— Но это вам не подойдет. Вас надо в ремесленное, на двухгодичное.
— А куда вы нас… направите?
— Вместе? Ну, что же, — Шуранов наполовину согласился. — Вам, думаю, скорей подойдет Александровск, там три училища. А? Как, Виктор Владимирович? — для согласования обернулся к начальнику.
— В первое, — кивнул Виктор Владимирович. — Вместе, так вместе. К рыбникам пойдете, есть там работа. Александровск, к тому же, обжитой русский город.
— Там жил и работал великий писатель Чехов, — вставил свое Шуранов.
Улыбались начальники. Доброжелательное слово, уютная обстановка — для парней все было неожиданным. И все, кажется, согласовано, и неплохое, похоже, место выбрано. Висящая на стене карта Сахалина, холодного и непонятного острова, вдруг ожила и показалась населенной добрыми людьми. Озабоченные лица ребят вдруг повеселели, засветились. Непринужденный разговор продолжался, и все решено по делу.
— Значит, договорились на Александровске?
Виктор Владимирович внимательно глядел на ребят по очереди: на одного, на другого. Кадровичке, женщине с кудряшками, велел готовить приказ, вызвал бухгалтера из соседней комнаты, пожилую, интеллигентную женщину, москвичку, как выяснилось, велел в счет каких-то неизвестных подъемных выдать парням аванс. Слово «аванс» было понятно.
— Издержались, поди, в дороге?
— Есть маленько, — признались путешественники.
Женщины вышли. Печатать приказ, готовить к выдаче аванс. Замначальника Шуранов хвалил Южно-Сахалинск: многие видные дома в нем, как ни странно, сооружены из дерева…
— Виктор Владимирович! — Нарушил разговор молчавший до сих пор Полугар. — Хочу их пригласить на наши соревнования по боксу, в спортзал Дома офицеров. Сегодня последний день, пусть посмотрят, посудят. В конце, может быть, организуем и товарищескую встречу. Тренер тут есть один, он думаю, не откажется от встречи.
— Олег, вы, конечно, с дороги и без тренировки, но зато у вас первый разряд. Согласитесь выступить, хорошо себя покажете — пошлем вас на Всесоюзные соревнования, в Ригу. Вышлем вызов. А? Поняли?
— Когда это будет? — Олег прицелился.
— В октябре-ноябре.
— Ну, с дороги-то драться! — возразил за Олега его товарищ Гоша Цаплин. — Нет, Олег. Не стоит!
— Стоит, Гоша. Если пошлют на Всесоюзные, то стоит.
Начальник присматривался к парням и прислушивался к разговору: ему нравились прибывшие эти ребята. Небалованные, спортивные, цепкие и, похоже, непьющие.
— Приглашайте, не возражаю. Пусть сходят, посмотрят, но сначала их в общежитие надо устроить, чтоб было где отдохнуть, вещи оставить и покушать с дороги.
— Завтра вы можете один день отдохнуть, погулять в городе, — предложил начальник. — Гулять тут есть где: парк культуры с прудом, с лодками, в кино можете сходить.
— Да, — согласился заместитель Шуранов. — А послезавтра, с утра, в путь. В Александровск ваш. Сперва на поезде, до конца, до станции Победино, а дальше, двести сорок километров на автобусе. Там, в дороге, разберетесь, куда и как, это и не так сложно. Вы, как видно, парни, повидавшие виды.
* * *
Соревнования заканчивались. Бои начались с опозданием, но прогремел первый гонг, и все пошло как надо. Боксеры-победители все накачены штангой и гирями, боксу обучены Бог знает как, побед добиваются рубкой. Защищая рукой челюсть, локти подымают кверху, обнажая корпус. Бьют с наскока, левой рукой почти не работают. Есть и недавно приехавшие с материка. Те работают получше, но они, как правило, выступают без тренировки. В перерыве Полугар представил главному судье соревнований перворазрядника Олега Сибирцева. Главный судья — Гюмер Азизов, участник войны, казанский татарин на протезе. Он поинтересовался, где Олег выступал, с какими результатами. Бывал ли, кстати, в Казани. Узнал, что бывал — обрадовался, был оживлен и разговорчив.
— А мы к вам с предложением… — Полугар перебил судью. — Я, то есть, с предложением: организовать встречу, товарищеский бой этого вот самого Олега Сибирцева с тренером «Шахтера» Шацким. А то здорово он выставляется перед всеми. Как, Олег, согласен?
— Ну, хоть покажите мне этого Шацкого, посмотрю я на него, на живого.
Пошли звать его. Был он тяжелей килограммов на пятнадцать и выше ростом. Так же, как его воспитанники, накачан штангой. Он крепко сжал руку Олега и многозначительно посмотрел в глаза, улыбнулся еще. Хамоватая его улыбочка Олегу не понравилась. Остро, с прищуром взглянул на этого тренера и кивнул головой:
— Давайте! Встреча, так встреча!
