Энергично закивала. Чего уж тут непонятного? Теперь мне точно конец. Шпион из меня дерьмовый, — не раз убеждалась, — и грек быстренько это дело прикроет. Скорее всего, меня убьют. А что же еще?
К тому моменту, когда Кавьяр обнаружит в своем доме „шестерку“, и информация попадет в руки вот этого бандита с ястребиным лицом, от меня и мокрого места не останется. Но ведь самой же интересно, что скрывает Клио.
Мужик внезапно прищурился, и лицо его стало хитрым.
— Хочешь узнать, что такое „Черный крест“? — ехидный голос резанул по ушам.
Я вдруг поняла, чего добивается „ястреб“. Явно намеревается напугать меня темными секретами грека, думая, что я разочаруюсь в „любимом“ и предам его. Вот только кое в чем бандит ошибся. Нужно было для начала узнать, кто я, а потом уже просить меня о помощи. Я и без них пытаюсь спастись от Кавьяра.
— Может, разочарую тебя, — вздохнул мужик и нарочито небрежно добавил: — Летти Тейлор.
Черт! Черт! Черт вас всех подери! Значит, дело гораздо серьезнее, чем я полагала. Он меня знает, соответственно, намеренно затащил в этот вонючий подвал, чтобы заслать в логово Кавьяра „своего агента“.
— Мой хозяин очень хочет перенять бизнес твоего хозяина. Но для этого ему необходима информация, которую предоставишь ты. Уяснила?
— Не боишься, что я, вернувшись, просто расскажу Кавьяру обо всем, и на этом твоя история закончится? — спросила осторожно, понимая, что сильно себя подставляю.
Ведь стоит „ястребу“ вдруг передумать, и меня в порошок сотрут.
— Вообще-то, я в курсе, как твой господин наказывает тебя, Летти, за плохое поведение. Вот уж не думаю, что ты мечтаешь о нем днем и ночью, — усмехнулся мужик.
Хм. Значит, есть у него свой человек в особняке Клио. Любопытно.
— Что ж, — кивнул бандит, видимо, все поняв по моему лицу. — Так-то лучше. Мое дело малое: рассказать о „Черном кресте“, отвезти обратно в город и ждать новостей…
В город? А мы где?
— Эта организация, которая имеет огромную власть, я бы сказал — во всем мире, но есть страны, которым, мягко говоря, насрать на представителей „Креста“. Таких государств мало, но они держатся и по-прежнему не сдают позиций. Одна из этих стран-бунтарей Россия. Ты наверняка слышала, что русские девушки очень высоко ценятся у покупателей „живого товара“. Как бы там ни было, правительство неплохо справляется с проблемой работорговли. Однако есть одно огромное „но“. Женщины сами, невзирая на предупреждения, толпами несутся на отдых в потенциально опасные места. „Черный крест“ не упускает своих возможностей и пополняет ряды секс-рабынь с завидной регулярностью…
— Так это просто организация? Что в ней такого страшного?
— Оттуда не выбраться… По крайней мере, нужно многое отдать, чтобы вытащить человека из „Креста“. Там правят балом не простые смертные, а самые серьезные, богатейшие люди, — „ястреб“ даже вспотел, рассказывая мне об этой загадочной организации. Как будто до смерти испугался, опасаясь стать одним из заложников „Черного креста“. — Мало тех, кто вернулся к своим родным… Короче, это тебе не страшилка на ночь, а пища для размышления. Твой Кавьяр…
— Он не мой…
— …вытворяет жуткие вещи с бабами, попавшими в его лапы. И самое паршивое, что он один из „крестовых“. Это мы так называем… Добудь информацию. Мой хозяин ждет. Не тяни с этим, пока Кавьяр не усугубил ситуацию.
Моя голова раскалывалась надвое от количества новостей. Что ж там такое творится в этом „Черном кресте“? Чем грек занимается? И кто в этой истории прав, а кто виноват? Вдруг Кавьяр, напротив, пытается им воздух перекрыть, и поэтому они взъелись? Что-то я ни черта не понимаю. Да и не хочу, если честно. Соваться в разборки влиятельных людей ну вообще мне не уперлось.
— Давай, ты меня освободишь, — предложила я решительно. — И отвезешь домой… Эээ… В особняк…
Твою мать, домой? Зашибись, дожилась.
— Хм. А всего-то пару недель прошло. Уже привыкла, — скривился бандит, отстегивая наручники. — Проваливай. Мои напарники тебя отвезут.
Пошла к двери быстрее, чем следовало, поэтому начала спотыкаться — ноги-то затекли.
— Летти, — окликнул мужик. — Имей в виду, если через неделю от тебя не услышу ни звука, мы увидимся вновь. Только настроение мое будет уже очень-очень плохим.
