– Что это? – Полина спросила тихо. – Что там такое?
С небом тоже происходило что-то неладное: оно будто потяжелело, придвинулось, стало пепельно-серым, словно кто-то старательный закатал его от края до края малярным валиком. Исчезли птицы, умолк птичий гомон. Полина выпрямилась, прислушалась. Ей показалось, что у нее заложило уши, тишина казалась вязкой и какой-то тяжелой.
– Как перед снегопадом… – Полина отчего-то говорила тихо, почти шепотом. – Такое небо в Нью-Йорке перед сильным снегом бывает.
– Во дает! – восторженно прошептал Михаэль.
Полина не сообразила, кто дает, но взглянув на север, поняла: по пустырю прямо на них двигалась серая волна пыли, она была выше деревьев рощи и двигалась очень быстро. Перекатив через холм, волна понеслась по огородам, вырывая мертвые помидорные кусты, поднимая мусор и красную пыль.
– Ложись! – закричал Михаэль, бросаясь на крышу. – Голову, лицо закрой!
Полина растерянно присела на корточки. Она видела, как парень, задрав куртку, накрыл голову. Стена пыли была уже совсем рядом, Полина не могла оторвать взгляд от несущихся прямо на нее вырванных с корнем кустов, сучьев, она заметила большую картонную коробку, которая летела выше деревьев и крутилась, как спичечный коробок.
– Ты что, с ума сошла! – заорал Михаэль, схватив Полину за локоть, он повалил ее и прижал к крыше.
Волна налетела, ударила и накрыла их. Песок, мелкие камни, комья сухой земли больно били по рукам и голове, сквозь вой ветра было слышно, как щебенка дробью стучит по стене часовни. Михаэль что-то прокричал, Полина не расслышала, крикнула в ответ. На зубах сразу захрустело. Прикрыв глаза ладонью, она пыталась рассмотреть, что творится вокруг.
Пейзаж потемнел и стал похож на мутную черно-белую фотографию, Полина с трудом могла разглядеть лишь южную окраину города, едва угадывалась пожарная каланча, собор растворился, словно его и не было.
– Сейчас ливанет! – Михаэль, пригнувшись, потянул Полину к краю крыши. – Экстренно катапультируемся!
Он выпрямился, взмахнул руками, словно собирался взлететь, и прыгнул вниз. Полина вскрикнула, на четвереньках добралась до карниза, она была уверена, что мальчишка переломал себе ноги. Михаэль, отряхивая пыль с колен, поднял голову и крикнул:
– Прыгайте!
Порыв ветра упруго толкнул ее в спину, Полина едва удержалась на краю крыши. Тут же испуганно присела, крикнула вниз:
– Нет! Я не могу!
– Прыгайте! – заорал Михаэль.
– Вот дурак… – вполголоса выругалась Полина, над ее головой, кувыркаясь и каркая, на невероятной скорости пронеслась ворона. Полина оглянулась, с севера наползала чернильная тьма, внутри клубилась свинцовая хмарь. Чернота затянула уже полнеба.
Полина легла на живот, свесив ногу, попыталась нащупать решетку. Ботинок беспомощно елозил по стене, окно было ниже. Она перекинула вторую ногу, медленно, мучительно стала сползать. На крыше зацепиться было не за что, Полина ногтями впилась в камень купола. Михаэль что-то крикнул, она не расслышала, в этот момент она почувствовала, что неумолимо соскальзывает. В последний момент ей удалось уцепиться за край крыши, Полина беспомощно повисла, но пальцы разжались, и она полетела вниз.
Она услышала свой крик, жесткий удар, на секунду кладбище взлетело вверх, небо оказалось под ногами, потом качели полетели обратно, и она оказалась на земле. Из-под нее выкарабкивался Михаэль, он пытался ее поймать, впрочем, не совсем удачно.
– Я ж говорил – прыгать надо! – крикнул он, смеясь.
Полина осторожно поднялась, она не могла поверить, что все кости целы. Сделала шаг, оступилась, – от удара гудели пятки, ноги не слушались и казались чужими. Но вроде все цело. Она засмеялась нервно, начала отряхивать пыль. Вдали послышался какой-то шум, дробный, словно ссыпали горох. Шум нарастал, быстро приближался.
– Ливень! – Михаэль потянул ее за локоть. – Бежим!
Но это был не ливень. Белые градины размером с черешню заплясали по сухой земле, забарабанили по могильным плитам, по куполу часовни. Полина подняла скользкий ледяной шарик, закричала:
– Огромный какой!
Они побежали. Главная аллея на глазах покрывалась белым. Жухлая трава на могилах стала в белую крапинку, градины звонко колотили по камням надгробий, хрустели под каблуками. Уже остался позади трубящий ангел, до главного входа было всего ничего, и тут начался ливень.
Он обрушился сразу, без раскачки, обрушился сплошной стеной ледяной воды. Полина наивно считала свою куртку непромокаемой, попыталась накрыть голову, плюнула – они оба уже были мокрые насквозь. У ворот Полина поскользнулась, Михаэль кинулся к ней, помог встать.