Времени в запасе было час с небольшим, они с Гошей Цаплиным заняли свободную раздевалку. Разувшись и раздевшись, он растянулся на сложенных в углу матах. Велел Гоше никого не впускать и разбудить его минут через пятьдесят. И закрыл глаза, и вскоре засопел: отключился. Пробудился от Гошиного прикосновения. Встал. Одел плавки, невыглаженные трусы, майку, Гошины тапочки. Стал разогреваться, бинтовать руки. Одел принесенные перчатки, стал бить Гошу по рукам, шевелить плечами и делать легкие наклоны и колебания.
— Гляди, не нарвись на удар, будь острожен, — сказал ему Гоша. — И береги силы: за дорогу-то потерял форму.
Судья на ринге был худосочный, но подвижный и со звонким голосом. Он сделал бойцам напоминание о правилах боя, велел пожать руки. Прозвенел гонг. Противник потряхивал плечами и, играя мышцами, шел вперед. Уходя в стороны, Олег кружился, все время оставаясь в центре ринга. Зорко наблюдал за противником: чем черт не шутит. Техникой владеет, но разбросан и, похоже, самонадеян. Бьет правым прямым, удар сильный, но медленный, уйти не трудно. Уходил в последний момент, чтобы противник проваливался. «Что еще, какое может быть продолжение? — Олег себя спрашивал. — Если ничего больше, то бой станет бесцветной тягомотиной. Вот разве попробовать самому…»
Размахивал левой, правая была, как на привязи. С угрожающим видом Шацкий пер на Олега, готовый сокрушить или выкинуть за ринг. Создавалось впечатление, что он силен и активен, и противник его боится. Приготовившись нанести решительный удар правой, начинал с замаха левой рукой. На одном таком замахе Олег прервал его атаку: нанес удар левой же. Встречный. Противник казался выбитым из намеченной колеи и сколько-то растерялся, но по предварительному ли настрою, по физическому ли началу атаки, все же стал бить правой рукой. Олег сделал шаг назад и, оттолкнувшись правой ногой, ударил его, провалившегося, почти открытого, правой рукой. Попал по челюсти — у Шацкого подломились колени. Упал. Судья стал считать, торжественно, звонко, голос разносило по всему огромному залу, отражаясь от высокого, светлого, куполообразного деревянного потолка. Зашевелился Шацкий, приподнялся сперва на одно колено. И встал. Но его повело куда-то в сторону — снова упал. Судья продолжил счет — голос опять разносило по всему залу. Счет «девять» застал Шацкого стоящим на четвереньках, и судья произнес: «Аут». Публика встала, многие приблизились к рингу, смотрели на статного, рослого и хорошо сложенного мужчину, держащегося теперь обеими руками за подстилку в ринге. В конце концов, поддерживаемый с одной стороны секундантом, с другой Олегом, он пошел в свой угол.
Раунд между тем закончился, хронометрист посчитал нужным дать гонг. Олегу, как полагается, объявили победу. Поднырнул он под канаты, подошел к своему товарищу.
— Вот! А ты боялся, Гоша…
Публика окружила Олега, спрашивала, откуда прибыл, когда, еще что-то спрашивала. Девушки-попутчицы, извещенные и приглашенные Гошей, тоже пришли поболеть. Когда Олег положил противника, они кричали и визжали от радости. Первая с поздравлениями подскочила Эмма, обняла, поцеловала — на весь зал звенел ее голос. Потом подошли Люда, Нина, жали руку.
Подошел и Полугар из управления трудовых резервов.
— Ну, вот, Олег, вы здесь показали себя замечательным боксером. Теперь работайте, тренируйтесь и ждите вызова, как мы с вами договорились. Виктору Владимировичу я доложу, как прошел бой. Ну, и что в вас мы не ошиблись… Да сюда пришел и его заместитель Шуранов, — он тоже доложит. А вот он и сам идет…
— Как приехали, сразу же, сходу включились в нашу спортивную и общественную жизнь — как тут не радоваться! Поздравляю, поздравляю — и с признанием вас, как специалиста! — Шуранов улыбался, жал руку.
Расходились, сопровождаемые публикой. С девушками гуляли в парке. Обошли озеро, вспомнили дорогу, смеялись, только смех был не очень радостный: предстояло расставание и, возможно, надолго. Бродили по аллеям, ели сахалинское мороженое, в кафе выпили бутылку шампанского, пообедали. Эмма держалась Олега, о чем-то его спрашивала. Дала ему свой новый адрес. Они были распределены по станциям, утром двое, Нина и Эмма, отбывали к месту работы. Людмилу оставили в Южно-Сахалинске.
