Она ничего не ответила, и он продолжал:
— А до тех пор можешь остаться здесь. Как тебе такая идея?
— Хорошо, — помедлив, кивнула она.
Он слегка отстранился. Мэри Энн лежала неподвижно и, казалось, уже дремала. Он смотрел на нее, но не мог понять.
— Я не сплю, — сказала она.
— Так спи.
— Засну. Кровать хорошая. Широкая.
— Очень широкая.
— А ты заметил, что ковер похож на воду? Как будто кровать плывет по волнам. Может, это из-за света… Когда я красила, мне все время светило в глаза. Меня мутит. — Она зевнула. — Поезжай, пожалуйста.
Он на цыпочках вышел из комнаты. Закрывая входную дверь, он подергал ручку, чтобы убедиться, что она заперта, а потом пошел вниз по лестнице.
В новой квартире Мэри Энн по-прежнему горела лампа. В воздухе стоял неприятно сильный запах краски. Он побыстрее собрал ее пожитки, выключил свет и отопление и вышел.
Когда он открыл дверь в свой дом, из темной спальни не послышалось ни звука. Он освободил руки и снял пальто. Помявшись, он объявил:
— Я привез твои вещи.
Ответа не было. Может быть, она спала. Но могла быть и другая причина. Взяв фонарик, он зашел в спальню. Там не было ни ее, ни ее разбросанной одежды. Смятая кровать была еще теплой там, где она лежала.
В гостиной, на крышке проигрывателя, он нашел записку.
«Прости, — прочитал он; это был листок с аккуратными карандашными строчками — прямым, как топором вырубленным почерком Мэри Энн. — Увидимся завтра в магазине. Я все обдумала, и вашу историю с Полом тоже, и решила, что лучше сегодня переночевать у родителей. Не хочется заходить слишком далеко. По крайней мере, пока мы по-настоящему неуверены. Ты знаешь, что я имею в виду. Не сердись. С любовью, Мэри».
Он скомкал записку и сунул ее в карман. Что ж, лучше сейчас, чем потом. Он чувствовал что-то вроде облегчения — скучного и неубедительного.
— Бог ты мой, — сказал он, — господи!
Он проиграл; он позволил им отнять ее.
В тоске он вернулся в спальню и принялся расправлять пустую постель.
Миссис Роуз Рейнольдс прислонилась к холодильнику и, скрестив руки на груди, наблюдала, как ее дочь насыпает себе хлопьев. Мэри Энн плеснула в миску молока. Пока хлопья набухали и растворялись в нем, она придвинула чашку кофе и намазала маслом тост.
— Дорогуша, — начала миссис Рейнольдс, — давай-ка уже того.
— Чего того? — она уплетала ложкой завтрак. — У меня нет времени рассиживаться; я должна быть в магазине к девяти.
— Скажи мне, с кем ты спишь, — настойчиво потребовала женщина.
— С чего это ты взяла? Почему ты вообще об этом заговорила?
— Главное, чтоб это был не черномазый. Я этого не перенесу.
— Не беспокойся.
Миссис Рейнольдс поджала губы.
— Значит, с кем-то ты спишь. Он тебя выставил? И поэтому ты явилась домой? — теперь она тихо, без выражения бубнила. — Тебе жить, конечно. Значит, переехала отсюда ради него, а потом надоела ему. Могу я спросить? Когда это началось? Еще когда ты жила под этой крышей? Я спрашиваю, потому что давно уж заметила, как ты себя трогаешь, лазишь себе в трусы. Несколько лет, никак не меньше.
— Пойди, расскажи соседям, — ответила Мэри Энн. Она закончила завтрак и отнесла посуду в раковину.
— Я хочу обсудить с тобой кое-что, — продолжала миссис Рейнольдс, — мои хорошие знакомые говорят, что тебя видели с певцом из какого-то бара. Не помню точно, как этот бар называется, но неважно. Он ведь цветной, этот певец, верно? И как это люди обо всем узнают, просто удивительно. Я читала в газете про черномазого, который убил белого человека, и его арестовали. Удивительно, что его выпустили под залог. У них, должно быть, хорошие связи тут, в Калифорнии, особенно в Лос-Анджелесе. — Скрестив руки, она ходила за Мэри Энн. — Когда мы с тобой обсуждали супружеские отношения, я упоминала о том, как сложно незамужней девушке приобрести колпачок. Однако с помощью знакомых можно… — речь ее прервалась.
В кожанке и рабочих штанах, с контейнером для ленча под мышкой, в дверях появился Эд Рейнольдс; он как раз собирался на завод.
— Как поживает моя девочка? — спросил он. — И где это ты пропадаешь последние месяцы? Только давай начистоту.
— Я снимаю квартиру — ты же знаешь.
Она попятилась от отца и повернулась к нему спиной.
— А откуда ты явилась вчера ночью?
