Ехать надо сегодня. Вчера вечером, когда мы обсуждали с Ми-хой план спасения и пришли к заключению, что нам с ним нужно сроч-но ехать во Владивосток, оставив парней на попечение Игоря, сры-ваться и гнать через тайгу на ночь глядя, было глупо. Андрей выразил желание остаться.
'Останусь с братом', – сказал он мне.
'Опасно', – пытался я его урезонить.
'Останусь'.
'Не забывай, у тебя семья. Сын'.
'А здесь брат'.
'Может быть, все-таки…'.
'А ты бы как поступил на моем месте?'.
Больше я не стал его убеждать. Наверное, Андрюха поступает правильно. Да что там – наверное? Андрюха прав на все сто процен-тов, я поступил бы так же. А он ведь мой сын. Почему же я жду, что он поступит как-то иначе? Ведь не считаю же я Андрея трусом!
Наскоро позавтракав, мы с Мишкой уехали с кордона. До Ман-журска добрались без задержек. Уже на подъезде к городу у меня со-зрело решение – домой заезжать не будем, еще не дай бог Валентина о чем-то догадается, она неприятности, как сидоровская Багира, за версту чует, разработала, понимаешь, в себе чутье за тридцать два года совместной жизни. Ничего от нее не скроешь. Позвоню ей из Манжурска, попрошу продиктовать номер телефона Гараняна. Вряд ли по телефону она что-то заподозрит – глаз то моих не видно! Да и правильней это будет в плане того, что – а вдруг Гараняна во Влади-востоке не окажется? Вдруг, он снова в командировку длительную от-был? Что тогда время понапрасну терять, надо что-то другое приду-мывать.
Дверь в полуподвал, где располагалось Общество рыболовов и охотников, была, естественно, открыта. Матвеича мы нашли в том са-мом кабинете, где он был, когда мы с Андреем впервые его увидели.
Он спал на полосатом матрасе, положив под голову чучело росомахи, взятое из соседней комнаты. Матвеич был в шерстяных носках, ва-ленки ровно и аккуратно стояли справа от двери. На столе стояли две пустые чекушки, открытая банка консервов и стеклянная полулитровая банка с серыми комочками на дне, воздух в кабинете был плотным и вонючим, как в плохой пивнушке.
– Т-с-с, – сказал Сидоров и тихо прошел мимо спящего Матвеича к окну, открыл форточку и так же тихо вышел, подтолкнув меня впе-ред.
– Из приемной позвоним, – сказал Миха, прикрывая дверь. – Пусть спит. Умаялся старик. В его возрасте сторожить не легко – здо-ровье не то.
Мы прошли в приемную, я позвонил домой.
– Деда! – заорал Алешка, услышав мой голос. – Много рыб пой-мал? А как там папа? Кто из вас больше рыб поймал, ты или он?
– Поровну поймали, – ответил я. – По десять штук.
– Молодцы, мужики, – похвалил нас Алешка. – Когда вернетесь?
– Скоро. Бабушку позови.
Валентина видимо стояла рядом. Едва Алешка передал ей труб-ку, настороженно спросила:
– Алик? Что случилось?
– Да ничего не случилось, – как можно убедительней ответил я. -
Что с нами может случиться? Вот звоню, чтобы сообщить – с нами все в порядке. Доехали отлично, устроились – лучше некуда, как в при-личном пансионате. Рядом заимка. На заимке все, что пожелаешь – магазины, аптека. Даже опорный пункт милиции имеется.
– Сердце как?
– Как пламенный мотор. Знаешь, родная, встречи со старыми друзьями
– самая лучшая терапия.
– Надеюсь, ты держишь данное мне слово? Я имею в виду алко-голь.
– Обижаешь. Я – генерал, а не какой-нибудь там штатский. Слово свое держу всегда.
– Как там наш Андрюшенька?
– Тьфу, ты, – рассердился я и передразнил жену: – Андрюшенька!
Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называла его так, хотя бы при мне. Какой он Андрюшенька? Взрослый мужик, тридцать лет…
Нор-мально Андрей. Что с ним случиться может? Отдыхает, рыбу ловит,
С Игорем Сидоровым подружился. Приедет, расскажет. Ты это…Валюша, возьми мою визитницу в кабинете, в верхнем ящике стола лежит, глянь телефон Гараняна. Мне ему позвонить нужно.
– Зачем? Я чувствую, что что-то случилось. Иначе, зачем тебе его телефон понадобился…?
– Да ничего не случилось, я тебе повторяю. Мне с ним просто проконсультироваться надо по одному вопросу.
– У вас, правда, все в порядке? Ты носки шерстяные в сапоги одеваешь? А Андрей? Тебе-то я положила, а вот ему его любимая по-ложила ли шерстяные носки, как я ей говорила?
– Положила, положила, – отмахнулся я, хотя понятия не имел – есть ли у Андрюхи шерстяные носки. – Сходи, визитницу принеси.
