Ослепительная зеленая вспышка соскочила с конца палочки Северуса и понеслась в сторону Волдеморта, оставляя за собой подобный молнии след.
Она ударила темного мага прямо в грудь, но не сбила с ног.
— Глупый, глупый мальчишка! — прокаркал Волдеморт и расхохотался, откинув голову и плечи назад. — Думаешь, я не предвидел этого, думаешь, я...
Но в то же время что-то начало происходить с ним. Что-то такое, чего Гарри никогда раньше не видел. Клубок зеленого света стал собираться в его грудной клетке и сиял так ярко, что был виден даже сквозь мантию. Он сделался плотнее, повернулся раз, второй и принялся вращаться все быстрее и быстрее.
Волдеморт раскрыл рот, задыхаясь, и схватился за грудь, словно пытался вырвать заклинание из своего тела. Его палочка все еще была направлена на Гарри:
— Avada... Avada...
Было видно, что он слабеет. Не в силах говорить, не в силах даже закончить заклинание... Однако магической мощи величайшего темного волшебника хватило на то, чтобы заклинание словно нехотя сползло с его палочки и поплыло к Гарри.
Молодой человек с легкостью отбросил его — палочкой-близнецом палочки Волдеморта.
Воздух наполняли голоса Упивающихся Смертью, теряющих надежду так же быстро, как быстро силы покидали их предводителя.
— Что происходит?
— Что происходит?!
— Темный Лорд умирает!
Обеспокоенный шепот прервался воплем Петтигрю:
— Нет! Темный Лорд будет править вечно!
Все замерло. Все звуки стихли. Ничто не нарушало установившуюся на поляне тишину, кроме резких отрывистых хрипов Волдеморта. Зеленый шар в его груди продолжал раскручиваться и с каждой секундой его свет становился все ярче и сильнее.
Гарри не знал, что происходит у него за спиной, и не мог оторвать глаз от происходящего с Волдемортом.
— Альбус? — осторожно позвал он, держа обе палочки наготове.
— Я их утихомирил, — голос старого волшебника звучал устало.
Волдеморт рухнул на колени, в его широко раскрытых глазах отражался животный страх.
— Accio палочка Волдеморта, — еще раз попробовал Гарри, но снова безуспешно. Хотя какая разница. Волдеморт выронил ее, и вряд ли смог бы даже подобрать, не говоря уж о том, чтобы воспользоваться. Он застыл словно статуя, словно осколок камня, и если бы не хриплое дыхание, его можно было бы принять за мертвеца.
— Конечно, конечно, — пробормотал Альбус, а потом внезапно его голос сделался требовательным: — Гарри, двигайся! Убирайся с пути! Сейчас же!
С пути чего, хотел спросить Гарри, но даже на это времени ему не хватило. Зеленый огненный шар в груди Волдеморта взорвался, и наружу вырвались шесть сияющих зеленых лучей. Или, возможно, семь. Гарри не успел сосчитать — он упал на землю и покатился.
Пара заклинаний пронеслись мимо, едва не задев его: он почувствовал их так близко, что волоски у него на шее встали дыбом.
Потирая рукой затылок, Гарри осторожно поднялся на ноги. Освободившиеся из тела Волдеморта лучи уносились вдаль, пронзая воздух словно спицы колеса.
И лишь путь одного из них закончился совсем близко. Этот зеленый луч ударил в то место, где лежала палочка темного мага. Лежала — в прошедшем времени. К этому моменту она уже сгорела, и земля вокруг нее почернела, а трава пожухла.
Однако Волдеморт был еще жив. Его грудь превратилась в зияющую дыру, окаймленную обуглившейся плотью, он лежал на спине со ртом, открытым в немом крике, но дышал. Еще дышал.
Как в нем могла еще сохраняться жизнь, думал Гарри, подходя ближе с палочками наготове. У него ведь наверняка не осталось сердца... хотя было ли оно у него когда-нибудь?
— Гарри, — позвал его Альбус; голос директора был наполнен болью. Юноша бросил на него быстрый взгляд и застыл на месте: тот стоял в окружении Упивающихся Смертью, туго связанных магическими путами. Директор выглядел изнуренным, и неудивительно — даже самому сильному волшебнику не так просто совладать сразу — Гарри быстро подсчитал — с шестнадцатью противниками.
— Ты в порядке, Гарри?
— Со мной все хорошо, — юноша нахмурился, когда директор сделал неуверенный шаг вперед.
— Не беспокойся. Битва была нелегкой, но скоро я приду в себя.
