– У нас в Кулунде телевизора не было. Некогда было его смот-реть, работать надо было, потому родители и не покупали. А еще деньги экономили. У них все время какие-то планы были – то еще од-ну корову прикупить, то коз, то кроликов. То лесу, пристройку к дому делать… Потом, когда я в Бийск перебрался, я телевизор себе купил, только я в основном по нему видики смотрел… Иногда новости.
– А какие фильмы ты любишь? – поинтересовался Андрей.
– Боевики. Наши и американские…
Их разговор прервал Игорь Сидоров, высунувший голову из две-ри:
– Мужики, кончай перекур. Идем, перекусим малость, чем бог по-слал.
– Я не хочу, – откликнулся Андрей, которому общение с вновь об-ретенным братом могло заменить не только обед, но и сон и все, что угодно.
– Через не хочу! – строго сказал Хохол и взял Андрея за бицепс. -
У-у-у, какой кисель, – скривился он. – А сквозь кисель кость прощу-пывается. Нет, братан, в твои годы иметь такую мускулатуру – престу-пление. Надо заняться твоим физическим воспитанием. Иметь креп-кие мозги хорошо, но мужик должен быть мужиком. Мускулы у него должны быть, а не кисель, как у тебя. А чтобы накачать мускулы, нуж-но что? Правильно, хорошо питаться. Так что, айда за стол. И запом-ни: твоя основная пища – сало.
– Я ж не хохол, – шутя, возразил Андрей, – чтобы сало любить.
– А я Хохол. Так что толк в сале знаю, – сказал Алексей, увлекая
Андрея за собой.
Сало на столе егеря присутствовало. Но поесть им не удалось. Лишь они сели, как за окном взвыла собака. Игорь вздрогнул.
– Это Багира, – определил он. – Не нравится мне, как она воет.
Пойду, погляжу, что там такое.
Игорь вышел из дома. Гуинплен и Рэбэ подошли к окну. Рэбэ чуть-чуть отодвинул в сторону занавеску.
– Что там? – спросил Хохол.
– Не видно… Игорь, наверное, у ворот или у вольера.
Хохол и Андрей пошли к дверям, чтобы посмотреть на происхо-дящее во дворе через маленькое окошко в сенях, но Игорь уже вбегал в горницу. В его глазах сверкали слезы, а губы тряслись.
– Суки! Твари! Убью! – хрипло твердил он, срывая со стены ру-жье и направляясь к выходу.
– Что случилось? – спросил Хохол ему вдогонку.
Не оборачиваясь, Игорь крикнул:
– Сидите, не высовывайтесь.
Дверь он за собой не захлопнул, и в образовавшуюся щель все увидели, как Игорь подбежал к воротам, и услышали его крик:
– А ну выходи, тварь поскудная! Выходи, сволочь!
Он выстрелил в сторону леса из одного ствола. Потом из друго-го.
– Выходи, если ты мужиком себя считаешь!
Лес безмолвствовал. Только выла Багира, стоявшая рядом с Игорем.
Ее вой подхватили сыновья, которые находились тут же, бес-толково суетились у ворот.
Игорь присел на корточки, и тут Хохол с Андреем и Гуинплен с Рэбэ увидели, что у его ног лежит серый пес, один из троих 'ребяток'.
Кажется, он был мертв, он лежал на боку, и лапы его были вытянуты, пес не шевелился. Игорь погладил погибшего друга и стал загонять остальных собак в вольер. Багира выла не переставая, не хотела от-ходить от трупа своего сына.
Потом Игорь вернулся в дом.
– Отравили, гады, – сообщил он, тяжело опускаясь на лавку.
– Которого из троих? – мрачным голосом спросил Гуинплен.
– Джигита. – Игорь пошарил в кармане и, достав носовой платок, вытер слезы, которые еще не успели высохнуть на его обветренных щеках. – Мясо отравленное подбросили. Остальные-то ребятки без моего разрешения не возьмут, даже нюхать не станут, а Джигит…, – Игорь сглотнул комок, застрявший в горле, дернув кадыком, замолчал.
Гуинплен горестно смотрел на Игоря. Он хорошо знал отноше-ние егеря к этому псу, понимал, как ему тяжело сейчас. Он видел, как отрешенно глядит Игорь прямо перед собой, и как шевелятся его губы, только слов не разобрать. Казалось, что егерь произносит слова мо-литвы за упокой безвинно погибшей собачьей души.
– Как же этому мерзавцу удалось подкрасться незаметно? – уди-вился
Андрей, не искушенный в военных хитростях. – Ведь его при-ближение собаки почуять должны были…
– Какой-нибудь дрянью натерся, чтобы запах свой заглушить, – ответил за Игоря Хохол. – Много всяких премудростей существует.
– Чует мое сердце, это Японец, – сказал Рэбэ.
– Кто ж еще? – согласился Хохол. Гуинплен кивнул головой.
Игорь пришел в себя. Не спеша, закурил.