— Говорят, она спуталась с цветным парнем, — сказала миссис Рейнольдс, — спроси ее сам. Я не могу от нее ничего добиться. Может, ты сумеешь.
— Она не залетела? Ты ее посмотрела?
— Вчера вечером не получилось.
— Не ходите за мной, — сказала Мэри Энн, выбегая из кухни к своей бывшей спальне. — Мне на работу пора! — трусливо взвизгнула она, когда мать увязалась за ней. Пытаясь запереть дверь, она завопила: — Убери от меня свои руки, черт побери!
— Лучше пусти меня, — отвечала мать, — или войдет он; ты же не хочешь, чтоб он заходил, так что ради своего же блага пусти меня. — Она распахнула дверь. — Когда они были последний раз?
— Чего последний раз?
Делая вид, что не обращает на мать внимания, Мэри Энн порылась в стенном шкафу и вынула оттуда темно-красный костюм. Из комода она достала старую сумочку; сорок долларов были на месте — там, где она их спрятала. Они их не нашли.
— Месячные, — уточнила миссис Рейнольдс, — или ты не помнишь?
— Нет, не помню. В прошлом месяце.
Торопясь и нервничая, Мэри Энн припрятала джинсы и футболку, в которых пришла прошлой ночью. Она уже начала натягивать узкую юбку, как вдруг мать отскочила от двери и рванула к ней.
— Отпусти! — завизжала Мэри Энн, царапаясь и впиваясь ногтями.
Эд Рейнольдс встал в дверях и пристально наблюдал за происходящим.
Схватив девушку за талию, Роуз Рейнольдс стянула с нее трусы и с силой запустила руку ей в промежность. Мэри Энн визжала, пытаясь вырваться. Наконец, удовлетворив свой интерес, мисс Рейнольдс отпустила ее и большими шагами отошла к двери.
— Убирайтесь отсюда! — завопила Мэри Энн; она схватила туфлю и запустила матери вслед. По ее лицу текли слезы ярости. — Пошли вон!
Она подбежала к родителям, вытолкала их из комнаты и захлопнула дверь.
Всхлипывая и теребя одежду, она с грехом пополам привела себя в порядок. Было слышно, как они обсуждают ее за дверью.
— Заткнитесь! — закричала она, утирая слезы тыльной стороной ладони.
А потом поспешила выполнять свой план.
В девять часов она уже маячила возле «Ленивого королька». Тафт Итон — угрюмый, в грязном переднике и рабочих штанах — подметал тротуар. Когда она подошла, он попытался сделать вид, что в упор ее не видит.
— Чего тебе? — спросил он наконец. — Вечно с тобой одни неприятности.
— Ты можешь оказать мне услугу, — сказала Мэри Энн.
— Какого рода?
— Я хочу снять комнату.
— Я не сдаю комнат.
— Ты знаешь все дома в округе. Где есть свободное место? Просто комната, самая дешевая.
— Здесь все больше цветные.
— Знаю. Здесь дешевле.
Кроме того, присутствие негров успокаивало — а сейчас ей было нужно именно это.
— А что случилось с твоей квартирой?
— Тебя это не касается. Давай ближе к делу — у меня времени в обрез. Я не могу целый день ходить и присматривать себе жилье.
Итон задумался.
— Без кухни. И ты знаешь, как тут с цветными. Хотя да, ты же любишь с ними якшаться. Только зачем? Какой тебе в этом кайф, а?
Мэри Энн вздохнула:
— Может, эту часть пропустим?
— У Карлтона Туини проблемы с законом, и все из-за тебя.
— Я в этом не виновата.
— Ты его девушка. Ну, или была ею. Теперь эта пухлая блондинка. Что у него — аппетит разыгрался?
Мэри Энн терпеливо ждала.
Итон взял швабру и принялся отщипывать от нее свалявшиеся комки пыли.
— Меблированных комнат здесь хватает. Есть одно место — не фонтан, конечно. Там живет один из наших поваров.
— Отлично. Давай адрес.
— Поди, сама его спроси; он на кухне, — сказал Итон, но, когда Мэри Энн уже подошла к двери, передумал. — Нет уж, мне будет спокойней, если твоего носа тут не будет.
Он записал адрес в блокнот из кожзаменителя, вырвал листок и протянул ей.
— Это та еще дыра; ты там не останешься. Полно алкашей и помойных крыс из канализации. Ты когда-нибудь таких видела? Они приплывают из залива. Вот, — он показал руками, — здоровые, как собаки.
— Спасибо, — сказала Мэри Энн, засунув записку в карман.
— А в чем, собственно, дело? — бухтел Итон, когда она отходила. — За тебя что, и заплатить некому? У такой-то красотки?
Здание полностью соответствовало описанию Итона. Высокое и узкое, оно было втиснуто между магазином медицинских инструментов и телемастерской. Некрашеные ступеньки вели на крыльцо, где она обнаружила стул и опрокинутую винную бутылку. Она позвонила в звонок и стала ждать.
