Мутируем, Николай Павлович… Может, скоро будем радиоизотопы жрать — вместо соли.
Ехать к главному редактору нужно было за город, на дачу в Поваровке, поэтому Рыбников вызвал разъездную машину с водителем. Первый заместитель главного снова достал из сейфа спрятанного было «макара». Гриша покосился на кобуру и вздохнул — он оружия не носил принципиально, считал пижонством. Если уж тебя решили пришить профессионалы — пистолет не поможет, потому что просто не успеешь им воспользоваться. А с непрофессионалами всегда можно договориться.
На Петроградском проспекте еще болтались транспаранты и лозунги в честь прибытия председателя Европарламента, но передвижные клумбы с фиалками и бессмертниками уже грузили в контейнеры ребята из зеленхоза. Вероятно, после попытки нападения на кортеж Мазовецкого служба гражданской безопасности, дорожники и ополченцы с повязками на рукавах усилили бдительность: с собаками, натасканными на поиск взрывчатки, они проверяли почти каждую машину. Редакционный «кадиллак», несмотря на фирменную наклейку и желтую полосу особой спешности на борту, останавливали несколько раз, заглядывали в пустой багажник, требовали у Рыбникова лицензию на пистолет, и он, грызя от нетерпения ногти, потом язвил:
— Замечательная отечественная традиция — запирать на три замка дом, который только что обчистили… Не надо было хлопать ушами — и СГБ, и УБТ!
— Кстати, Николай Павлович, что новенького в УБТ? — поинтересовался Гриша. — Ты дозвонился?
— Новенького… — Рыбников покосился на водителя, пожилого, молчаливого, похожего на вечно небритого робота Петровича, и подсел поближе к Шестову. — Новенького у них — три кило пластика в проходном дворе перед баррикадой. В одном мусорном баке нашли пластик, в другом — детонаторы. То ли до дела спрятали и не смогли воспользоваться, то ли уже после, когда убедились, что гостюшка наш не остановится. Зачем и кому нужно было покушение, пока не установлено. Идиоты! Идиоты и дилетанты… Разве ж так покушения делают!
— А как их делают, Николай Павлович? — простодушно спросил Гриша.
— Ну, во-первых, надо было снять квартиру с окнами на Тверскую, коли уж загорелось именно здесь кончать бедного старичка. Во-вторых, не следовало привлекать внимание к самой идее покушения — все эти каменюки разбрасывать, машины гонять. А уж потом…
— С каменюками, согласен, получилось слишком театрально, — сказал Гриша.
— Вот-вот! Идиоты… Они не подумали, что, узнав о баррикаде, служба безопасности могла повернуть кортеж на другую магистраль. И эти кретины сидели бы за своей баррикадой, со своей взрывчаткой до морковкиного заговенья, пока бы их не взяли теплыми. Что-то тут не так, Григорий… Вот я бы…
Тут Рыбников посмотрел на Шестова и буркнул:
— Замнем. Вернемся лучше к нашим атомным баранам. Давай подумаем, как будем шефа ломать. У тебя в Твери родственники есть?
— Вроде нет, — пожал плечами Гриша. — А зачем они мне в Твери?
— Ладно, нет родственников, пусть будет приятель. Хороший приятель, с которым ты сто лет дружишь. Предположим, сокурсник по университету. Он у тебя останавливается, когда в Москве бывает. Понял? Этот самый приятель рассказывает, что тверичи бегут из области. Из страха перед атомной станцией, разумеется. Кстати, девушка, которая статью привезла, тоже сообщила, что город Удомля, где стоит АЭС, а также прилегающие деревни пустеют с каждым днем. Значит, небольшой грех на душу возьмешь, Григорий, соврав про приятеля. Просто в этом случае мы додавим шефа фоном. Насчет девушки мы ему ничего не скажем, не надо ее подставлять.
— Откуда же тогда статья взялась, ребята? — удивился за главного редактора Гриша.
— Взялась… Я пришел к себе в кабинет, а она на столе — и статья, и документы.
— Слишком, много конспирации, — вздохнул Шестов.
— Совсем ничего не понимаешь? — бросил Рыбников. — Девушка, Серганова эта, работает на станции. Хорошая девушка, глазки умненькие… В случае чего ее ждут крупные неприятности. Ядерщики — одна из немногих контор в стране, которые еще не расстались с дурацкой сверхбдительностью и совсекретностью. Почему нас до сих пор и не пускают особенно в мировое сообщество… За нарушение режима секретности дерут уши, будь здоров!
— Да! — вспомнил Шестов. — В «Кис-кис» ты намекнул, что собираешься дать мне деликатное задание. Кого будем убирать?
— Засохни с юмором, — погрозил пальцем Рыбников. — Не то я тебя уберу — прямо сейчас. А задание такое: надо основательно поковыряться в прошлом этого… юрисконсульта из министерства информации.
— Иван Пилютович, — вспомнил Гриша. — А ты уверен, что дадут такую возможность — поковыряться?
