– Угу.
– А что тут думать? Похожи они здорово, Алексей и Андрей, ты сам видел. Как две капли воды. Вот только у Лешки с Олегом Алек-сеевичем
– ничего общего, так и Андрей мало на своего отца похож.
– Это так. Андрей на мать свою похож.
– Ты ее видел?
Михаил Иванович кивнул.
– Однажды. Очень красивая женщина. Во всяком случае, – Миха-ил
Иванович прикрыл глаза и пошевелил губами, что-то подсчитывая в уме,
– во всяком случае, четырнадцать лет назад она была красави-цей.
Сейчас вспоминаю…
Договорить Михаилу Ивановичу не дали псы, учуявшие чужого и разразившиеся громким злобным лаем.
– Ого! Начинается, что ли?
Кто-то подходил к дому.
– Эй, хозяева! – раздался окрик от калитки, почти потонувший в усилившемся лае. – Угомоните своих собак. Поговорить надо.
Михаил Иванович кивнул сыну и тихо сказал:
– Сходи, поговори, узнай что к чему. Я тебя отсюда подстрахую.
Если там Рогулис, не хочу, чтобы он меня узнал.
– Автомат возьми, – посоветовал Игорь.
– Возьму, отца учить будешь!
Игорь, подсвечивая себе дорогу фонарем 'летучая мышь', по-шел к воротам, успокоил 'ребяток', сказал им строго:
– Тихо! Не орать! Дайте поговорить спокойно.
Псы прекратили лаять, но стояли рядом с хозяином и зловеще рычали на непрошенных гостей.
– Егерь западного кордона Сидоров Игорь Михайлович, – пред-ставился Игорь. – А вы кто такие будете? Что в такую темень в тайге делаете?
У ворот стояли двое, одетых в полевую форму десантников, воо-руженных АКМСами. В отдалении толкалось еще человек десять.
Курили, в темноте вспыхивали огоньки сигарет. Стоявшие у ворот представились по очереди:
– Капитан Егоров.
– Старший лейтенант Головнин.
Игорь поднял фонарь повыше, чтобы разглядеть гостей.
– Заплутали малость, – сказал Егоров, прикрыв глаза рукой от тусклого света, который в ночной тьме казался неожиданно ярким. -
Шли в указанном направлении, а как стемнело, с пути сбились.
– Брехня, господа военные, – опроверг их версию Игорь и при-строил фонарь на балку ворот. – Чтобы офицеры-десантники сбились в тайге с пути? Никогда не поверю! Сам в прошлом военный.
– В десанте служили? – поинтересовался Головнин.
– Танкистом. Но меня тоже выживаемости учили. А уж вас то!
– Вы правы, Игорь Михайлович, нас много чему учили… Мест-ность незнакомая, – Егоров все же пытался выкручиваться. – Направ-ление нам, конечно, известно. Но не хочется по лесу блукать. Думали, вы нам дорогу укажите. По дороге, оно легче, чем по буеракам.
– А что не указать? Укажу. – Игорь ткнул пальцем под ноги де-сантникам. – Вот она дорога. Под вашими ногами. Сейчас разверне-тесь на сто восемьдесят градусов – и вперед.
Двадцатикилометровый марш-бросок и вы на большак Манжурский выйдете.
– Спасибо, – поблагодарил Егоров, но разворачиваться на сто во-семьдесят не торопился. Игорь не стал ждать, когда он созреет для следующего вопроса, спросил сам:
– А в тайгу вас какой лишак понес? Учения что ль какие?
– Преступников ловим.
– О! Зэки, что ли опять сбежали?
– Остатки бандитской группировки. Недобитки, одним словом. Не видели, Игорь Михайлович, кого-нибудь постороннего в своих владе-ниях?
– Здесь не то, что посторонние, здесь и сторонние-то редко по-являются. Потусторонние, те иногда прилетают, – решил пошутить
Игорь.
– На чем? – изумленно произнес старший лейтенант Головнин.
– Известно на чем. На тарелках летающих.
– Вы инопланетян имеете в виду? – спросил старлей.
– А то кого ж?
– Серега, ты, что не понимаешь? Игорь Михайлович шутит, – объ-яснил товарищу капитан Егоров.
– Шучу, – подтвердил Игорь. – А если без шуток, то нет, никого здесь поблизости не было. Я весь день сегодня в лесу провел, никого не встретил. А следопыт я неплохой, научился следы различать, пока егерем служу. Да и по поведению птиц и зверей понятно, никто здесь не проходил сегодня. И вечером, когда я из тайги вернулся, вряд ли кто-то близ кордона терся. Собачки мои такой бы лай подняли, сразу стало бы ясно – рядом чужой.
Отреагировав на слово 'чужой', 'ребятки' злобно залаяли на ночных гостей и стали бросаться на ворота. Десантники отпрянули. Егоров повернулся к старлею Сереге Головнину, и Игорь разобрал за лаем:
– Наверное, они севернее прошли. Говорил я Японцу – не в том направлении идем, на север идти надо было. Там глушь несусветная, туда они и направятся.
– А что ты хочешь с Японца? Он же в голову раненный! – сдав-ленно хохотнул Головнин.