Пока Валентина ходила за визитницей, трубку схватил Алешка:
– Деда! Там где вы с папой, там тигры есть?
– Тигры в зоопарке есть. Приедем, сходишь в зоопарк с папой и с мамой. Хочешь, со мной и с бабушкой можешь сходить.
– Да видел я их в зоопарке. Я так…, думал, вы тигренка домой привезете. Рядом с ребенком должно быть какое-то животное…
– Алик! Записывай. – Валя взяла трубку.
Я запоздало стал шарить на столе. Сидоров понял в чем дело, достал из ящика секретарского стола лист бумаги, там же нашел карандаш.
Положил бумагу и карандаш передо мной. Я кивнул головой.
– Диктуй. Пишу. – Когда записывал номер, за мгновение до того, как
Валентина называла очередную цифру, вспоминал ее сам. Навер-ное, тут разгон нужен. – Спасибо… Тебе от Сидорова большой при-вет, – добавил я, увидев Михины немые жесты.
– И ему передавай. Скажи, что я его помню. И извинись, что не дала вам пообщаться тогда…в девяносто втором…
– В девяносто первом, – поправил я Валентину. – Ну, все, целую.
Я положил трубку и сразу стал набирать номер Гараняна. Вось-мерка долго не срабатывала, межгород был занят. Наконец меня свя-зали и я услышал голос Гараняна.
– Да?
– Здравствуй Армен. Это Инзарин.
– Здравствуй Олег. Что-то случилось?
– Ты оказался провидцем. Не думал, не гадал, что у меня могут возникнуть проблемы, а вот…возникли. Встретиться нужно. Срочно.
– Разговор не телефонный, как я понимаю?
– Правильно понимаешь.
– Подожди минуту…, – Армен замолчал. По-видимому, он раз-мышлял, планируя свое время, чтобы выкроить окно для встречи. – Ты где?
– В Манжурске.
– В Манжурске…, – задумчиво повторил за мной Гаранян. – В два часа дня, тебя устроит? Успеешь до Владика добраться?
– Успею.
– Адрес записывай.
Я снова стал писать на листке бумаги.
Когда мы с Михой уходили сторож продолжал сладко спать, ох-раняя никому не нужный архив общества охотников и рыболовов. Кроме архива здесь брать было нечего.
Доехали до Владивостока без приключений. Времени в запасе оставалось больше часа, и мы с Мишкой пообедали в ресторане 'Золотой якорь'. Вообще-то в ресторанах я обедать не люблю – дорого и не так вкусно, как дома. Но не домой же, в конце концов, ехать, лишний раз
Валентину пугать! Мишка предлагал перекусить в Макдоналдсе, быстрее и дешевле, но я его фастфудовские настроения пресек на корню – не хрен желудки портить заморскими булками с кетчупом. А жареная картошка ихняя, так вообще отрава. Кроме того, дом, где Гаранян назначил встречу, был недалеко от 'Золотого якоря', пешочком – минут семь.
Днем в ресторанах тишина и безлюдье, так что, обслужили нас быстро. Мы даже успели по чашечке кофе испить, а Мишка еще и си-гарету выкурил. Сытые и довольные, пошли на встречу.
Гаранян открыл нам дверь, и мы оказались в огромной квадрат-ной прихожей, похожей на театральное фойе. Неужели это его квар-тира?
Богато живут сотрудники спецслужб – зеркала, дубовая мебель, паркет настоящий, люстра под потолком сверкает хрусталем. У Мишки на лице было такое изумление, будто он всю жизнь прожил в глухой деревне, а сейчас оказался в царских палатах. Но буквально через пару секунд я понял – Мишка не богатству поразился, он смотрел на Гараняна, как на ожившего покойника. Я ведь забыл его предупре-дить, что Армен очень похож на генералиссимуса Сталина. Не на того немощного старика с редкими волосами, гнилыми зубами и усохшей рукой, каким он был в действительности, а на того статного красавца, каким его изображали на портретах и показывали в восторженно-патриотических военных и послевоенных художественных фильмах. Армен был точной копией такого
Сталина. Во многом здесь играла роль его кавказская внешность. Усы
Армен тоже носил и волосы, из-рядно украшенные сединой зачесывал наверх. Только одет он был не в военный френч, а в строгий темно-серый костюм с белоснежной ру-башкой и черным галстуком. И никакого акцента у него не было.
– Здравствуй Олег, – поздоровался со мной Гаранян. – Представь меня своему другу.
Я их познакомил, сообщив Армену, что Мишка – ветеран Афга-нистана и мой боевой товарищ. Армен пригласил нас в зал, который во много раз превосходил прихожую по размерам и был обставлен не менее помпезно. Высокие и широкие окна были задернуты тяжелыми портьерами, оставлены были только узкие полоски, через которые проникал дневной свет. Посредине зала стоял толстоногий стол, во-круг стола были расставлены старинные кожаные кресла.
– Ты что, здесь живешь? – спросил я у Гараняна.
