Она помолчала, чтобы до всех дошло: охранники, даже если будут ею недовольны, не смогут сместить ее и поставить своего человека. Например, того же капитана Верьеза. То, что она львица, - их спасение от жестокого подавления мятежа.
- Теперь объявляю приказ номер один: с завтрашнего утра вы больше не будете пить максинал! Приказ номер два: я даю вам выходной раз в неделю и повышаю зарплату на пятнадцать процентов.
Они снова отдали честь.
- Все ясно?
- Да, мэм! - бодро ответил хор.
- Расходитесь по постам.
Она резко отвернулась и вошла в здание, пряча не столько довольную улыбку, сколько нелепую глубокую ямочку на правой щеке, которую та вызывала.
Когда Джей жил в деревне, он плавал в море до боли в ногах и руках. Он изучил возможности тела и изводился до крайности, оставляя силы только чтобы доплыть до мели и выползти на берег, собирая мокрой кожей и губами колючий песок. Он уставал так, что мог задремать, спрятав ноги в мягких волнах, пока силы не возвращались снова.
Здесь, в Нью-Тауне, он разгружал груз с продуктами для кафе Тони. Иногда Джей отстранял остальных рабочих, беря всю партию на себя. Тони платил, этих денег хватало на жизнь, но гораздо важнее было устать.
Джей много думал. Он ничего не забывал: Елена, Чарльз Стоун, красный отдел, Мишель, - все, что прожил, не становилось воспоминаниями, вызывавшими остывшие эмоции, как терпкий дым над сырыми дровами. Для него не существовало прошлого, пока он не добился свободы. Боль всегда была с ним.
Но только физический труд и усталость делали из него мужчину. Измотав тело, он верил: что-то действительно происходит в реальности, а не только в планах.
Он прислонил к стене кладовой последний на сегодня мешок с сахаром и вышел на улицу. Тони рассчитался с поставщиком и подошел к нему, отсчитывая купюры с гривастыми львами.
- Перекусишь у меня? - Тони мотнул головой в сторону кафе.
- Сигаретой, - Джей взял протянутые деньги и положил в карман, из которого достал пачку с куревом.
- Сегодня, кстати, выпустили Родди...
Асфальт белел мучной пылью, капельки скупого дождя тревожили пустой пакет от чипсов. Тони схватил метлу и начал собирать мусор в кучку перед черным входом.
- Думаешь, он сдал нас? - не вынес Тони резкого скрежета сухой метлы об асфальт, от которого молчание становилось тревожней.
- Может быть... А они ждут, что мы выйдем с ним на связь.
Самого главного вслух не произносили: Венди.
- В субботу прилетит Фитс.
Тони кивнул.
Джей глубоко затянулся и выдохнул, будто от усталости.
- Даже не знаю, как долго меня не будет.
Он поднял с земли пакет, который зашуршал с протестом, и выбросил в урну.
- Мне кажется, ты прекрасно проведешь время, Джей.
- Мне тоже так кажется.
Он засунул левую руку в карман пыльной рабочей куртки и нащупал предмет, который купил утром. Весь день это беспокоило его. Он подавился дымом от волнения.
От удивления Тони чуть не споткнулся об метлу, но ничего не понял.
- Надеюсь, ты не болен!
Джей прокашлялся, одновременно мотая головой. Не докурив, сбил пепел и выбросил сигарету, будто запустил бумажный самолет, прямо в урну.
- Лучше выспись, Эдвард сам приглядит за Келли.
"Выспаться? В другой раз!"
- Я решил, что теперь мне хватит и одного имени, останусь Джоном Ившемом, - он сжал предмет в кармане и, не выпуская, пошел в сторону Гордон-Стрит.
В тот раз Келли навестил Чандлер. Он чуть не напал на председателя, да Эдди вовремя остановил, указав, что свет в окне Келли погас, когда Марк уже садился в машину. Значит, Келли жива.
Если они захотят убить ее прямо в квартире, он бессилен помешать: консьерж, мать его, не свой. После комендантского часа он впустит только львов и полицию. Остается надеяться, что ее действительно выдадут замуж, и это не ложный маневр чтобы сбить бдительность.
* * *
Еле выбрав из полсотни сорочек одну, но оставшись недовольной, Наташа все-таки переоделась ко сну. Она перекинула волосы через правое плечо и поплыла из гардероба в спальню, будто несла на голове корону, а на плечах - мантию.
На круглой кровати уже лежал Марк, почесывая живот под одеялом. Она устроилась рядом в привычной за много лет позе, от которой должны бы появиться пролежни на левом боку. Он повернул голову и намочил губами ее макушку. На этом - все. Мужу больше нравилось любоваться, чем пользоваться ее красотой.