– Подумаешь, раненный. Царапина. – Егоров повернулся к Иго-рю, который уже утихомирил своих верных стражей: – Спасибо, Игорь
Михайлович… Псы у вас хорошие, исправно службу несут… А вы на кордоне один живете?
– Почему один? С батей. С отцом, стало быть.
– Не страшно? Вдвоем в такой глухомани?
– Да какая же это глухомань? Здесь, считай, степь. Город рядом,
Манжурск, деревень, сел вокруг полно. Вот в северной стороне – там, действительно, места глухие. Если кому схорониться надо – лучше места не найти. – Говоря это, Игорь подумал, не переборщил ли он?
– Да? Ну, ладно, пойдем, пожалуй, – сказал Егоров. -
Только…э-э-э…водички попить не дадите на дорожку?
– А вдоль дорожки этой ручей бежит, в речку впадает. Водичка там – просто мед. У меня она утрешняя, уже отстоялась, потеплела – такого удовольствия, как из ручья не получите.
– Ну, тогда, спокойной ночи, Игорь Михайлович, – офицеры де-сантники козырнули Игорю, и пошли к ожидающим их бойцам.
Игорь постоял еще немного, напрягая слух, попытался услы-шать, о чем они будут говорить, но десантники говорили тихо, не ра-зобрать, и вскоре ушли. Он еще постоял какое-то время, наблюдая за поведением
'ребяток'. Сука Багира улеглась у его ног и принялась вылизывать заднюю лапу и что-то выкусывать на ней. Басмач, Туман и Джигит тоже вели себя вполне адекватно – видать десантники ушли совсем, засаду оставлять не стали. Отцепив фонарь, Игорь вернулся к отцу, который ожидал его на крыльце.
– Я все слышал, – сказал ему Михаил Иванович. – Вот только ко-гда псы гавкали, не разобрал, о чем они…
– О том, что на север идти надо было. А в эту сторону их какой-то
Японец направил, наверное, тот, о котором мужики рассказывали. Вроде бы ранен этот Японец. В голову. С ними он был или не было его, не знаю – к воротам только эти двое подошли. Остальные там, у поворота дороги стояли.
На крыльцо вышел Слава Нестеров. В свете фонаря улыбка-гримаса на его лице была еще заметней. Закурил, сказал с сожалени-ем:
– Значит, жив Японец. Промахнулись мы с Рэбэ.
– Чего не спишь, Гуинплен? – спросил Михаил Иванович. – Ка-жется, так тебя твои товарищи называют?
Слава кивнул:
– Я и сам так себя называю. Привык… Что не сплю? Да вроде выспался. А, кстати, все уже не спят, – сообщил он. – Как собачек ва-ших услышали, сразу проснулись. Только Андрей Инзарин дрыхнет.
– Это понятно, – сказал Михаил Иванович. – Андрюха – человек гражданский. У него во сне чуткости нет. Иди к своим, скажи, что все в порядке. Нас проверили, теперь, скорей всего, на север двинутся.
Иди, ложись.
– Нет, не хочу спать, – решительно сказал Слава, предложил: -
Давайте я лучше подежурю. А вы поспите.
– У нас дежурных – четыре штуки, – сказал Игорь. – Вон там, в вольере спят. Спать-то спят, но службу и во сне несут. Багира… Ко мне…
Игорь произнес слова команды очень тихо, но чепрачная сука возникла перед крыльцом практически моментально, словно сидела совсем рядом, на границе темноты и света, сидела и ждала, когда ее позовут.
– Ну, ладно, – сказал Сидоров старший, кряхтя, поднялся со сту-пеней крыльца. – Подежурьте с собаками вместе, если хотите. А я пойду, народ успокою, да и прилягу, посплю чуток.
– Иди, батя, – сказал Игорь отцу. – Я покурю еще, да в сенях лягу.
– Кивком пожелал ему спокойной ночи и повернулся к Славе: – Багира у нас самая чуткая. – Игорь пошарил у себя в нагрудном кармане и вытащив из него маленький сухарик, отдал Багире, потрепав ее по за-гривку. – Она пришлого человека за полверсты чует.
– Это что же? За километр? – не поверил Слава.
– Ага.
– И как реагирует?
– Неспокойной становится. Бродит вдоль забора, ворчит. А как тот ближе подойдет, сообщит своим пацанам, те и рады стараться, хлеб свой насущный отрабатывать. Нет, они и сами чужих чуют, но не так далеко.
При слове 'чужих', Багира вытянула шею, навострила уши и по-вернула голову в сторону ворот. Потом посмотрела на Игоря недо-уменно, словно хотела сказать ему: 'ты, что, хозяин, нет ведь нико-го!'. Игорь обнял ее за шею, погладил по спине, по бокам похлопал. Нежно.
– У собак полно достоинств, – сказал он, закуривая и откидываясь на брус навеса. – А главное достоинство, знаешь, какое?
– Чутье? – предположил Слава.
– Нет. Преданность. Преданность и самоотверженность. Они и на медведя и на тигра бросятся, не испугаются. Да что там зверь, они и на танк бросятся, если он на меня надвигаться будет.
