Я рассказал Рози лишь часть правды. Обычно я не праздную свои дни рождения, но в тот год мои родители настояли на семейном торжестве и пригласили многочисленных родственников и друзей семьи, пытаясь восполнить отсутствие друзей у меня.
Мой дядя произнес речь. Я понимал, что это дань традиции — высмеивать виновника торжества, но дядя так вдохновился своей способностью смешить, что не мог остановиться и рассказывал истории, одну за другой. Я с ужасом обнаружил, что ему известны некоторые очень личные подробности моей жизни, и догадался, что информацией с ним поделилась мать. Она тянула его за рукав, призывая замолкнуть, но он не обращал на нее никакого внимания, пока не заметил, что она плачет. Правда, к тому времени он уже разболтал как обо всех моих ошибках и ляпах, так и об их позорных последствиях. По его рассказам выходило, что я типичный компьютерный гик. Поэтому я решил измениться.
— И стать гиком в области генетики, — сказала Рози.
— Цель на самом деле была иная, — возразил я.
Чего нельзя сказать о результате. Я выбрался из одной ямы и угодил в другую. Где же этот стюард с едой?
— Расскажи мне еще что-нибудь о своем отце.
— Зачем тебе это?
Не сказать, что меня очень интересовало зачем. Мой вопрос был скорее вежливым эквивалентом «хватит об этом». Трюк подсказала мне Клодия, когда учила меня отвечать на трудные вопросы личного характера. Я помнил ее совет не злоупотреблять им. Но сейчас был как раз подходящий случай, к тому же первый в моей жизни.
— Просто хотела посмотреть, не отец ли виноват в том, что ты такой вот… куку.
— Я не куку.
— Хорошо, не куку. Извини, я не хотела тебя обидеть. Но, согласись, ты ведь не такой, как все, — сказала Рози, аспирантка факультета психологии.
— Согласен. «Куку» означает «не как все»?
— Да нет, это означает, что я неудачно выразилась. Давай по новой, ладно? Я спросила, потому что мой отец виноват в том, что я вот — куку.
Неожиданное заявление. Если не считать беспечного отношения к своему здоровью, Рози никогда не демонстрировала признаков умственной недостаточности.
— И в чем выражается твое куку?
— В моей жизни полно всякого дерьма. И я не так чтобы очень с ним справляюсь. Понятно излагаю?
— Конечно, — сказал я. — Происходят нежелательные события, и тебе не хватает определенных навыков минимизации их воздействия. Когда ты назвала себя «куку», я решил, что есть некоторые проблемы в твоей личности, которые ты хочешь устранить.
— Нет, мне вполне комфортно в собственной шкуре.
— Так в чем же тогда проявляется разрушительное влияние Фила?
У Рози не было готового ответа на этот архиважный вопрос. Возможно, это был один из симптомов ее куку.
— Блин, ну где же еда? — наконец заговорила она.
Рози отлучилась в туалетную комнату, и я воспользовался возможностью распаковать подарки Джина и Клодии. Они подвезли меня в аэропорт, так что отказаться от подарков было невозможно. Мне повезло, что Рози отошла, когда я развернул упаковку. Подарок Джина являл собой новую книгу сексуальных поз — с надписью «На случай, если у тебя иссякнут идеи». Ниже Джин нарисовал символ гена, который обычно заменяет ему подпись.[28] Подарок Клодии — куда приличнее, но совершенно не относился к цели поездки: джинсы и рубашка. Одежда, конечно, всегда пригодится, но я уже упаковал запасную рубашку, а необходимости в лишней паре джинсов на восемь дней поездки попросту не видел.
Джин снова не угадал текущее состояние моих отношений с Рози, что неудивительно. Я и сам не мог объяснить, зачем пригласил Рози в Нью-Йорк, а Джин смоделировал ситуацию исходя из своих представлений о мире. По дороге в аэропорт я попросил у Клодии совета, как мне вести себя, учитывая, что придется проводить столько времени в компании чужого человека.
— Не забывай слушать, — сказала Клодия. — Если Рози задаст неудобный вопрос, спроси, почему ее это интересует. Поверни разговор в ее сторону. Если она психолог, то наверняка любит поговорить о себе. Следи за своими эмоциями и за логикой. Помни, что эмоции подчиняются собственной логике. В общем, живи как живется.
Фактически Рози до самого Лос-Анджелеса либо спала, либо смотрела видеофильмы, но подтвердила — дважды, — что я не обидел ее. Просто ей хотелось побыть наедине со своими мыслями.
Я не возражал.