– Значит, так, мужики, – сказал он. – Джигита моего не ради заба-вы отравили. Хотели всех собак из строя вывести, это понятно. А раз по тихому подкрасться им не удалось, готовьтесь к штурму. Зайти эти сволочи с какой угодно стороны могут. В доме два окна. Одно, вот это – на восточной стене. Второе в спальне – на западной. Есть и третье – в сенях, на юг смотрит…
– Ага, – Хохол кивнул головой. – А четвертое?
– На чердаке. – Игорь показал пальцем на потолок. – Лестница из спальни… Нас четверо. На каждого по одному сектору обстрела.
– Пятеро, – удивленно произнес Андрей. – Нас же пятеро.
Хохол приобнял его за плечи.
– Ты-то тут совсем не причем, – сказал Хохол. – Это наши враги и они хотят нашей смерти. Тебе лучше в погреб спрятаться… Игорь, у тебя погреб в доме имеется?
– В доме нет, только во дворе.
– Да не буду я в погребе отсиживаться. – Андрей возмущенно сбросил с плеч руку Хохла. – А враги моего брата – мои враги тоже.
– Он прав, – сказал Игорь. – Мне же вы не предлагаете в погребе спрятаться.
– Ты – другое дело, – заметил Хохол. – Ты – боевой офицер, во-енный опыт имеешь. А он? Ты, Андрюха, из автомата когда-нибудь стрелял?
– Стрелял, – заверил его Андрей Инзарин. – Отец дважды меня с собой на полигон брал. И из автомата, и из пистолета Макарова.
– Хорош пререкаться, – сказал егерь и прислушался.
Багира перестала выть, из приоткрытой двери со стороны воль-ера доносились звуки, похожие на сдавленный свист. Это скулили
'ребятки', оплакивая потерю брата. Игорь встал, обошел стол и, ото-двинув лавку, приподнял широкую половицу. Под полом был тайник.
В тайнике лежало два автомата Калашникова и четыре рожка с патро-нами. Один автомат с двумя рожками, скрепленными между собой скотчем, он протянул Андрею, другой взял себе.
– У вас автоматы есть, – сказал он наблюдающим за его дейст-виями товарищам.
– Не слабо! – восхитился Хохол. – Ты че, Игореха к такому слу-чаю заранее подготовился? Знал, что ли, что с такими отморозками, как эти, схлестнуться придется?
– А браконьеры не отморозки? – спросил он хмуро. -…Денис! -
Игорь посмотрел на Рэбэ. – Расставляй ребят по позициям. Я пойду к своим псам, в вольере буду.
– Он же у тебя весь из сетки! – сказал Гуинплен. – Тебя первого подстрелят, если что.
– Не подстрелят. Там, в вольере, у меня кровельное железо име-ется, сооружу что-нибудь, наподобие укрытия. – Игорь пошел к двери, на пороге остановился, повернулся к товарищам и посмотрел каждому в глаза, словно попрощался. – Они мне за Джигита ответят, бляди, – процедил он сквозь зубы, и вышел из дома.
Рэбэ проводил его взглядом и стал командовать:
– Гуинплен, ты как самый длинный – в сени. Оконце в южной сте-не словно для тебя прорубили. Вы, братовья, один здесь, один в спальню, сами решите кто куда. Я – на чердак…Может, долго ждать придется.
До ночи.
Игорь зашел в вольер. Багира лежала у своей будки, положив морду на передние лапы. В ее светло-карих, почти желтых глазах стояла такая тоска, что у Игоря сжалось сердце. На появление хозяи-на
Багира отреагировала слабо, лишь ушами повела, и хвост ее не-произвольно шевельнулся. Самурай и Туман вылезли из будок и, громко дыша, подошли к Игорю. Он потрепал их по загривкам и опус-тился на корточки перед Багирой.
– Ну, что, старушка, тяжело тебе? – Игорь погладил чепрачную суку по голове. – Мне тоже тяжело. Конечно, не так, как тебе, но то-же…очень тяжело. Правда! У меня ведь кроме вас и бати нет никого.
Багира подняла голову и посмотрела Игорю в глаза, пронзитель-но и преданно, словно хотела сказать: 'Я верю тебе, Хозяин. Верю, что ты тоже любил моего сыночка'. Она сухо сглотнула и вдруг, по-вернула голову на юг, глухо зарычав. Самурай и Туман тоже зарыча-ли.
– Что, начинается? – спросил Игорь у Багиры. Она уже вскочила на лапы. Шерсть на ее загривке поднялась дыбом. Ее сыновья оска-лили клыки и злобно залаяли. – Ну-ка, собачки, идите-ка в свои будки.
Против пуль ваши клыки не покатят. А вам жить надо. Свою роль в этом бою вы уже сыграли.
Игорь затащил псов по очереди каждого в свою будку, опустил дверки на будках и задвинув их толстыми плахами. Немного постоял, подумал, и стал таскать из угла вольера составленное стопкой кро-вельное железо.
– Эх, тонковато! – бормотал он себе под нос, устанавливая же-лезные листы со всех сторон. – Ничего, я еще досками закрою, а по-том снова железом. Не пробьет мое заграждение случайная пуля.
Псы в будках бесновались, лаяли, просились на волю. Как же так? Их лишали возможности помочь своему Хозяину, защитить его от врагов, от тех, которые убили их сородича и замышляют что-то нехо-рошее против