— Мне что, записку прислать? — съязвила я. — Или по проводам…
— Вариант с запиской вполне подойдет, — полное отсутствие юмора. — Оставишь ее у ворот. Там растет розовый куст, вот под ним и спрячь послание.
Похоже, реально весь мир сошел с ума. Игры на выживание с цепями и письмами. Полная задница.
— Пожалуй, я бы лучше осталась здесь, — пробормотала себе под нос и вышла, — чем встретилась с разъяренным Кавьяром.
А место, в котором меня держали, в самом деле, оказалось за городом. Сплошная пустошь. Далеко же меня занесло. Весь обратный путь я мечтала, о том, что вот-вот на машину нападут бандиты, убьют этих двоих головорезов с одинаковыми прическами и квадратными рожами и увезут меня в Чикаго.
А потом мою многострадальную персону покажут по телевизору, и я буду плакать, рассказывая, как ужасен Клио Кавьяр.
Черт подери, никогда не смогла бы сделать ничего подобного. Просто ненавижу публичность и жалость. Не потому, что считаю себя не такой, как все, а, напротив, я — серая масса, которая не нуждается в сострадании. В мире есть люди более несчастные, чем мне подобные. Как раз им не помешал бы кусочек гуманности. Вот только на словах мы все такие справедливые и понимающие, а как коснется помочь кому, нас уже словно ветром сдуло.
Бесит. Не показная сострадательность и не напускная жалость, а трусость бесит. Неужто нельзя просто не чесать языками, просто заткнуться и не делать вид, что нам не все равно. Все равно ведь. Наплевать на чужое горе — „у нас своих проблем по горло“. Конечно, вот тогда не стоит лезть к другим в душу. Пусть себе останутся в одиночестве и без поддержки, зато лгать в лицо никто не будет и притворяться не придется, что ты крайне
благодарен за фальшивую помощь.
Пока меня несло по просторам моего ошалевшего мозга, машина затормозила у той самой мечети, что располагалась рядом с особняком.
— Проваливай, — бросил через плечо один из „близнецов“ (болезнь какая-то, давать прозвища!), и мне пришлось выпрыгнуть из автомобиля.
Бандиты умчались прочь, а я поплелась к воротам особняка, чувствуя себя собачкой, вернувшейся домой. Только в отличие от благодарного животного, радости я не испытывала и хвостиком не виляла. Наоборот, хотелось открыть калитку ударом ноги.
Но не получилось, потому что стоило мне только приблизиться, как щелкнул замок, и кто-то сильный и злой втащил меня во двор.
Ну, конечно, камера видеонаблюдения, как я могла забыть? Глупой такой была, когда тот побег совершала. Не догадалась даже, что весь день за мной следили. Теперь-то я все понимала.
— Ну что, малышка, нам предстоит долгий разговор, — прошипел Кавьяр, прижимая меня спиной к воротам. — Очень интересно послушать твою версию.
Действительно, а какая моя версия? Вот же „ястреб“ долбаный! Хотя бы придумал чего путного. Опять самой расхлебывай.
— Могу точно сказать, — пропищала я, втягивая голову в плечи, — Ясмина не убивала. Он сам…
— Сам себе глотку перерезал? Оригинально, Летти. В дом, живо!
Сорвалась с места так стремительно, что грохнулась и растянулась на газончике.
— Бля, сучка мелкая, — раздалось над головой.
Неожиданно от Кавьяра. Ни разу при мне не матерился.
— Не намного младше тебя… — я думала, нет, просто уверена была, что Клио не расслышал.
Как бы не так.
— Восемь лет разницы, — рявкнул грек и, поставив меня на ноги, подтолкнул в спину. — Всего восемь гребаных лет, а ты ведешь себя, словно малолетка тупая…
— Клио, послушай… — осеклась под взглядом Кавьяра. — Господин, мне можно хотя бы оправдаться? Я ведь не по клубам шлялась.
Что же сказать? Необходимо правду смешать с ложью. Так лучше всего, иначе не поверит.
— Говори, — смиловался грек.
— Меня похитили трое мужиков… Не знаю, чего хотели. Сказали тебе привет передать. И…
Вздохнула, сделала вид, что ничего не поняла.
— Предупредили насчет „Черного креста“. И все.
Затаила дыхание, наблюдая за побелевшей физиономией Кавьяра. Он стал тих и мрачен, что пугало гораздо больше открытого гнева. Подумал немного и посмотрел на меня. Прямо в глаза, в самую душу.
— Ты их знаешь? — спросил Клио вкрадчиво.
Ох, заподозрил меня, наверняка заподозрил!
— Н-нет… Что ты… Вы… Господин… Впервые видела.
Предательский голос подвел как раз тогда, когда нельзя было. Не выдержать мне такого рентгена. Моргнула, чуть ли не заплакав от нервного напряжения.