Мы преодолели иммиграционный контроль. Опыт предыдущих поездок в Штаты научил меня помалкивать и не волновать пограничников своими наблюдениями или предложениями. На этот раз мне даже не пришлось предъявлять рекомендательное письмо от Дэвида Боренштейна из Колумбийского университета, характеризующее меня как человека психически здорового и дееспособного. Рози излишне нервничала, и это было заметно даже неспециалисту по оценке эмоциональных состояний — так что я опасался, как бы она не вызвала подозрений и не получила отказа во въезде без объяснения причин, как это однажды произошло со мной.
Офицер спросил: «Род ваших занятий?» — и я ответил: «Ученый-генетик». Он уточнил: «Лучший в мире?» — и я подтвердил. Нас пропустили. Рози чуть ли не бегом рванула к таможне, а оттуда к выходу. Я шел сзади с сумками наперевес. Что-то явно было не так.
Я нагнал ее уже на выходе из автоматических дверей и всучил ей ручную кладь.
— Сигарету, — сказала она. И глубоко затянулась. — Только ничего не говори, ага? Считай, что я попыталась бросить. Восемнадцать с половиной часов. Блин.
Хорошо, что Рози попросила меня ничего не говорить. Я послушно промолчал — окаменев от того, насколько сильна у нее никотиновая зависимость.
— Что там за история с «лучшим генетиком планеты»?
Я объяснил, что у меня специальная виза 0–1 для чужестранцев с необычными способностями. Мне понадобилась виза после отказа во въезде, и этот вариант казался самым безопасным выбором. Визы 0–1 были большой редкостью, и ответ «да» на вопрос об этих способностях считался единственно правильным. Рози позабавило слово «чужестранец». Поправка: рассмешило.
Она докурила, и мы направились к бару. В Лос-Анджелесе было всего семь часов сорок восемь минут, но до приезда в Нью-Йорк мы вполне могли жить по мельбурнскому времени.
Наш багаж не досматривали, и на границе проблем не возникло. Поэтому мы воспользовались наилучшим из запланированных мною вариантов и вылетели в Нью-Йорк самым ранним рейсом. На время, высвободившееся в результате этого удачного маневра, у меня тоже были виды.
В аэропорту Кеннеди я повел Рози к аэроэкспрессу:
— Есть два маршрута…
— Я так полагаю, ты выучил расписание наизусть? — спросила Рози.
— В этом нет никакой необходимости. Я хорошо знаю подземку и названия линий и станций, которые нам понадобятся.
Я люблю Нью-Йорк. Его планировка представляется мне разумной и логичной — по крайней мере, в жилых кварталах начиная с 14-й улицы.
Рози позвонила жене Исаака Эслера. Та очень обрадовалась возможности повидаться с соотечественниками и узнать новости со встречи выпускников. В метро Рози предложила:
— Тебе нужно придумать псевдоним. На случай, если Эслер вспомнит твое имя из «проекта по Аспергеру».
Я это предвидел.
— Остин, — сказал я. — Как Остин Пауэрс. Человек-загадка международного масштаба.
Рози пришла в восторг. Похоже, моя шутка оказалась удачной. Запомним этот момент.
— А профессия?
— Владелец скобяной лавки.
Эта идея родилась спонтанно.
— Ы-ы-ы-ы-ы, — протянула Рози. — Да, то, что надо.
Мы доехали до станции «Лексингтон-авеню», вышли на 53-й улице и двинулись в город.
— Где наш отель? — спросила Рози, когда я увлек ее в сторону Мэдисон-авеню.
— В Нижнем Ист-Сайде. Но сначала мы должны кое-что купить.
— Дон, блин, уже полшестого. В полвосьмого мы должны быть у Эслеров, какой тут шопинг? Мне еще надо переодеться.
Я посмотрел на Рози. Джинсы, рубашка — все вполне прилично, никакого беспорядка. К тому же время позволяло зайти в магазин.
— Я не планировал появляться в отеле до ужина. Но, поскольку мы так рано приехали…
— Дон, я провела в полете двадцать четыре часа. Мы и шагу не сделаем по твоему расписанию, пока из него не исчезнут признаки психопатии.
— Я выделил ровно четыре минуты на совершение покупки, — сказал я. Мы уже подошли к магазину «Эрмес», по результатам моих исследований — лучшему в мире магазину шарфов. Я зашел, Рози последовала за мной.
В магазине мы оказались единственными покупателями. Идеально.
— Дон, ты не слишком подходяще одет.
Подумать только: не одет для шопинга! Да, я оделся так, чтобы было удобно путешествовать, есть, общаться, ходить по музеям — и по магазинам. На мне — кроссовки, брюки карго, футболка и джемпер, связанный моей матерью. Но здесь же не ресторан «Гаврош». Маловероятно, что продавцы откажутся принять участие в коммерческой сделке из-за отсутствия на мне костюма. И я оказался прав.