– Лодыжку подвернула! – морщась от боли, крикнула Полина.
– Хватай за шею! – мальчишка нагнулся. – Я дотащу!
Полина хотела что-то возразить, но, передумав, послушно обхватила его сзади за плечи.
Нога опухла, но не сильно – помог лед, в морозильнике обнаружился пакет замороженного горошка. Михаэль ловко соорудил вполне профессиональный холодный компресс.
– Лихо! – Полина улыбнулась. – Просто настоящий санитар…
– Ерунда, нас в лагере учили. – Мальчишка гордо поправил белое банное полотенце, накрученное на манер тоги. – У нас летний лагерь, там, у озера. Каждое лето. В палатках живем, всякие походы, тренировки.
– Тренировки?
– Ну да, военные тренировки, стрельба.
– Из рогаток? – Полина засмеялась; она сидела в кресле, выставив больную ногу, обмотанную рыжим шарфом.
– Из М-16, настоящий армейский карабин! – возмутился парень. – По поясным мишеням. У меня второе место по всему лагерю.
– А у кого первое?
– У этой чокнутой… – Михаэль махнул рукой. – У Хильды.
– И девчонки там? – удивилась Полина. Она провела рукой по голове, волосы уже почти высохли.
– Конечно! А как же? Только у девчонок бокса нет, у них карате.
Полина прикинула возможные ситуации, сопряженные с летним отдыхом в палатках, на берегу озера, представила звездные ночи, искры костра, летящие в фиолетовое небо, шепот невидимых губ с запахом лесной земляники… Хотя, может, у них в Данциге и это не так. Она хмыкнула и запахнула халат на груди. Мокрая одежда крутилась в сушилке, тихо позвякивая пуговицами.
Михаэль встал, поддерживая локтем полотенце, прошелся на цыпочках, развернулся, сделав ловкий пируэт.
– Мисс Рыжик! – он торжественно взмахнул руками. – Угадайте, кто это?
Неожиданно его тело округлилось, лицо умильно сморщилось, он закатил глаза и, переваливаясь уткой, проплыл мимо Полины.
– Вера! – смеясь, закричала Полина. – Штаттенхаммер!
– Точно! – довольно кивнул парень. – А это?
Его движения стали резкими, лицо вытянулось, он весь теперь состоял из углов.
– Погоди-погоди! – Полина кусала ноготь. – Сейчас, сейчас!
Михаэль выпучил глаза и начал злобно колотить пальцами по невидимым клавишам.
– Кассирша! – выпалила Полина. – Из «Глории»!
– Ага! Моника. А вот это? – Парень выпрямился, раздался в плечах и превратился в директора Галля.
– Ну, это легко! Директор.
– Легко? – обиженно воскликнул Михаэль. – Сами попробуйте! Легко…
– Нет, я не про то… – смутилась Полина. – Ты совершенно гениально все это… изображаешь… представляешь… ну, я даже не знаю, как назвать. Ты учился?
– Да нет, я сам… – Парень смутился. – По отцовской линии я какой-то внучатый племянник Марселя Марсо.
Полина кивнула.
– Вы знаете Марселя Марсо? – строго спросил Михаэль.
– Нет, – созналась Полина. – Что-то слышала вроде…
– Ну-у! Это ж величайший мим. Вроде Чарли Чаплина. Как же так – не знаете. А вот – глядите!
Парень опустил голову, наклонился вперед, словно пытался идти против сильного ветра. Мышцы напряглись, босые ноги мягко переступали по полу на одном месте, создавалась полная иллюзия движения. Выставив ладонь, словно прикрываясь от урагана, он клонился вперед все ниже и ниже, удивительным образом сохраняя равновесие. Ноги продолжали шагать, вся фигура приобрела невероятную пластичность, словно стала частью тягучего мощного потока, которому его тело пыталось противостоять.
– Потрясающе… – прошептала Полина.
Неожиданно ураган стих, Михаэль выпрямился, рассмеялся:
– Ну, вот это, это-то вам знакомо? – Он натянул воображаемую перчатку, кинул невидимую шляпу в сторону и, быстро переступая, плавно попятился назад.
– Ха, Майкл Джексон!
– Точно! Майкл стащил у Марселя Марсо свою лунную походку. Вообще вся современная пантомима основана на его школе, и в Европе, и в Америке. Отец говорил, что Марсо во время войны был в Сопротивлении, в маки. Вся родня наша погибла в Освенциме, а ему дали орден Почетного легиона.
– Так тебе нужно к нему поехать! – Полина горячо взмахнула руками. – У тебя ж талант! Он где – во Франции?
– Он умер. В две тысячи седьмом году. Я его ни разу не видел, у меня только фильмы остались, от отца. «Давид и Голиаф», потом «Париж плачет, Париж смеется». Его дочка, Аурелия, нас приглашала… А потом отец… Ну, короче, ничего не вышло.