— А он? — спросил Гарри, приближаясь к Волдеморту, который царапал ногтями землю в предсмертных конвульсиях. — Почему он вообще еще не умер?
— Потому что твоя усиленная Avada еще не закончила свое дело, — Альбус слабо взмахнул рукой, указывая куда-то в сторону. — У него есть еще несколько частей, Гарри. Они называются хоркруксами, и это частицы его души, спрятанные где-то далеко. Он разделил свою душу на части, чтобы его тело не могло умереть, даже когда у него почти не останется плоти. Твоя Avada сейчас выслеживает их, и когда все хоркруксы будут разрушены... — фраза повисла в воздухе.
— Одним из них была его палочка, — внезапно осознал Гарри. — Вот, почему я не мог призвать ее! Потому что это была не просто палочка, а часть его самого!
— Да, наверняка так.
Губы Волдеморта двигались, но говорить он не мог. У него в легких не осталось воздуха, вернее, у него не осталось самих легких. Однако немного воздуха осталось в горле, и он, наконец, сумел выдавить одно слово, только одно:
— Как...
Альбус опустился на колени у головы Волдеморта, запачкав мантию грязью.
— Как Гарри узнал о хоркруксах, Том? Он не знал о них. И никто из нас не знал. А в таком случае, как он их уничтожил? — Альбус улыбнулся — неожиданно ласково. — Все просто, ведь Гарри понимает самую главную правду о жизни. Правду, которую ты так и не сумел осознать. Лучше давать, а не брать. Лучше хранить, а не править.
— Нет, нет, нет, — принялся повторять Волдеморт — беззвучно, потому что дышать он уже не мог. По его телу пробежала конвульсия, еще одна, глаза закатились, но он продолжал трясти головой. Нет, нет, нет, нет...
Гарри не понимал, то ли Волдеморт отрицает слова Альбуса, то ли где-то в далеких краях его душа, частица за частицей, гибнет. Интересно, он чувствует это? Ему больно?
Теперь, когда Темный Лорд не представлял угрозы, Гарри даже не хотелось, чтобы он мучился. Юноша пришел на эту поляну, полный ярости, но теперь боевой пыл испарился. Он не совсем понимал, что теперь чувствует. Это не жалость. Но что-то похожее... Во всяком случае, горечи в его душе стало намного меньше.
Альбус баюкал голову Волдеморта у себя на коленях, и, поглаживая его по щеке, что-то шептал.
Понимая, что не стоит таращиться, Гарри отвернулся. Упивающиеся Смертью не двигались и с их стороны не раздавалось ни звука. Заклинание Альбуса все еще удерживало их на месте. За исключением Петтигрю с его мерцающей рукой, Гарри не мог опознать ни одного из них. Но ему было все равно. Они были сломлены и осознавали свое поражение, а в их глазах застыл ужас понимания — на этот раз хозяин не сможет восстать. Совсем скоро он умрет.
Что-то с Упивающимися Смертью нужно сделать, пока они стоят тут беспомощной кучкой, подумал Гарри. Смерть была бы самым простым ответом. Они отправились бы вслед за Волдемортом и никогда бы больше никого не побеспокоили.
Определенно, идея привлекала, но лишь результатом ее воплощения. Не процессом. Гарри не смог бы совершить хладнокровное убийство, кто бы ни стоял под прицелом его палочки. Пусть даже Упивающийся Смертью.
Пусть даже сам Петтигрю.
Раньше Гарри много раз повторял себе, что однажды ему придется выбирать, кем стать: убийцей или жертвой. Что другого выхода не будет. Однако все оказалось не совсем так. Ему пришлось убить, но Альбус сказал очень правильную вещь: он убил, чтобы дать, а не чтобы забрать. Чтобы дать им всем шанс на жизнь, а не на подобное смерти существование под пятой Волдеморта. А Гарри... он не убийца.
Юноша отошел от связанных Упивающихся Смертью.
Где-то на линии горизонта небо вспыхнуло оттенками зеленого. Чужеродный свет быстро погас, и, отвернувшись, Гарри заметил, что Альбус стоит рядом с ним. Волдеморт больше не двигался, его тело безжизненно обмякло.
И все же Гарри должен был спросить:
— Так он умер? На самом деле, окончательно умер?
— На самом деле окончательно умер, — подтвердил Альбус.
— Как вы могли... почему вы... — Гарри взглянул на директора. — Вы обнимали его, пока он умирал! — горло перехватило, как будто там что-то застряло; Гарри несколько раз сглотнул, чтобы прогнать ощущение. — Это было ужасно! Как вы могли? Почему? Я... я не понимаю.
