– Погоди… – прошептала Полина. – Погоди, не так…
Полина проснулась. Выплывала из странного сновидения, где она бесконечно долго возилась со скатертью: во сне она накрывала большой обеденный стол, белая материя капризно морщилась, топорщилась картонными складками, а когда наконец удалось расправить скатерть, оказалось, что она вся в винных пятнах и крошках от еды. Полина начала тереть и чистить, с растущим ужасом видя, что скатерть становится только грязней.
Долго не открывала глаза, вчерашняя ночь постепенно проступала все яснее, собираясь, как мозаика, складывалась из мелочей и подробностей, от которых хотелось выть в голос. Полина накрыла голову подушкой и замычала, как от зубной боли.
«Что теперь? Сделать вид, что ничего не было? Или поговорить, объясниться? И что сказать? Ну что тут можно сказать, господи?»
Будильник показывал без пяти семь, она поплелась в ванную. В углу стояла пустая бутылка и чашка. Стараясь не глядеть в зеркало, Полина вылила остатки вина в раковину, пустила воду.
– Кислятина… – пробормотала она, включая душ. В спальне затрещал телефон. – Ну, кто там еще, господи?
Она подняла трубку.
– Это я, – раздался восторженный шепот. – Я не мог просто дождаться, мисс Рыжик, даже не спал! Я хочу вам сказать… – Михаэль задохнулся. – Хочу вам сказать, что вы… что я… Я знаю – такие вещи нужно говорить с глазу на глаз, но я не могу ждать, хочу сказать вам сейчас…
Женский голос на том конце позвал его, мальчишка закрыл мембрану, но Полина услышала: «Иду, мам, сейчас иду!»
– Я хочу вам сказать, – он зашептал еще быстрей, – что вы самая красивая, самая волшебная женщина на свете! И я вас люблю! Люблю!
В трубке пошли гудки, Полина их слушала не шевелясь, чувствуя, как лицо ее наливается жаром.
Через полчаса, уже садясь в машину, она увидела, как к дому майора подкатил черный «Бьюик», из него вышел худой господин с хмурым крокодильим лицом, тоже весь в черном, макинтош, шляпа, лаковые штиблеты. Заметив соседку, крокодил приподнял шляпу, показал зубы и циркулем зашагал к веранде. Полина кивнула, закрыла дверь, повернула стартер.
Она остановилась у «Глории», купила картонку апельсинового сока и пару яблок, рядом с кассой лежала стопка свежего выпуска «Данцигского вестника». Жирной гельветикой было набрано: «Голодная свадьба – Волчица наносит удар». Под заголовком шрифтом помельче шло: «Пожар и два трупа! Колинда делает работу полиции, очищая город и окрестности. Вчера после полудня сгорел притон, где находил пристанище бездомный сброд, наркоманы и пьяницы. Там же скрывались нелегальные эмигранты и прочие преступники. Пожарные безуспешно боролись с огнем, однако лачуга сгорела дотла. Полиция обнаружила два обгоревших трупа, установить личность которых не удалось. Скорее всего, это были нелегальные эмигранты». Дальше шло интервью с шерифом.
Кассирша, сонная, с белым брезгливым лицом, небрежно протарахтела по клавишам, аппарат с хрустом выплюнул чек. Не глядя на Полину, отсчитала медяки сдачи, сунула покупки в пластиковый пакет.
– Эти… – она кивнула на газету. – Продукты у меня тут покупали, иногда. – Она шмыгнула и скривила лицо: – Такая вонь от них шла! Чиканос…
Оба урока тянулись кошмарно долго, Полина старательно избегала смотреть на Михаэля, тот сидел в первом ряду и неотрывно пялился на нее. Мысли путались, она сбивчиво что-то говорила, запинаясь и забывая, с чего начала, три раза назвала Вронского Болконским.
После звонка она сразу сбежала в учительскую и с полчаса пряталась там. Вышла, прицепившись к школьному тренеру по лакроссу, краем глаза заметила Михаэля в конце коридора, юркнула в кабинет Веры Штаттенхаммер. Вера удивленно взглянула на нее, предложила чаю. Полина отказалась.
– Меня беспокоит… – начала она без малейшего представления, что скажет дальше. – Очень беспокоит…
Вера внимательно смотрела ей в лицо, в дверь постучали. Полина отвернулась, отошла к окну.
– Войдите! – пропела Вера.
– Мисс Штаттенхаммер, я ищу мисс Рыжик. – Это был Михаэль. – У меня вопрос по внеклассному чтению.
– Подожди в коридоре, Ленц, пожалуйста, – ласково сказала Вера. – Мисс Рыжик сейчас освободится.
Дверь закрылась, Вера участливо спросила:
– Так что вас беспокоит, мисс Рыжик?
Полина пальцем водила по окну, стекло противно скрипело.
– Вы сегодня в соборе будете? Господин Галль проповедь будет читать. – Вера просияла. – Я просто обожаю его! Такой талант… Непременно приходите, непременно!