- Теперь ты знаешь, да?
- Не страшно, Наташа, - ничего в его сосредоточенном лице не изменилось. "Ни одна морщина не отреагировала", - подумала она.
- Ну, раз так... Я могу и дальше их навещать?
- Разумеется!
- О чем размышляешь?
"О том, как приятно чесать живот под одеялом? Да, я слышу, как шуршит шкура..."
- О лидерах оппозиции. Где их искать?
- Тут я помочь не могу. Но... Нельзя давить на своих, Марк. Тебе нужны друзья, а не соперники. Нам придется дать львам что-то взамен отнятых развлечений.
- Им всегда мало!
- Ну и пусть! Только так ты и сохранишь власть! Если будешь держать их за столом совета круглосуточно, рано или поздно встретишь соперника. А сейчас они настроены против тебя.
- И что?
- Я подготовлю вечеринку! По всем правилам, как им нравится. Танцовщицы, пару девочек из деревни, море и фейерверк! Сам знаешь.
- Вижу, тебе самой это интересно.
- Да! Это будет маскарад, - она показала пальцами маску.
- Займись этим.
- Есть, сэр! - передразнила Наташа Луиса, но никто из них не улыбнулся.
Она снова заметила на себе его довольный взгляд. Мысли читались легко: Марк радовался, что не ошибся с выбором. Он хотел красивую жену, не имевшую ничего общего с прочими кланами. Она оправдала его надежды, став царицей при главном льве.
- На следующей неделе отправлю Чарльза в научный город.
Он говорил об этом так просто, будто покупал рубашку в ее отделе.
- Чарльз смотрит на меня так жалобно, что жду с нетерпением, когда избавлюсь от него, - холодно ответила Наташа, отбрасывая в сторону невидимое препятствие. - Давно пора было так и сделать!
- Лео предложил оставить Келли здесь или увезти в деревню.
Она кивнула, не глядя на мужа.
- Что ты хочешь с ней делать?
Прямого вопроса он не ожидал. Нервно натянув одеяло по плечи, Марк шепнул "Не знаю". Точно не будет качать наркотиками, наскучило, понимала Наташа.
- Интересно... - протянула она вслух.
Он шмыгнул, чтобы хоть как-то отреагировать. Слов не было, и Наташа знала, что удивила его.
- Наташа, хотел посоветоваться... Что скажешь о чистке в классе D?
- То есть?
- Мне кажется, большинство революционеров - D. Легче будет направить удар на них, чем делать чистку в классе C и тем более в В. Остальные революционеры успокоятся, когда увидят, как мы разгромим крайние кварталы и расфасуем жителей по камерам Мелроуза.
Это будет легко: кварталы низшего класса занимали последние круги Нью-Тауна.
- Я думаю, только последний дурак после этого заикнется о демонстрации! - засмеялась Наташа.
Она зажмурилась, засыпая под его тяжелой рукой, а в темноте под веками уже сверкали искры фейерверка.
Двадцать шестое октября началось с обычного утра.
Люди проснулись и отправились по своим делам, не подозревая, что накануне председатель Марк Чандлер при полном единодушии ОП подписал три приказа. Первый объявлял подпольное движение врагом общества, сеющим вражду и смуту. Второй приказ - о дополнительном наборе на военный факультет и принятии всех желающих абитуриентов, увеличив стипендию на восемь процентов. Трудоустроенным же подняли зарплату. Третий представлял собой веление начать "чистку" - полностью освободить Нью-Таун от революционеров, начав аресты с класса D, как самого располагающего к развитию разного рода антисоциальных элементов.
Двадцать шестое октября завершилось необычным вечером.
После сирены в девять тридцать улицы опустели.
В назначенный час из гаража возле пятого учебного корпуса выехали двадцать автобусов по десять вооруженных военных в каждом - весь не задействованный в охране объектов состав, включая выпускной курс и преподавателей. Автобусы проехали в ворота Львиного города и выпустили пассажиров перед зданием совета. Там их ждал председатель. Он говорил недолго, только дал приказ, о котором они уже слышали от командира, и отправил на выполнение.
Автобусы разъехались в разных направлениях: у каждой группы были свои кварталы, у каждой десятки - свои дома и квартиры.
Консьержей предупредили об операции перед самым прибытием автобусов. Каждый открыл дверь по первому звонку.
И началось.
На первом этаже консьержи слышали, что происходит. Люди кричали, ревели дети, гремела мебель, билась посуда, стекло. Время от времени раздавались автоматные выстрелы, трещало дерево взламываемых дверей, когда кто-то не впускал военных.