Полина рассеянно пожала плечами.
В коридоре Михаэль догнал ее.
– Ты с ума сошел, да? – не оборачиваясь, зло проговорила она.
– Я хочу…
– Вот именно, я хочу! – Полина быстро шагала, размахивая руками. – Я хочу!
– Мисс Рыжик…
Они вышли на школьный двор, яркий и шумный, Полине показалось, что все – ученики, родители, негр-садовник, даже мохнатый скотчтерьер – все сразу же уставились на них, на нее. Было ощущение, что она голая и все разглядывают ее, обсуждают, делают остроумные замечания.
«А ведь я – преступница! Уголовная преступница. Это же элементарное совращение малолетних!» От этой мысли Полине стало совсем тошно, она почти бегом выскочила на парковку.
До нее только сейчас дошло, что любой судья запросто влепит ей лет пять тюрьмы. Как минимум! А здесь, в Данциге, да еще за сына шерифа… Она вспомнила прошлогодний скандал где-то в Вирджинии, там математичка спала со своим учеником, пару дней по всем новостным каналам крутили. Да, пять лет, кажется, пять лет тюрьмы.
Полина распахнула дверь, рухнула на сиденье. Ленц догнал ее, нагнулся к окну. От его собачьего взгляда ей захотелось удавиться.
– Мисс Рыжик…
– Все! – заорала Полина. – Все! Хватит!
Мальчишка отпрянул.
– Оставь меня в покое! – Она хряснула кулаками по баранке, руки дрожали, она с трудом повернула стартер. – К черту! Все!
Выехав за город, сбавила скорость, опустила окно. Пахло весной, нагретой мокрой землей, дорога взобралась на гору и плавно покатила вниз. Из-за голой лиловой рощи выглянул голубой край озера. Полина съехала на обочину, заглушила мотор. Стало тихо, лишь где-то за горизонтом в невидимой дали усердно пыхтел локомотив.
Полина спустилась к воде, пошла вдоль берега. На той стороне среди обгоревших осин чернели остатки вчерашнего пожарища. Она остановилась, разглядела желтую полицейскую ленту, растянутую среди черных головешек. Ветер принес горький запах сырой золы.
С дороги донесся шум мотора, хлопнула дверь. Полина обернулась, ничего не увидела – шоссе загораживал ельник; она пошла быстрей, время от времени оглядываясь назад. Она не хотела никого видеть, ни с кем разговаривать.
Прибрежный песок был сырым, ее лаковые туфли вязли, она решила идти по траве, но высокий орешник здесь подходил к самой воде. Она пошла по кромке, голые ветки цеплялись за одежду, царапали ноги. Поднялся ветер, прибрежный камыш нагнулся, загулял седыми волнами. Полина услышала сзади плеск воды, словно кто-то быстро шагал по мелководью.
Полина попыталась бежать, тут же потеряла туфлю. Вернулась, подобрала, сняв другую, босиком ступила в воду, быстро пошла дальше. От холода пятки тут же онемели, она почти не чувствовала, когда наступала на осколки ракушек и острые мелкие камни.
Камыш стал выше, он плотно рос вдоль берега. Полина быстро шла по узкой полоске воды, словно по коридору, прибрежный кустарник слева, стена камыша справа. Останавливалась, слушая, бежала дальше. В висках тупо стучало, теперь она ничего не слышала, кроме шуршания камыша и этого стука. Она продиралась сквозь заросли, здесь камыш был выше ее роста, он рос уже и на берегу.
Полина вышла из воды, натянула туфли, огляделась – вокруг был только камыш. Она подпрыгнула и не увидела ничего, кроме камыша и куска неба. Она двинулась дальше, раздвигая острые листья руками. Совсем рядом вспорхнула какая-то болотная птица и свечой взмыла вверх. Полина вздрогнула, остановилась. На ладони был свежий порез; слизнув кровь, она сплюнула на землю. Теперь она уже точно не знала, где озеро.
«Надо просто вернуться назад», – решила она. Повернула, сделала несколько шагов – уверенности, что она пришла именно оттуда, у нее не было. Присев на корточки, попыталась найти свои следы. Дохлый номер – земля была сплошь покрыта сухим камышом и мертвыми листьями. Тогда она встала и пошла наугад.
Метелки камыша шуршали над головой, словно что-то шептали. Скорее всего, что главное – не ходить по кругу. Если идти по прямой, непременно уткнешься в озеро или выйдешь к дороге. Еще был вариант, что будешь брести вдоль воды. Или что этот чертов камыш разросся, как лес, и шумит себе бескрайним полем на много миль до самых Аппалачских гор.
Полина попыталась найти какой-то ориентир. Солнце висело низко, видно его не было, узкие полоски света мельтешили, плясали по лезвиям листьев и метелок. Полина, подумав, ухватила толстый стебель, вырвала с корнем. Подняла камыш над головой, солнце осветило правую сторону.
